Ликвидатор

– Ну… положим, тебе, возможно, и стоит взять несколько уроков этикета, но…

Полковник посмотрел в глаза рыжему, средних лет британцу.

– Не стоит, Дик, не стоит. Я есть тот, кто я есть. Чертов *censored*н сын, который слишком плохо воспитан, чтобы врать с невозмутимым видом.

Дик улыбнулся. Его воспитание было самым что ни на есть наилучшим.

– Спорю, что знаю, зачем ты направляешься в Тбилиси.

– Затем же, зачем и ты?

– Точно. Может, раскроем карты?

– Я не сажусь за карточный стол с шулерами.

– Эй, та ливийская история…

Полковник сделал движение ногой… попал по косточке, болезненному месту. Британцу стоило больших усилий не вскрикнуть.

– Пошел отсюда на хрен, Дик. Если я захочу послушать твое очередное вранье, то дам тебе знать. И еще. Я не умею прощать. Помни это.

Аэропорт Тбилиси был новым. Сверкающим. Как елочная игрушка на рождественской елке. Он больше подходил какому-нибудь курорту, чем столице небольшой страны, расположенной в самом центре Евроазиатского континента.

Грузия, страна с названием, как у одного из американских штатов, была одной из немногочисленных безусловных побед Америки последних двадцати пяти лет наряду с Косово и Польшей. Часть бывшего СССР, до этого бывшая захудалой российской закавказской колонией, выбрала независимость, в две тысячи четвертом году свергла неэффективного и коррумпированного президента, бывшего министра иностранных дел СССР, и выбрала абсолютно новый курс, резко антироссийский и проамериканский. Во главе республики встал Михаил Саакашвили, профессиональный юрист, закончивший Колумбийский университет. С ним пришла совершенно новая команда, в основном до этого работавшая в частном секторе, в том числе и за границей, – и за несколько лет им почти удалось сделать невозможное. Почти – потому что такие небольшие страны, как Грузия, рядом с такими гигантами, как Россия, могут существовать, только обслуживая крупную экономику. А грузины умудрились в восьмом году вступить с Россией в боестолкновение, после чего русские предали их анафеме, блокировали товарооборот и сказали, что с действующей властью никаких разговоров быть не может. В результате власть в двенадцатом там сменилась, и сейчас грузинские власти пытались выстроить более лояльную огромной России политику. Полковник их хорошо понимал: если бы Куба напала на США, можно было бы представить, что бы с ней было. Здесь нет никакой морали – чистая геополитика. Если живешь рядом с драконом – изволь с ним считаться.

Одним из следствий тяжелого поражения Грузии в войне с Россией стало то, что грузины осознали необходимость резкого повышения профессионального уровня своей армии. Никакого пути, кроме как сотрудничество с НАТО, не было, в то же время НАТО отнюдь не горело желанием лишний раз злить Россию в условиях, когда на Ближнем Востоке обстановка становилась все хуже и хуже. Выход грузины нашли в том, что фактически сдали свою армию в аренду Дяде Сэму. Когда в двенадцатом году европейские члены НАТО наперегонки бросились бежать из Афганистана – на их место пришли грузины. Они отправляли людей в Афганистан ротами и батальонами, без ограничений по их боевому использованию – в обмен на помощь, обучение и вооружение. Им доверили сразу несколько баз, в том числе одну в столице страны Кабуле… и с тех пор грузины участвовали во всех высадках вместе с американскими солдатами, а американские инструкторы постоянно присутствовали в Грузии, чтобы готовить солдат. Присутствовало здесь и ЦРУ – местная станция была немногим меньше московской и отвечала за весь регион. Более того – в местных университетах в обязательном порядке учили английский, и местная станция ЦРУ была еще и рекрутинговым центром Госдепартамента США, подбирая персонал для американских посольств и миссий в горячих точках [18] 18

Это на самом деле так. Низкие потери американцев обусловлены и этим тоже.

[Закрыть] . Быстро и недорого, как в «Макдоналдсе». Народ нищий, но много молодежи с горящими глазами и отличным знанием английского, готовые работать за сущие центы. Грузия, несмотря на охлаждение последнего времени, оставалась «дружественной страной», и операцию на Кавказе следовало начинать отсюда.

Забирая свой чемодан с ленты, полковник заметил идущего ему навстречу с радостной улыбкой Джозефа Дамма, коротконогого и веселого ирландца, который как-то раз, используя свое чувство юмора, сумел смыться от жаждущих крови экстремистов в трущобах Пешавара, даже почти не зная урду.

Дамма он последний раз видел в Кабуле.

– Салам алейкум! – крикнул он на весь аэропорт. – Дружище, как я рад тебя видеть!

– Если бы я держал пари, не дал бы и пенни за то, что ты шпион.

