Ликует форвард на бегу СИ)

Перед ним на мгновение мелькнуло красное перекошенное лицо Шнеллингера, правый бок нападающего обожгло болью от полученного сильного удара, чьи-то руки попытались ухватиться за его футболку, но Данила пер как бык. Всего на долю секунды ощутил, как разжались тиски защитников, давая ему свободу, присел и, мощно оттолкнувшись, взмыл вверх, под измученный хриплый крик кого-то из динамовцев: «Прыгай, сука! Ну же!!»

Мяч, казалось, точно магнитом притянуло к голове Данилы. Точнее, это Ривелино безошибочно угадал ту точку, в которую следует направить его. Угадал, и ювелирно выполнил навес.

Удар кивком и Кудичини лишь проводил мяч бессильным взглядом. Даже отчаянный прыжок Роберто Росато, который в отчаянии попытался отбить кожаный снаряд рукой, не увенчался успехом. 3–3!

— Stronzo[1]! — простонал кто-то из защитников, схватившись за голову. И разразился длинной цветастой фразой. Мельник хоть и не знал итальянский язык, но примерно догадывался, о чем может идти речь.

Только вот думать об этом он сейчас не хотел, потому что сорвал с себя футболку и несся к угловому флажку, размахивая ею, точно знаменем. А проклятия игрока в красно-черной футболке шли в фоновом режиме, на заднем плане. Почти так же, как и те потоки отборных ругательств, которыми его осыпали разъяренные «тиффози». Даже несколько пластиковых стаканов и горсть мелких монет просвистели мимо.

— Dannato russo cazzo! Per farti morire![2]

— Малой, красава! — повисли на нем подбежавшие одноклубники. — Молодчик! Такую штуку им положил!

— Пустите, черти, сломаете! — шутливо отбивался от них Данила. — Пошли, лучше, добьем макаронников, неохота дополнительное время бегать.

— Вот, нахал, — расхохотался Жора Рябов. — Не успели сравнять, а ему уже победу подавай!

— Парни, чем дольше провозимся, тем меньше нам Амаретто достанется, — предупредил Мельник.

— Что за Амаретто? — мгновенно сделал стойку Маслов. — Слыхал, вроде.

— О, это же их фирменная выпивка! — просветил его Данила. — Элитной считается, даже на экспорт идет.

— Так чего же мы ждем? — удивился Валерка. — Берем кубок и заливаем его до краев этой «амареттой». Заодно и попробуем!

— Да-ааа! — радостным воплем поддержали его динамовцы. Откуда только силы взялись?

Свой четвертый гол в матче Мельник забил всего через минуту после третьего. Обескураженные, растерянные итальянцы еще переживали коварный удар Фортуны, что, казалось, была так милостива к ним весь матч, когда юный центрфорвард нахально обокрал не кого-нибудь, а самого Джанни Риверу, который и замешкался-то всего на пару секунд, потому что рядом с ним в тот момент не оказалось никого из партнеров.

Обокрал, и немедленно помчался к воротам Кудичини. Понесся, как на крыльях, сбросив всю ту усталость, что лежала на нем невидимым грузом. Данила бежал легко и свободно, а соперники напоминали тренировочные макеты, выставленные на поле для антуража. Миновал одного, другого, отдал точный пас бегущему рядом Ривелино, плечом отбросил в сторону защитника, перепрыгнул последнего, что бросился в подкат и вот уже перед ним замаячила фигура в черном вратарском свитере с красными рукавами.

И Одуван, умница, тонко прочувствовал момент и выложил мяч, словно на блюдечке. Мельник подработал себе его на ход, дождался с иезуитским коварством, пока у Кудичини сдадут нервишки и он кинется в ноги нападающему, обвел беспомощного голкипера отточенной сотнями тренировок крокетой и, не торопясь, рисуясь перед фоторепортерами, что разразились настоящей бурей вспышек своих многочисленных камер, несильно послал мяч в сетку «щечкой». 3–4

— Все! — громко крикнул он, смеясь во все горло, Ривелино, что несся к нему с распахнутыми объятиями. — Спеклись, макаронники!

