Ликвидация неграмотности и малограмотности. Школы взрослых. Самообразование

Если мы познакомимся с американской педагогикой, то увидим, что американцы научают учащихся очень рано методам самостоятельной работы: как правильно организовать свой умственный труд, ясно формулировать каждый раздел предпринимаемой работы, отдавать себе отчет в том, на какие ступени, этапы распадается путь к этой цели, какие трудности придется преодолевать при этом и т. д. Как читать, усваивать прочитанное, пользоваться справочниками, библиотекой, разыскивать литературу — все это и массу других практических советов дает учащимся американская школа. — Методика обучения самостоятельной работе у нас очень слаба. И в этом отношении нам нужно поучиться у американцев.

За последние два года там очень продвигается дальтоновский метод. Сейчас готовится книга, в которой подробно будет описан этот метод. Он дает сочетание индивидуальной и коллективной работы. У нас слабо разработан вопрос о коллективных формах работы. Неправильно думать, что можно развивать умение коллективно работать без развития умения индивидуально работать. Сочетание индивидуальной работы для получения коллективного результата имеет огромное значение. Дальтоновский метод дает определенную систему учета своей работы, научает учитывать самый процесс работы. Это очень важно, если мы хотим иметь действительно организованный материал, а еще важно, чтобы этот материал был пропагандирован и соответственно разъяснен.

Далее не менее важно, как этот материал представить.

Психология говорит о том, что в основе ряда наших способностей лежат эмоциональные переживания. Если взять совпартшколу, мы увидим, что все эмоциональные переживания курсантов связаны с революцией: она определяет их интерес, определяет их волю и память. И вот эти эмоциональные переживания молодежи имеют громадное значение в ходе их занятий. Если мы хотим строить правильно наш учебный материал, мы должны связать тот материал, который мы даем, с эмоциональными переживаниями. Психолог Джемс на целом ряде примеров показывает, что если впечатления связаны с личным переживанием, то материал воспринимается совершенно иначе; и из этого следует сделать вывод, что мы должны строить материал, связывая его с переживанием ученика, то есть, другими словами, с тем, что происходит вокруг него. Эмоцию надо брать за исходный пункт, выявить, в какой мере предлагаемый материал связан с современностью, с окружающей действительностью, с практической деятельностью курсанта.

Итак, мы установили необходимость организации материала, необходимость ориентации на современность, но эту современность мы должны изучать определенным образом. Мы уже говорили, что наши слушатели происходят из рабоче-крестьянской среды. Это определяет способ их мышления. Есть очень интересная работа немецкого инженера Каммерера, который устанавливает, что тип мышления рабочего другой, чем у интеллигента. У рабочего преобладают конкретные формы мышления, ему легче понять явления в их конкретной обстановке; он всегда работает над изменением материала, и потому самый процесс его работы учит его брать явление как всегда изменяющееся и изменяемое. Конкретный характер мышления состава слушателей диктует необходимость все преподавание строить как можно нагляднее. Отвлеченную мысль нужно облекать живой плотью. Поэтому громадное значение в деле преподавания в совпартшколах имеют методы экскурсионный, лабораторный и трудовой. Конкретный материал учит курсанта изучать действительность, изучать современность: А это есть одна из тех громадных задач, которые стоят перед партшколой; они стоят вообще перед школой, но перед совпартшколой — особенно остро.

Затем — как надо брать материал? Его нельзя преподносить изолированно, вне времени и пространства, отвлеченно. Его нужно изучать в той конкретной обстановке, которая существует. Вот этот метод подхода к конкретной жизни особенно близок рабочим и крестьянам и дает необходимые результаты.

Вот почему мне кажется, что в программе нужно отводить большое место истории. Это определяется необходимостью нашего подхода к явлениям и изучения их в их развитии, выяснения тех движущих сил, которые в этих явлениях заключаются. Историю нельзя выкинуть за борт. Нужен подход исторический, комплексный, — когда мы явления берем не изолированными, а в сети других явлений.