Начальник станции в Тбилиси подмигнул.

– Вот именно, друг. Вот именно. Давай чемодан.

Проблем с таможней здесь не было: если в Хитроу люди ждали два часа, и когда он улетал, так и не дождались, то тут они прошли таможню за две минуты. Дамм сунул его паспорт в окошечко пограничнику, что-то сказал, очевидно, на местном гортанном языке, таможенник взглянул на него, шлеп – и в паспорте проявилась виза. Они вышли на площадь, где таксисты на разномастных машинах ждали клиентов. Движение вообще было небольшое, напротив терминала аэропорта, через дорогу находилось еще одно здание, выглядевшее как дорогая выставочная галерея в Лондоне. Стекло, белый бетон и сталь…

– Русские не поставляют бензин?

– Нет, просто дорого. Примерно восемь долларов за галлон в пересчете на наши деньги. – Дамм подвел его к старому «глазастому» седану «Мерседес» середины девяностых, забросил назад его сумку. – Здесь не принято, как у нас, всюду ездить на машине, ездят только по делам. Ну и таксисты, они этим зарабатывают. Садись.

– А вон это что? – Полковник показал на модерновое здание.

– Железнодорожная станция. Экспресс до Тбилиси. Шесть раз в день, и то не полон. Здесь все круто, только денег не хватает…

Они выехали на дорогу. Для Восточной Европы – а полковник инстинктивно отнес Грузию к Восточной Европе – она была хорошей, даже отличной – но стоило только отъехать от аэропорта – и сразу становилось понятно, что до процветания здесь очень и очень далеко. Какие-то стелы, придорожные ресторанчики убогого вида. Мелькали большие рекламные плакаты, на них были надписи на английском и на местном языке, который полковник не знал – ни слова. Машины – дешевые иномарки или старомодные грузовики, родом из семидесятых, современных было мало. Было видно, что государство здесь богаче и современнее граждан. В России – а полковник не раз там бывал – все наоборот. Куча дорогущих даже по американским меркам машин на разбитой дороге из аэропорта.

– Что произошло? – спросил Дамм.

– Никто ничего не знает. Все, что мы имеем, это гора трупов. Надо разбираться, что к чему. Здесь тихо?

– Пока да. Ты хочешь разбираться с русскими?

– Пока не знаю. Меня послали изучить возможности.

Дамм кивнул.

– С этого начинается…

– Черт возьми, что ты хочешь этим сказать?

– С изучения возможностей. Потом кто-то наверху принимает решение, и мы вляпываемся в очередное дерьмо, преисполненные самых благих намерений. И лишь через несколько лет до нас начинает доходить, и мы начинаем хвататься за головы и кричать – как мы дошли до такого. Нет, ну, б… как мы дошли до такого?

– Возможно, в этот раз будет по-другому, – сказал полковник, заметив, что его старый знакомый слишком распускает язык.

– Да? И почему же?

– Потому что преисполненные благих намерений в основном были в Лэнгли. На погребальной церемонии…

Аэропорт был уже далеко, они ехали по дороге, узкой, с обеих сторон обсаженной деревьями. Гор – а полковник знал, что Джорджия горная страна, – не было, вместо них стали появляться девятиэтажки и пятиэтажки, длинные, вытянутые. Они были похожи на массовое жилье в дурных районах больших городов, которые массово застраивали в семидесятые, но полковник знал, что в Восточной Европе в таких вот зданиях живет большинство населения. Не было видно висящего тут и там белья – одного из признаков бедности населения, может быть, тут просто не принято. Контрастом этому выглядели ультрасовременные, похожие на западноевропейские автобусы, неспешно подъезжающие к остановкам. Здесь значительная часть населения перемещалась общественным транспортом, автобусы отличались тем, что они останавливались не у каждого перекрестка, как в американских городах, а на специально оборудованных остановках. Были видны и полицейские машины – это были внедорожники со сдвоенной кабиной, как в Афганистане, только бело-черного цвета и не вооруженные пулеметом.

– Вместе со мной летел один козел, – вспомнил полковник.

– Кто именно?

– Дик Мейсон.

– Эм ай шесть… – Церэушник помрачнел.

– Да, если он не ушел на вольные хлеба. Как тут себя чувствуют англичане?

– Неплохо, но не более того. Главная база на постсоветском пространстве у них – Баку, они там как дома себя чувствуют. Здесь им не дают разгуляться – и местные, и русские, и мы.

– Мейсон тот еще *censored*н сын, – предупредил полковник.

– Я знаю. Здешнюю станцию возглавляет Арин Роскович, тварь еще та. За те два года, пока мы знаем друг друга, случаи, когда она говорила правду, можно пересчитать по пальцам. Мне кажется, что она лжет из-за любви к искусству, и солжет, даже если я спрошу, который час.