Лилия под дождем

– У тебя все в порядке?

– Как-то свожу концы с концами. Было трудно, – согласилась Мэгги.

– Ах, сестренка, похоже, жизнь никогда не сложится так, как хочется, верно? – Хантер протянул руку и обнял сестру.

Мэгги положила голову ему на грудь. Ей было приятно ощущать поддержку своего сильного брата, вдыхать запах пота и лошадей. Почему-то ей захотелось поплакать.

Она выпрямилась и вновь легонько его толкнула.

– Пойдем. Я покормлю тебя ужином.

Пока Хантер ходил распрягать свою лошадь и заводил ее в хлев, Мэгги в кухне разворошила в печи угли. Она подкинула дров и поставила разогреваться котелок с бобами, а оставшийся от ужина маисовый хлеб тоже поставила в печь. Ти принес масло и молоко из кладовки, а Мэгги достала банку вишневого компота на десерт. Вскоре у нее получился вполне приличный стол. Хантер вошел в кухню через заднюю дверь и направился к умывальнику. На его сапогах, тяжело ступавших по полу, звенели шпоры. Хантер жадно ел, а Мэгги сидела напротив него, потягивая из чашки кофе. Ти поглощал компот.

– Ти! – воскликнула Мэгги, нахмурившись.

– Но, ма… – он с невинным видом смотрел на нее. – Я составляю компанию дяде Хантеру.

Хантер засмеялся. Мэгги бросила на него недовольный взгляд.

– Ах, так ты на его стороне. – Но она тоже улыбнулась. – Ладно, как только закончим с ужином, пойдем сразу наверх. Пора спать.

– Ах, ма…

– Я сказала.

Вскоре Мэгги удалось заставить сына пойти спать. Она вернулась в кухню и села за стол к Хантеру. Мгновение они смотрели друг на друга. Затем она спросила его:

– Ты еще не был на ферме? Мама знает, что ты здесь?

Хантер покачал головой.

– Нет, очень поздно. Я не хотел будить ее. Я поеду туда завтра.

– Хантер…

– Что?

– Ты надолго домой? Он пожал плечами.

– Я не знаю. Пока попробую пожить. Когда ма написала мне об Уилле, я подумал, что тебе может понадобиться помощь по дому, что могу остаться здесь, попробую вырастить нескольких лошадей. Я не фермер, как Гидеон, но я умею выращивать лошадей. Я пригнал небольшой стадо, немного – три кобылы и мой жеребец, но этих лошадей достаточно для начала. Потом я смогу купить еще пару жеребцов.

– Это замечательно! Здесь много пастбищ за последние годы мы сажаем немного в огороде, а земли пустуют.

– А Гидеон, возможно, позволит мне пользоваться лугом, который примыкает к земле Уилла… я хотел сказать, твоей земле. – Он помолчал. – Я не знаю, останусь ли здесь навсегда. Я… не такой, каким был раньше. Я, похоже, не могу долго находиться на одном месте. Это чувство появилось после тюрьмы.

– Я знаю. – Она грустно улыбнулась ему, на глаза навернулись слезы. – Но я счастлива, что ты приехал и хоть немного побудешь с нами.

– Спасибо. – Хантер положил руки ей на плечо. – Ты лучше всех, Мэгс. Что бы ни случилось, я всегда знаю, что ты поддержишь меня.

– Конечно. Я – твоя сестра.

– Да, но и Гидеон – мой брат, но он постоянно со мной спорит, что бы я ни делал.

Мэгги пожала плечами.

– Такой у него характер, Хантер. Но он любит тебя. Он постоянно обо всех беспокоится.

– Я знаю. Но я немного устал от того, как он это делает.

Они сидели, уютно устроившись за столом, и смотрели друг на друга с любовью.

– Мэгги, а с тобой все в порядке? – мягко поинтересовался Хантер.

Мэгги вздохнула.

– Да. Было трудновато – я сильно тоскую по Уиллу.

– Конечно.

– Он не был таким, каким прежде, когда мы поженились, но я все еще люблю его. Правда, не все понимают мое состояние, а некоторые говорят: «Так ей лучше». Но как они могут так думать, не зная в действительности, как дружно мы жили все вместе.

– Возможно, им так хочется думать и только. – Хантер помолчал и затем спросил: – Ты веришь в Бога?

Мэгги уставилась на него. Хантер не был человеком, который любил говорить о Боге.

– Да. Но какие странные вопросы ты задаешь. Отчего это?

– Ну, может быть, то, что говорят люди, означает, что так лучше, потому что Уиллу будет счастливее на небесах. Ты знаешь, что я не из тех, кто ходит в церковь и прочее… но, может быть, Уилл находится сейчас в таком месте, где он не чувствует себя смущенным или потерянным, где никто не смеется над ним и не называет болваном. Что, если он стал таким, как раньше? Разве так не лучше? Разве это тебя не делает счастливее?

– Ты прав, – Мэгги вздохнула. И в первый раз за эти месяцы у нее на сердце стало спокойнее. – Уиллу так должно быть легче и лучше. Знаешь, странно, но перед тем как умереть, он на мгновение стал таким, каким был раньше. Он пожертвовал собой, чтобы спасти Ти. Он поступил как настоящий отец, и в его затухающих глазах было что-то – гордость, удовлетворение, и это было совсем по-взрослому. Я думаю, что каким-то удивительным образом он был счастлив. – Мэгги нахмурилась: – Может быть, мне следует думать, что Уилл, наконец, пришел в мир счастья, вместо того, чтобы постоянно думать о своей печали или потере… Мне кажется, что я была эгоистична.

– Нет. Это нормально, естественно. Когда теряешь кого-нибудь, то ощущаешь боль.

Мэгги посмотрела в глаза брата и увидела в них усталость и печаль, которая говорила о том, что он знал эту боль и испытал ее на себе. Сердце Мэгги стремилось к Хантеру, он ее понимал, хотя она чувствовала, что есть еще кто-то, кто поймет ее скрытую боль.

Она не могла сказать своей матери или Гидеону с Тэсс о том, что случилось между ней и Рейдом Прескотом. Они были слишком хороши, слишком благородны и ожидали того же самого от других. Хантер был другим. Он многое повидал в своей жизни, и его отношение к людям, какие бы они ни были, стало ровным. Он мог лучше понять, что такое любовь, когда кого-нибудь так полюбишь, что это чувство заменяет и здравый смысл, и добродетель, и все остальное.

– Это не все, тем не менее, – тихо сказала она.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно посмотрел на нее брат.

– Я… – Она смутилась. – Все всегда говорят, какой доброй я была с Уиллом. Я… чувствую себя такой виноватой, когда они говорят это.

Хантер бросил на нее недоверчивый взгляд.

– Разве ты не была с ним добра? Что ты, Мэгги. Никто не смог бы быть такой терпеливой…

– Я не была верна ему! – выпалила Мэгги. Хантер, ошеломленный, уставился на нее.