Лилия для герцога

***

Виенна, баронесса де Кастеллано, больше всего ненавидела, когда что-то шло не по её планам. До сего времени ей вполне успешно удавалось воплощать их в жизнь, даже будучи слабой женщиной. Рано оставшись без родителей, однако с унаследованным от них немалым состоянием, она сделала очевидный вывод о том, что миром правит тот, у кого есть богатство, но, если мужчина может позволить себе действовать уверенно и порой даже грубо, то у женщины имеется собственное оружие. Внешняя привлекательность, мягкие манеры и улыбки, за которыми прячутся острые зубки, умение расплакаться в нужный момент, а также все достижения моды, призванной подчёркивать достоинства и прятать недостатки. У Виенны было довольно времени, чтобы всему этому научиться – и в девичестве, и после того, как стала вдовой, когда её пьяный муж-барон свалился с лошади на охоте.

Но сегодня утром ей принесли письмо от Иларии, фаворитки короля Арнальдо, считавшей Виенну подругой, и оно содержало в себе весть, которая заставила баронессу не на шутку рассердиться.

– Он женится, – вслух прочла Виенна и, заметавшись по гостиной, гневно отшвырнула с дороги попавшуюся под ноги комнатную собачку. Та, заскулив, убежала, а хозяйка скомкала письмо в руках. Она могла бы решить, что новость всего лишь шутка, не знай как следует Иларию, которой совершенно не свойственно чувство юмора.

Но как герцог де Россо может жениться на ком-то, кроме неё, Виенны? Разве мало она вложила в их отношения? С того самого первого вечера, когда их представили друг другу на королевском балу, баронесса делала всё возможное для того, чтобы завоевать его и почти не сомневалась в успехе задуманного.

Она снова развернула письмо и перечитала его, хмуря брови.

– Что за бред? Девушка из обители? Безродная особа, воспитанная старыми ханжами? Уж не сошёл ли он с ума в уединении своего замка? – Виенна разговаривала сама с собой, ведь лучшего собеседника и вообразить не могла.

Снова смяв бумагу, она отбросила письмо и поспешила в будуар, где потребовала у камеристки немедленно привести её в порядок. Баронесса намеревалась повидаться с Иларией и вызнать все подробности лично, даже если понадобится отвлечь королевскую фаворитку от важных дел. Виенна и сама не могла бы сказать, что разозлило её больше – сам факт того, что Себастьян решил жениться, или то, что он не удосужился сообщить ей об этом лично.

Спустя некоторое время в зеркале появилось отражение молодой женщины, которая выглядела воплощением оскорблённой, но сохраняющей достоинство аристократки. Лёгкая, но не болезненная бледность, аккуратно убранные наверх и сколотые шпильками с жемчужинками светлые волосы. Несколько прядок выбивалось из причёски, что выглядело трогательно и нежно. Сейчас никто бы не дал баронессе её лет. Платье она выбрала довольно простое, но с большим декольте, что соответствовало моде и выгодно подчёркивало пышную грудь с соблазнительной ложбинкой.

«Может быть, не надо было делать ставку на герцога? – подумала вдруг Виенна. – Стоило выбрать короля? Но с ним мне светило лишь то положение, которое сейчас занимает Илария, а я бы не отказалась стать законной женой, к тому же король совсем не так хорош собой, как Себастьян де Россо».

Отложив размышления на потом, Виенна покинула особняк и села в карету. Задёрнув занавески, за которыми мелькали столичные улицы, она прикрыла глаза, и перед внутренним взором тут же появилось красивое лицо герцога де Россо. Падающие на лоб густые чёрные волосы, глубокие синие глаза, чувственные губы… Этим мужчиной хотелось любоваться, словно произведением искусства. И не только пожирать глазами, но и прикасаться, чувствовать его поцелуи, тепло смуглой кожи.

Любой посчитал бы за счастье стать её мужем, и невероятной казалась сама мысль, что можно променять благосклонность баронессы де Кастеллано на какую-то девку из обители, что находилась где-то в глуши.

Карета остановилась так резко, что Виенна едва не прикусила себе язык. Оказалось, что какой-то нищий перебежал дорогу прямо перед экипажем. Сколько же их развелось за последнее время! Не проще ли отловить каждого из них и всем скопом отправить на галеры? Будь Илария поумнее, давно бы дала королю совет очистить столицу от бедноты. Но фаворитку интересовали лишь наряды да танцы. Ума у неё не больше, чем у пустоголовой фарфоровой куклы.