— Жор, а что за хрень ты сейчас бросил? — поинтересовался Данила, заметив, как капитан «Динамо» Рябов покрутил в руках, да и откинул в сторону узкий синий конверт, который секундой ранее достал из Суперкубка.

— Да вот именно, что хрень! — пробасил добродушно защитник. — Написано что-то, да не по-русски. Небось, какие-нибудь поздравления от организаторов. Или грамота. Да и наплевать, х…й с ней! Эй, братцы, где наше шампанское?! Где там Ильина черти носят?!

— Несем, несем! — крикнул от входа в раздевалку администратор команды Сергей Сергеевич Ильин, пропуская в открытую дверь массажиста и врача. В руках у них виднелись картонные, характерно позвякивающие коробки.

— Да-а! — встретили их радостным ревом футболисты. — Наливай!

Мельник протиснулся между радостно скачущими товарищами, нагнулся и подобрал с пола заинтересовавший его конверт. Он не был запечатан, поэтому форвард легко достал прямоугольную полоску плотной бумаги с золотыми вензелями. Поднес к глазам и вчитался. Досадливо поджал губы, пережидая грохот летящих к потолку пробок, вырвавшихся из горлышек бутылок, повернулся и, выбрав подходящий момент, громко закричал:

— Парни! Ша, дело есть! Ти-хха!!

Футболисты примолкли, глядя с недоумением на Данилу, который заскочил на кресло и возвышался над ними во весь свой немаленький рост.

— Малой, ты чего? — удивленно спросил Аничкин. — Головку солнышком нагрело?

— Эх вы, дурни, — посмотрел на него с жалостью Мельник. — Вы хоть знаете, что это? — Он взмахнул зажатой в кулаке бумажкой.

— Не томи, говори быстрее! — выкрикнул Семин. — Шампусик выдыхается.

— Это, — не отказал себе в удовольствии и выдержал драматическую паузу Данила. — Это…банковский чек на двести тысяч швейцарских франков!

— Погоди, — ошеломленно помотал головой Рябов. — Это сколько на наши?

— На рубли так, сходу, не переведу, — усмехнулся Мельник. — А к доллару один к четырем.

— То есть, — наморщил лоб Еврюжихин, подсчитывая итоговую сумму. — Это…это же…пятьдесят тысяч долларов?!

— Врешь! — потрясенно выдохнул Аничкин. — Не может такого быть! Ну-ка, Малой, дай сюда бумажку, я сам посмотрю!

— Фигушки! — продемонстрировал Данила всем фигуру из трех пальцев. — Капитан выбросил, значит, никому не нужно. И никто из вас не стал подбирать. Выходит, это теперь мое.

— Ах ты ж, паразит! — тонко вскрикнул Штапов с искренним возмущением. — Вырастили Иуду на свою голову!

— Но-но! — Мельник предостерегающе взмахнул свободной рукой. И спрятал чек за спину. — Попрошу без хамства.

— Да что мы на него смотрим? — удивленно спросил у одноклубников Маслов. — Сейчас просто дадим по шее и заберем наши деньги! Слышь, Малой, отдай лучше по-хорошему, целее будешь!

— А, пожалуйста, — неожиданно засмеялся Данила и протянул ему бумажку. — Эх, видели бы вы сейчас со стороны свои рожи! Жаль, фотоаппарата нет.

— Вот, паскудник, да он издевался над нами, — первым сообразил Яшин, что в этой поездке выполнял роль помощника Бескова по работе с вратарями. — Стервец эдакий! — добродушно прогудел он и погрозил Мельнику пальцем.

— Слушайте, это ж сколько всякого добра можно купить? — задумался Аничкин. — Тут, если прикинуть, и магнитофонов, и другой аппаратуры просто вагон.

— Или обуви с одеждой, — поддержал его Маслов. — Кстати, Малой, это ты ведь говорил, что у них здесь, в Милане, куча хорошей одежды?