Лики смерти

Держался он со спокойной, уверенной расслабленностью.

Войдя, Ортега осмотрелся по сторонам. Первым делом он слегка, но вежливо поклонился Маку. Потом взгляд его задержался на Широ, и он сощурился. Широ не произнес ни слова и не пошевелился. Наконец Ортега с непроницаемым видом повернулся ко мне и отвесил едва заметный поклон. Мне показалось уместным ответить ему тем же, поэтому я тоже поклонился. В последнюю очередь Ортега приветствовал Кинкейда, который ответил вялым взмахом руки.

– А ваш секундант? – поинтересовался Кинкейд. Ортега поморщился:

– Припудривается.

Он не успел договорить, как дверь распахнулась, и в зал ленивой походкой вступил молодой человек в белых кожаных штанах в обтяжку, черной рубахе в сеточку и белом же кожаном пиджаке. Грива черных как вороново крыло волос свободно падала на плечи. Лицу его позавидовали бы иные фотомодели – тем более томным серым глазам и длинным темным ресницам. Я знал его. Томас Рейт, вампир Белой Коллегии.

– Томас, – произнес я вместо приветствия.

– Привет, Гарри, – откликнулся он. – А что с вашей курткой?

– Одна женщина…

– Ясно, – кивнул Томас. – Жаль. Из всего вашего шмотья эта единственная позволяла мне надеяться на то, что в вас теплится хоть искра хорошего вкуса.

– И это вы мне говорите! В нынешнем прикиде вы опасно смахиваете на Элвиса.

– Ну, молодой, стройный Элвис – не так уж и плохо, – заявил Томас.

– Я имел в виду Элвиса старого, располневшего. А может, даже Майкла Джексона.

Мой собеседник прижал руку к сердцу.

– Мне больно это слышать, Гарри.

– Угу. У меня тоже выдался тяжелый день.

– Джентльмены, – вмешался в разговор Кинкейд, и в голосе его мне послышались нотки нетерпения. – Не начать ли нам?

Я кивнул. Ортега тоже. Кинкейд представил всех друг другу и предъявил документ, подтверждающий, что он работает на Архив. Документ был написан печатными буквами, цветным фломастером. Я выпил еще пива. Вслед за этим Кинкейд пригласил Широ и Томаса за угловой стол. Я вернулся к стойке, и через пару мгновений Ортега подошел ко мне. Он сел так, что между нами оставалась пара незанятых стульев; Кинкейд, Томас и Широ вполголоса беседовали в углу.

Я допил бутылку и со стуком поставил ее на стойку. Мак повернулся дать мне другую. Я покачал головой:

– Не стоит. Я и так в долгу.

– Я плачу, – заявил Ортега, выкладывая на стойку двадцатку. – И еще одну мне, пожалуйста.

Я открыл было рот для глубокомысленного замечания насчет того, как сочетается угощение пивом с угрозами мне и моим близким, но, подумав, закрыл. Верно ведь сказал Широ про драку: ее не проиграешь, если в нее не лезешь. Поэтому я взял пиво, поданное мне Маком.

– Спасибо, Ортега.

Тот кивнул и сделал глоток. Взгляд его чуть просветлел, и он отхлебнул еще.

– Хорошее.

Мак хмыкнул.

– А я думал, вы, ребята, пьете кровь, – заметил я.

– Кровь необходима нам для поддержания жизни, – согласился Ортега.

– Тогда зачем вам все остальное?

Ортега повертел бутылку в пальцах.

– Жизнь не сводится к простому выживанию. В конце концов, все, что необходимо вам, – это вода. Зачем вам тогда пиво?

– Вы когда-нибудь пробовали воду в этом городе?

Он почти улыбнулся.

– Touche.

Я тоже повертел бутылку в пальцах.

– Я не стремлюсь к этому, – сказал я.

– К дуэли?

Я кивнул.

Ортега облокотился о стойку и внимательно посмотрел на меня:

– Я тоже. Но это не наше личное дело. Мне бы тоже не хотелось до этого доводить.

– Так и не доводите, – предложил я. – Мы можем просто разойтись.

– А война будет продолжаться.

– Она продолжается скоро уже два года, – возразил я. – Но по большей части сводится к игре в кошки-мышки. Так, пара набегов, стычки в переулках. Вроде холодной войны, только республиканцев меньше.

Ортега нахмурился, глядя на то, как Мак протирает гриль.

– Все может обернуться хуже, мистер Дрезден. Гораздо хуже. И если конфликт начнет разрастаться, это может угрожать безопасности обоих миров – и мира смертных, и мира духов. Представьте себе разрушения и жертвы, которые могут стать следствием этого.

– Тогда почему бы нам не внести личный вклад в дело мира? Начиная с этой дуэли? Мы могли бы одеться в рванье с бисером и бахромой и наделать плакатиков типа «Занимайтесь кровью, а не войной», или чего-нибудь еще в том же роде.

На этот раз Ортега улыбнулся. Улыбка, правда, вышла усталой.

– Боюсь, для этого слишком поздно, – сказал он. – Единственное, что устроит многих моих сородичей, – это ваша кровь.

– Могу жертвовать ее, – предложил я. – Скажем, по унции раз в два месяца. Печенье и апельсиновый сок с вас.

Ортега придвинулся ко мне, и улыбка исчезла с его лица.

– Чародей. Ты убил нобля нашей Коллегии.

Я разозлился:

– Единственным поводом…

Ортега остановил меня взмахом руки.

– Я не говорю, что у вас не имелось для этого повода. Однако факт остается фактом: вы объявились в ее доме в качестве гостя и официального представителя Совета. И вы напали на них, убив в результате и саму Бьянку, и тех, кто находился под ее защитой.

– Моя смерть не вернет ее, – заметил я.

– Однако утолит жажду мести, которая терзает многих моих сородичей. Устранив вас, они по крайней мере не будут противиться поискам мирного решения.

– Черт подери, – буркнул я, барабаня пальцами по бутылке.

– Впрочем… – пробормотал Ортега, и взгляд его на мгновение затуманился. – Возможен и другой выход.

– Какой еще выход?

– Покориться, – произнес Ортега. – Признать поражение в дуэли и отдаться в мои руки. Если вы согласитесь работать со мной, я мог бы взять вас под свое покровительство.

– Работать с вами? – переспросил я. Желудок мой судорожно сжался. – Вы хотите сказать, стать таким, как вы?

– Это разумная альтернатива смерти, – с искренним видом произнес Ортега. – Это может и не понравиться моим друзьям, но спорить с этим они не будут. Отняв жизнь Бьянки, вы можете возместить ее своей.