Наконец-то городские районы остались позади, и теперь вокруг расстилался парк, окружающий королевскую резиденцию. Здесь даже пахло иначе. Цветущими растениями, прохладой и негой. Громко журчали фонтаны. Охрана баронессу не останавливала – карета с гербом говорила сама за себя.

Удобно устроившись на мягком бархате сиденья, Виенна неохотно потёрла глаза сначала руками, затем платком – чтобы покраснели и казались чуточку припухшими. Следовало выглядеть заплаканной. Пусть Илария встанет на её сторону, а заодно подумает, что, упустив герцога, баронесса вполне может сменить приоритеты и переключиться на короля, которому уже могли наскучить прелести фаворитки. Мужчины не выносят однообразия. Этот урок усвоен давно, и исключений из правила пока не попадалось.

ГЛАВА 4

Я послушалась сестру Николину и никому ничего не рассказала об отпечатке на двери. Хорошо, что ею пользовались редко, так что, хотелось надеяться, никто ничего не заметил. Зато о том, что вместо жениха приедет его поверенный, стало известно всем. Поначалу девушки наперебой возмущались тем, что не увидят моего будущего мужа и не смогут подтвердить или опровергнуть догадки о его внешности. Но затем сообразительная Аньелла заявила, что не выпустит из обители ни меня, ни моего спутника, пока не выведает у него все подробности о герцоге.

Уж неизвестно, как она собиралась эдакое провернуть, но меня её слова повеселили, на какое-то время разогнав смятение из-за всего происходящего со мной. Как бы я хотела, чтобы моя очередь покинуть обитель ещё не настала! Хотя бы на недолгое время продлить эти дни, наполненные уроками, рукоделием, разговорами с другими воспитанницами. Сейчас даже то, что прежде раздражало, вызывало желание никогда с этим не расставаться. А тут ещё эта история с дверью…

Прошло два дня, вещи были собраны. Меня освободили от занятий, и я тенью бродила по обители, с тоской заглядывая в знакомые с детства помещения – просторные светлые классные комнаты, маленькие кладовые. В библиотеку, где требовательная сестра Корнелия неусыпно следила за тем, чтобы девушки читали только то, что рекомендовано настоятельницей. Впрочем, как мне казалось, непотребные книги сюда и не попадали. Наверняка все новые произведения тщательно проверяли, а те, что не подходили для нашего чтения, немедленно сжигали.

Сжалившись надо мной, сестра Николина попросила помогать ей в лазарете. Две девушки отравились дикими ягодами, которые проросли через ограду, так что понадобилось приглядывать за обеими – как бы не стало хуже. Занявшись делом, я немного отвлекалась от собственных тревог. К тому же, на меня успокаивающе действовала компания целительницы. Её спокойный голос и почти материнская нежность словно дарили надежду на то, что не всё в мире так плохо, как может показаться.

Беседу о супружеских обязанностях, которая положена невесте, со мной провела тоже сестра Николина. Несмотря на то, что сама она так и не вышла замуж, эта мудрая женщина владела знаниями, полученными из книг по медицине. Правда, касались они в основном не того, что происходило между мужем и женой в спальне, а последствий этого, то есть появления на свет младенцев. Единственное, что особо подчёркивалось, заключалось в том, что женщина должна быть покорна воле мужчины. Отчего-то данное утверждение вызывало во мне внутренний протест, но я промолчала, безропотно дослушав лекцию о том, что предстояло мне совсем скоро, до конца, и лишь всё сильнее комкала лежащими на коленях руками грубую ткань платья.

Поверенный приехал внезапно – вечером, когда все уже поужинали и разошлись по своим комнатам. За мной явилась отправленная настоятельницей сестра Николина. Сказала, чтобы я захватила с собой все свои вещи и поторапливалась. Остальные девушки, несмотря на то, что их никто не звал, тоже высыпали из комнат. Не так уж часто за нами приезжали издалека, да и знатных людей среди женихов воспитанниц почти не водилось, так что мой случай казался чем-то из ряда вон, и провожали меня всей обителью.