* * *

В заключение несколько слов еще — о необходимости сплетать формы школьной работы с формами внешкольной работы. Последняя должна быть органически связана со школьной работой, должна дополнять и углублять ее. Особенно важен один из видов такой работы — коллективное выполнение какой-либо общественной работы.

Вот то основное, что я хотела сказать. Вопрос этот очень сложный и требует в дальнейшем еще большей проработки.

1923 г.

МЕСТО ЛИКВИДАЦИИ БЕЗГРАМОТНОСТИ В ПОЛИТПРОСВЕТРАБОТЕ (ИЗ ДОКЛАДА НА II ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ ПО ЛИКВИДАЦИИ БЕЗГРАМОТНОСТИ)

Незадолго до болезни Владимира Ильича я рассказывала ему, что в настоящий момент американцы агитируют за то, чтобы к 1927 г. окончательно ликвидировать у себя безграмотность. В ответ на это Владимир Ильич сказал: «Надо и нам у нас к тому времени ликвидировать безграмотность». По этому поводу он предполагал дать специально статью, но болезнь помешала ему осуществить это свое намерение.

Вопрос о ликвидации безграмотности стоит в неразрывной связи с общим положением страны. Само собой разумеется, что в 90-х гг., например, такого рода предприятие, как ликвидация безграмотности, было бы у нас совершенно безнадежно, и не только потому, что правительство не дало бы на это денег, а главным образом вследствие косности самой деревни и ее изолированности. Даже научившись грамоте, дети, не имея в дальнейшем практики, снова забывали ее. Эта изолированность деревни от прочего окружающего мира может быть иллюстрирована следующим примером: в Лужском уезде Петербургской губернии (где я работала) можно было встретить подростков пятнадцати-шестнадцати лет, которые ни разу не были в соседней деревне, отстоявшей всего на несколько верст. Изолированность деревни служила главнейшим препятствием к распространению грамотности. Деревня в то время так уходила в свои дела, что ей совершенно не было дела до всего остального мира.

То же можно сказать и о городских рабочих. При двенадцатичасовом рабочем дне рабочий, конечно, не мог думать об обучении. Один из учеников воскресной школы, в которой мне пришлось работать в 90-х гг., написал следующее: «Трудно учиться при двенадцатичасовом дне, но надо учиться для того, чтобы наши «благодетели» не заставили нас работать пятнадцать часов». Эта фраза очень характерна для передовых кругов рабочих масс того времени.

И только постепенно массы стали проникаться сознанием необходимости для них просвещения. Если в прошлом у нас и существовали школы для взрослых, то они захватывали лишь незначительный контингент рабочих. Вся остальная рабоче-крестьянская масса оставалась безграмотной, а общественный строй того времени был таков, что говорить о борьбе с народным невежеством было совершенно безнадежно.

Только Советская власть может в значительной степени разрешить эту задачу.

Здесь приходится сказать, что уничтожению изолированности деревни в значительной мере способствовала война — как империалистическая, так и гражданская. Попав на новые места и за границу, наши солдаты невольно расширили свой кругозор и, возвращаясь в родную деревню, приносили с собой новые понятия в области сельского хозяйства, заводили новые порядки и т. д. Так, например, один крестьянин Воронежской губернии, дед которого, вероятно, считал грамоту «печатью дьявола», попав в плен за границу, не только научился русской грамоте, но усвоил даже грамоту на иностранных языках и собирался по возвращении домой «установить у себя новые порядки» на основании того опыта, который он получил за время своего пребывания за границей.

Положение рабочего класса при Советском правительстве изменилось в смысле сокращения продолжительности рабочего дня. Рабочий занят теперь много меньше — следовательно, у него остается гораздо больше времени для удовлетворения своих культурных потребностей.

Заботясь о просвещении рабочих масс, мы не должны также забывать и деревни. В этом отношении самая система построения советского аппарата, связывающая самую глухую деревню с центром, служит нам порукой тому, что намечаемый нами план ликвидации безграмотности действительно будет проведен в жизнь.