Лилия для герцога

– Себастьян! – воскликнула Виенна, увидев вошедшего в комнату любовника. Простая одежда лишь подчёркивала его мужественность и красоту. Ему, что значительно отличало герцога де Россо от многих придворных щёголей, не приходилась рядиться в шелка и кружева, чтобы привлечь внимание к своей персоне.

– Что ты здесь делаешь? – с недоумением произнёс он, не торопясь заключать её в жаркие объятия. Баронесса надула губы. – Как ты узнала, где я живу?

– Король Арнальдо помог. После того, как я услышала от Иларии новость о твоём браке, не могла найти себе покоя. Пожалуйста, скажи, что всё неправда!

– Да, я в действительности женился. Мне следовало рассказать тебе раньше, чем слухи дошли до придворных. Прости.

– Я опозорена на всю столицу, и всё, что ты можешь мне сказать, лишь жалкое «прости»?!

– Ты ведь сама не раз говорила, будто не хочешь снова вступать в брак.

Виенна до боли закусила губу, понимая, что ненароком угодила в собственную ловушку.

– Все бумаги подписаны, теперь она моя жена, – продолжал Себастьян.

– Только по бумагам? – зацепилась за его слова баронесса. – Но ваш брак ещё не консуммирован, так? Ты можешь передумать!

– Да пойми ты, что решение принято не мной! У меня не оставалось выбора! – выкрикнул герцог и резко замолчал, очевидно, понимая, что сказал лишнее. – Считай, что ты этого не слышала.

«В чём же дело? – лихорадочно размышляла Виенна, забыв и о боли в ноге, и о том, что ей следовало сейчас изображать из себя несправедливо пострадавшую. – Кто мог принять решение о женитьбе Себастьяна, кроме него самого? Его отца давно нет в живых! Может, тот оставил завещание с требованием жениться именно на указанной девице? Но тогда ему должно было быть известно её происхождение, ведь ни один нормальный родитель не заставил бы единственного сына взять в жёны безродную сиротку».

ГЛАВА 11

К тому времени, как в дверь спальни постучали, графин с вином опустел больше, чем наполовину, а закусок на столе осталось значительно меньше, чем было изначально. В комнату робко заглянула одна из горничных. Похоже, все они получили чёткое распоряжение не беспокоить нас с герцогом, и наверняка случилось что-то из ряда вон, если девушка всё же решилась потревожить хозяина.

– Простите, но… к вам ещё гости, – пролепетала она.

– Кто? – холодно ответил ей мой супруг.

– Женщина. Она представилась баронессой де Кастеллано, – сообщила горничная, которую, кажется, кто-то подталкивал в спину и подсказывал, что говорить. – Сказала, что ей очень нужно вас видеть. А ещё она упала с коня. Должно быть, ударилась.

Брови герцога поползли вверх. Судя по реакции, такой новости он не ожидал. Я тоже. Но уши навострила – любопытно, что там за баронесса? И что побудило её навестить герцогский замок на ночь глядя?

Да ещё и верхом, а не в карете!

– Я вынужден вас оставить, – проговорил Себастьян. – Нужно уладить… возникшее недоразумение. Ложитесь спать и постарайтесь хорошо отдохнуть.

Поднявшись, он вышел из комнаты. Горничная юркнула в открытую дверь и, отвесив поклон, поинтересовалась, нужно ли убирать со стола. Я устало кивнула.

Недоразумение, значит? Однако имя неизвестной гостьи, как мне показалось, очень хорошо знакомо герцогу де Россо. Кто же она?

Когда девушка, покончив с уборкой, ушла, я отыскала в своих вещах ночную рубашку, оделась, погасила свечи и забралась в постель. Сейчас она выглядела ещё больше, и я в ней казалась ребёнком, который забралась в родительскую кровать, чтобы вволю там попрыгать. На какое-то мгновение даже почудилось, будто это незамысловатое детское удовольствие знакомо мне не понаслышке.

Странно…

Неужели я начала что-то вспоминать?

Расположившись поудобнее, я накрылась одеялом и зажмурила глаза. Вот бы в самом деле убрать пустоту из памяти… Оживить забытые в детстве воспоминания, увидеть перед внутренним взором лица родителей. Кто они? Почему не искали меня?

Или… их уже нет в живых?

Сон не шёл, мысли теснились в голове, будоражили. Появление баронессы, кем бы она ни приходилась герцогу, вероятно, спутало все его планы. Однако это означало, что первая брачная ночь откладывалась на неопределённое время.

И что там поверенный говорил о необходимых обрядах? Следовало наступить на горло смущению и всё выведать. Не у супруга же спрашивать…

Я спрятала лицо в непривычно мягкой подушке, едва представив, как задала бы мужчине подобный вопрос.

В обители говорили, что по задумке богов муж должен становиться для женщины самым близким человеком. Ближе отца и матери, ближе брата и сестры. Ближе всех.

Но как может таким стать тот, кто совсем чужой для меня? Да, он хорош собой, богат, титулован… Как сказал поверенный, далеко не всем девушкам даже в наше время так везёт. Вот только сам же и предупреждал о чём-то пугающем, с чем я могу столкнуться в замке. Точно глупый мышонок, привлечённый вкусным запахом сыра за дверцей мышеловки… Вот только тот сам заходит в ловушку, а моего согласия никто не спросил. И выбора жизненного пути не предоставил.

Будь я сейчас в обители, уже давно крепко спала бы. Или, может, проскользнула бы тайком в комнату к Аньелле. Поболтать на сон грядущий, посекретничать. Интересно, как она там? Вспоминает ли обо мне?

Я шмыгнула носом, но заставила себя не плакать. Ещё не хватало намочить слезами подушку. Лучше уж постараться забыться сном – как говорится, утро вечера мудренее.

Снилось мне в эту ночь что-то странное. Не костёр, нет. Вечнозелёный лес, в котором крупные еловые лапы клонились к земле под тяжестью снега. Я никогда прежде не видела его, но знала, что это он. Белый, холодный… Попыталась коснуться снежной шапки и увидела, что на моей руке вязаная варежка с диковинным узором, вышитым красными нитками. Кажется, такие знаки называются рунами.

Когда я открыла глаза, в комнате было светло. Наступило утро. Или уже день? Почему меня никто не разбудил? Может, обо мне просто забыли?

Я подумала про сон. Знаки, вышитые на варежке, помнились так отчётливо, что мне захотелось зарисовать их. Может быть, однажды найдётся возможность выяснить значение?

Бумага и чернила в комнате обнаружились – стоило лишь хорошенько поискать. Герцог ведь говорил, что ему нужна образованная супруга, значит позаботился о писчих принадлежностях. Вот и чудесно, не придётся просить их у него до тех пор, пока не кончатся. Бумага такая хорошая, дорогая, приятно к ней прикасаться… В обители нам выдавали попроще, строго следя за тем, чтобы не переводили по пустякам и не ставили кляксы.

Я обмакнула перо в чернильницу. Увиденные во сне символы ложились на бумагу так ровно, будто мне уже когда-то раньше приходилось рисовать их. Один, второй… Рунные письмена. Их использовали жители Хальфдана, а в нашей стране имелся собственный алфавит.

Завершив работу, я спохватилась, что сижу в одной лишь ночной рубашке, и поспешила привести себя в порядок. Переоделась в своё лучшее платье, сделала строгую причёску, из которой не выбивался ни один волосок. И, покончив с этим, сразу почувствовала себя увереннее. Теперь я была готова к новой встрече с Себастьяном де Россо, а также к знакомству с его бабушкой. И с баронессой де Кастеллано, кем бы она ни являлась.