Лики огня

– Я не могу пожаловаться на ваше усердие и преданность нашему делу, – спокойно пояснил Капронек. – Но мне не понравилось, что вы оказали слишком много чести Карраду. Понимаете, Первый офицер "Фраг'ки" был моим родственником, хотя я допускаю, что вы могли об этом и не знать. – Кирук побледнел. – Родственником? Кернод?

– Да. Внуком по линии одной из моих наложниц. Конечно же, вы не знали об этом. – В зеленоватых глазах императора, казалось, разразился шторм.

– Тем не менее, он мой внук! И я должен отомстить за него!

– А Каррад знал об этом? – дрожащим голосом выдавил из себя Кирук.

Император зловеще усмехнулся. – Возможно. Очень возможно.

"Как же меня использовали! – пронеслось у Кирука в голове. – Сделать за Каррада грязную и неблагодарную работу, за которую он сам никогда не взялся бы!"

Кирук заглянул в черный мрак ночного окна. Торгис и Зибрат ждут его где-то во тьме, не подозревая ничего плохого. Неожиданно гость стал цитировать Кахлесса:

– "Когда властвует достойный император, его подданные становятся прилежными учениками. И нет такой жертвы, которая была бы ужасна, и нет такой цены, которая была бы слишком велика".

– Очень хорошо. Цитата из "Рамен'аа", не так ли? – Капронек довольно развалился в кресле.

– Да, – закусив губу, кивнул Кирук, а затем спросил:

– Есть ли у меня привилегия самому выбрать для себя смерть.

– Пожалуй, – разрешил император. – У себя дома, если угодно. В конце концов вы заслужили это.

– Я счастлив оказанной мне честью, – отчеканил Кирук и прижал кулак к своей груди. – Прощайте, Капронек.

– Прощайте, Кирук, сын Каластры, – устало процедил император, внезапно почувствовав себя несколько утомленным.

Выйдя из императорских апартаментов, Кирук усмехнулся: называть себя учеником Кахлесса и не помнить его самого известного изречения: "Оглядывайся назад. Друзья превращаются во врагов быстрее, чем ты вытаскиваешь нож".

Дивясь собственной беспечности и глупости, Кирук скрылся во мраке ночи.