Линчеватель

Глава 3 Стычка.

Я вышел из здания и остановился на крыльце. Закурил. Посмотрел в свинцово-серое небо. Такое низкое, что, казалось, черные тучи касаются крыш высоких домов.

— Хороший психолог, — пробормотал я, спускаясь по щербатым, вытерты ступенькам к парковке. — Вся в делах, вся в работе.

Как говорил наш преподаватель по судебной психиатрии: иногда полезно побеседовать с умным человеком. Преподавателя, к слову, чуть позже признали невменяемым и упекли на принудительное лечение в больницу. Но кого волнуют такие пустяки?

Пискнул, разблокировавшись, центральный замок машины. Щелкнули, открываясь, дверные замки. Я сел в салон и скептически посмотрел на себя в зеркало заднего вида.

Из зазеркалья на меня хмуро уставился угрюмый тип с черными от недосыпа мешками под глазами. Волосы всклокочены, а подбородок украшает недельная щетина. Ты похож на наркомана, Макс. Или на маленько поехавшего кукухой. Хотя последнее — это нормально. Кто из нас в своем уме?

Я повернул ключ зажигания, выезжая с больничной парковки. И едва не врезался в бок истошно засигналившего черного седана, который как раз в этот момент сворачивал на парковку. Я резко ударил по тормозам. Седан поравнялся со мной. Стекло водительской двери опустилось, явив моему взору до боли знакомое лицо:

— Ты что, е…н? Совсем ослеп? — забыв о всяческих правилах приличия, рявкнул водила, буравя меня полным ненависти взглядом.

Он меня не узнал. Ну, то сделал вид, что не вспомнил, кто я. Мне только и оставалось, что смотреть в лицо виновника аварии, благодаря которому я успел пережить клиническую смерть, два месяца лечения и долгий, а самое главное-дорогой курс реабилитации. Его же вроде лишили прав? Так нет же. Вот он, за рулем. Видимо, запреты суда действуют в нашей стране далеко не на всех.

— Ты что, глухой? — продолжал тем временем напирать этот черт. И на меня вновь начала накатывать лютая черная злоба.

Или сейчас, мне очень хотелось выйти из машины, вытащить этого мажора и разбить его голову водительской дверью. Я сильно, до скрежета, стиснул зубы. Рука будто сама потянулась, чтобы открыть дверь. Лишь большим усилием воли мне удалось сдержать себя. Спокойно, Макс. Здесь полно камер. Тронешь его и попадешь в тюрьму. А тюрьма — это плохо….

Я даже не пытался скрывать своих эмоций. Видимо, мое настроение читалось на лице. Потому что водила очень быстро скрылся в салоне:

— Псих какой-то. Как только таким права выдают, — донеслось до меня из машины, а потом он завел двигатель, и, объехав мою тачку, двинулся к стоянке. Я же смотрел ему вслед через боковое зеркало.

В этой жизни и правда все просто. Убить его, что ли? Нужно же хоть как-то восстановить справедливость. Так, стоп! Ты думаешь не о том. Пора домой. Я завел двигатель, и машина послушно тронулась, увозя меня прочь с места встречи.

* * *

Уже у дверей парадной меня ждал сюрприз. В виде трёх алкоголиков неопределенного возраста. Они сидели на лавке, оживленно что-то обсуждая. А на лавочке стояла практически пустая бутылка, в которой плескалась прозрачная жидкость и три пластиковых стаканчика.

Одеты этиловые упыри были весьма колоритно: грязно-серые майки, вытертые треники с вытянутыми коленями. На грязных ногах — дешевые резиновые тапки Один из них, что стоял рядом с лавочкой, как раз что-то оживленно рассказывал товарищам, а те, в свою очередь, смеялись над его байкой в голос, демонстрируя черные зубы. Выглядел рассказчик весьма карикатурно. Будто один из персонажей видеоролика Шоколад ни в чем не виноват вдруг ожил и сошел с экрана в серый двор Города Свободы. Такая же кепка на башке, такой же пустой, бессмысленный взгляд.

