Лики огня

— Юристы?

— Когда мой наставник обучал меня, он говорил, что это довольно точная аналогия. Как я уже говорил тебе, Сенза не раз повторял, что нужно учиться на прошлых ошибках. Такой ошибкой была та, которую мы совершили, сражаясь с Конфедерацией еще во времена отца моего отца. Он учил, что, даже уходя корнями в постыдное для нас прошлое, такие ошибки дают нам урок, служат руководством на пути в будущее. Он часто задавался вопросом, не является ли наше страстное желание чуть что ввязываться в битву, которое обеспечило нам власть над другими животными в процессе нашей эволюции, помехой или даже роковым пороком теперь, когда мы достигли уровня цивилизации. Хотя, конечно, то, что мы видели сегодня, нельзя назвать примером цивилизованности.

Дилл кивнул, с трудом сдерживая закипающий гнев.

— Мой отец убежден, что Сенза и его сторонники — предатели нашей расы. Когда ему стало известно, что я заинтересовался учением Сензы, он потребовал, чтобы я прервал занятия и поискал себе какое-нибудь другое дело. Я знал — он хочет, чтобы я стал воином. К тому же мне всегда нравилось летать. Таким образом, подумал я, мне удастся угодить ему. Знаешь, это нелегко — когда твой отец военный лидер. А как обстоит дело с твоими родителями?

— Мне особенно рассказывать нечего, — ответил Дилл. — Моя мать имела ранчо в одном из вновь открытых миров. Это значит, что она выращивала животных на мясо. Отец был музыкантом и тем сразил ее наповал. Ну, и в результате на свет появился я. Когда мне было года три-четыре, он бросил ее. Черт меня побери, если я знаю, что с ним стало. Меня это никогда не интересовало.

Меня мало чему учили, и когда я подрос, то отчетливо понимал только одно — что чертовски не хочу работать на ранчо. Работа, работа — без конца, и даже уехать никуда нельзя дольше, чем на день. Надо постоянно кормить, поить животных и убирать за ними навоз. Но, казалось, никакой другой возможности у меня нет.

Когда мне было что-то около пятнадцати, мать отправилась на охоту, чтобы пополнить запас скота. Наверно, она была не слишком осторожна, потому что упала с баркаса, и ее затянуло под него.

Я выставил наше хозяйство на продажу, и какой-то ублюдок, воспользовавшись моей молодостью и неопытностью, предложил мне всего пятнадцать процентов от той суммы, в которую оно оценивалось. Но я не стал торговаться или дожидаться лучшего покупателя — я был до смерти рад бросить все это.

Я отправился в главный порт планеты и стал думать, что делать дальше. Случайно проходил мимо призывного пункта и… Ну, остальное понятно — романтика и прочее дерьмо в том же духе, — Дилл пожал плечами. — Так что, если речь идет об отце, на самом деле я ничего о нем не знаю.

— Прошу прощения, — сказал Аликхан. — Я все еще не слишком хорошо знаю ваш язык, но, думаю, правильно понял твой рассказ. Приношу свои извинения. Всегда есть ситуации хуже той, в которой находишься.

Но давай вернемся к тому, в чем я пытаюсь разобраться. И пожалуйста, пойми, когда я говорю все это, то пытаюсь прорваться сквозь чащу тех истин, которые мне с детства внушали отец и другие члены моего клана и которые до недавнего времени казались мне абсолютно верными.

Мне не нравится то, с чем я столкнулся, прилетев сюда. Вообще не нравится. Мы, мусфии, и так обладаем определенным влиянием на Камбре, и мне совершенно непонятно, зачем нужно стремиться еще больше усилить его. Мне эта война кажется чем-то вроде свалки, которую устраивают детеныши, когда чувствуют, что когти у них отросли. С той лишь разницей, что там дело кончается лишь маленькими порезами, а здесь — горами трупов. Мне хотелось бы как-то повлиять на ход событий.

— Ты всегда можешь перейти на нашу сторону.

— И пойти против своих? Убивать их ради людей?

— Прости, — сказал Дилл. — Это чушь собачья. Я не должен был так говорить.

— Будем считать, что ты ничего не говорил. Но ведь наверняка можно сделать хоть что-то.

— Если ты, в конце концов, придумаешь, что именно, обязательно дай мне знать.

На следующий день разразился шторм. Деревья в джунглях гнулись и ломались, брызги морской пены размывали границу между морем и воздухом, ветер швырял песок в лица Дилла и Аликхана. Они спрятались под деревом, достаточно прочным, чтобы устоять под напором ветра, и разговаривали или, точнее, пытались разговаривать под грохот разбушевавшейся стихии.

Как обойтись без трупов и убийств, они так и не придумали, но оба были согласны в том, что предпочли бы играть в боевые игры, а не иметь дело с настоящими ракетами и бомбами.

Но война, похоже, является неотъемлемой частью вселенной.

— По крайней мере, до тех пор, — сказал Аликхан, — пока те старики, которые начинают войны, не должны сами сражаться в них.

— Может быть, — Дилл откусил сорванный в джунглях фрукт, — в солдаты нужно рекрутировать тех, кто постарше.

Аликхан издал звук, обозначающий веселье, и сделал лапой жест отрицания.

— Нет. Даже если бы нам это удалось, старики все равно развязали бы войну, а потом сидели бы со своими друзьями хоть и на передовой, но в уютных командных кабинетах и рассуждали о том, как ужасно, что снова разразилась война.

— Долго еще до того места, о котором ты говорил с такой таинственностью и откуда, по твоим словам, можно добраться до цивилизации? — спросил Аликхан. — Джунгли наводят на меня тоску, и я все время голоден.

— Потерпи, странник, еще каких-нибудь пять миль.

Аликхану было непонятно, что означают слова «странник» и «миля» и почему Дилл то и дело принимался хохотать. Хотя причину последнего он, пожалуй, понял, когда с наступлением вечера они все еще брели по побережью, зажатому между водой и дикими джунглями. На протяжении дня Дилл четырежды прибегал к своей лжи — этому излюбленному методу командиров на марше — и каждый раз был не в силах удержаться от смеха.

В океан вдавался длинный каменный мыс, и они внимательно обследовали его.

— Похоже, снова придется углубляться в джунгли, чтобы обойти эту гряду, — проворчал Дилл.

— Нельзя придумать чего-то другого? — спросил Аликхан. — Похоже, обходить придется долго — это горное образование тянется в глубь острова довольно далеко.

— Так оно и есть. Но огибать его со стороны моря по этим сумасшедшим волнам нравится мне еще меньше. Что скажешь?

— Может, удастся забраться на вершину, а потом спуститься с той стороны?

Дилл вздохнул:

— Это не хуже и не лучше, чем все остальное. Ладно, попробуем. Все, чем мы рискуем, это ногти… и когти.

Дилл надел ремни антиграва, включил его на полную мощность, подошел к скалам, нашел опору для ноги и начал подниматься. Аликхан следовал за ним по пятам. Вскоре выяснилось, что взбираться не так уж трудно — скала оказалась старая, вся в трещинах, было куда поставить ногу и за что уцепиться рукой.

Мусфий карабкался гораздо ловчее Дилла.

— Ну, в точности полевые тренировки в РР, — тяжело дыша, бормотал Дилл. — Я солдат, а не скалолаз. Черт, сколько еще лезть… Вот бы кто-нибудь сверху сбросил веревку…