Как раз в этот момент, к парадной дома подходил какой-то парень. Именно он и стал объектом внимания для рассказчика истории.

— Бог в помощь, — прохрипел гопник, оскалив гнилые зубы и протягивая парню руку. Вроде как для приветствия. — Чувак, дай денег. В долг. Мы вернем, слово пацана даю.

Мельком я заметил, что тыльная сторона ладони просителя покрыта расплывающейся синей татуировкой весьма плохого качества. Скорее всего, этот персонаж отбывал наказание в местах не столь отдаленных. И возможно, неоднократно.

— Нет у меня для вас денег, — резко ответил парень, игнорируя протянутую для рукопожатия руку.

— Вот как? — гопник удивлённо поднял бровь. — А если я найду? Зае….л, пацан, дай денег по-хорошему. Мы же всё-таки соседи. Ты же в этом доме живёшь? Зачем портить отношения? По-человечески себя надо с людьми вести.

Парень вновь стиснул зубы, глядя на уголовника с плохо скрываемой ненавистью.

— Ну, что уставился? — прохрипел гопник. — Денег дай.

— А ты что, жопа королевы Британии, раз на тебя смотреть нельзя? — вопросом на вопрос ответил паренек.

Его собеседник аж рот открыл от такой наглости.

— Ты вафел совсем ох. л? — прохрипел он, делая шаг в сторону оппонента. — Да я тебя сейчас в фарш превращу.

Возможно, если бы он был один, то не осмелился напасть. Но парень оскорбил его перед корешами. А это грозило потерей уважения в глазах пацанов.

— А ты что, обиделся? — усмехнулся парень.

— Да ты… — начал уголовник. — Знаешь, что с обиженными делают?

— Знаю, — кивнул паренек.

Дальнейший разговор не имел никакого смысла. Парни, которые сидели на лавке, тихо переговариваясь, встали со своих мест. А уголовник подошёл вплотную к дерзкому пацану, замахиваясь для удара. Он был сильно пьян, и с трудом держался на ногах. А боец из него в таком состоянии был совсем плохим. Парень же шагнул вперёд и ткнул его кулаком в кадык. Удар вышел хорошим. Правда и противник от такого финта может отъехать. Но как говаривал сенсей: пусть меня судят двенадцать незнакомых людей, чем понесут четыре друга.

Собеседник выпучил глаза, захрипел, хватаясь за горло, и, видимо, совсем утратил боевой настрой и волю к победе. Пинок в колено заставил гопника потерять равновесие. Кашляя и задыхаясь, несостоявшийся спарринг-партнер, выпучив глаза и хрипя рухнул на асфальт. И кабы он был один — бой бы решился в пользу незнакомца. Но парень не учел того факта, что у гопника были верные товарищи, которые тут же решили вмешаться в драку.

И дальше действия разворачивались будто в замедленной съемке. Вот двое товарищей поверженного встают с лавки за спиной паренька. Один из них, опустив голову, чтобы скрыть лицо под козырьком кепки, быстро идет к парню. Тускло блеснуло лезвие ножа, вытащенного из рукава. А затем, парень вскрикнул и упал на асфальт.

— Ходу, — крикнул второй, и гопники, подхватив сбитого с ног товарища, бросились прочь со двора, оставив парня лежать на асфальте.

Трясущимися, непослушными руками, я вытащил из кармана телефон. Набрал номер службы экстренного реагирования. И услышав дежурное: “Слушаю вас” сбивчиво затараторил в трубку:

— Алло. Здесь человека порезали. Трудовая, дом восемьдесят.

Девушка-оператор попыталась было уточнить детали, но я уже отключился. Обернулся к раненому, лихорадочно вспоминая курс оказания первой помощи, который вполуха слушал на лекциях гражданской обороны в чрезвычайных ситуациях. Только вот помощь оказывать не понадобилось. А телефон едва не выпал у меня из рук. Потому как парень, который еще несколько секунд назад лежал на асфальте, стоял за моей спиной, утирая кровь с разбитого лица.