Линия раздела

– - Да иди ты! – Высокий мужчина с римским профилем резко сунул руку в карман. – Всякая мелюзга мне будет нотации читать. Щас я тебе покажу право сильного!

– - У него пистолет! – закричала Рита.

Мужчина, действительно, выхватил из кармана небольшой пистолет, и даже успел направить его на Андрея, но другой мужчина, видимо сообразив, что оружие в нынешних условиях решает все, с размаху долбанул стрелка по лицу фарфоровой тарелкой. Грохнул выстрел, с жутким звуком взвыл рикошет от бетона. Тарелка разлетелась осколками, из глаз стрелка брызнула кровь.

– - Ножи на кухне! – обернувшись к друзьям, приказал Андрей. – Живо взяли!

Стрелок снова пальнул, наугад, ничего не видя, но пуля попала не в того, кто нанес ему рану, а в шею только что выступавшей женщины. Она захрипела и рухнула на колени. Женщины завизжали, мужчины среагировали по-разному. Те, что помоложе, бросились вперед, пытаясь завладеть оружием. Те, что постарше и пожирнее, рванулись в стороны и попытались залечь, переворачивая столы и скамейки.

Кирилл, как самый ловкий, быстро перепрыгнул линию раздачи, схватил четыре ножа, и передал их подоспевшему Владу, ручками вперед. Сам снова бросился к ящику, себе взял мясной топорик, а для Риты увесистый молоток для отбивки мяса. Ему показалось, что девушке проще будет орудовать им, чем резать живую плоть.

Снова бабахнуло. Раздался крик, короткий, отчаянный, какой может издать лишь умирающий.

Перемахнув через линию раздачи обратно в зал, Кирилл заметил, что кто-то все же додумался огреть стрелка суповым бачком по затылку, и сбить таким образом с ног. Но желающих завладеть пистолетом, когда он упал, лишь прибавилось. Началась свалка. В ход пошли кулаки, ноги, суповые бачки и тяжелые половники из силумина. Почти подряд грохнули еще три выстрела, и два звучных, протяжных, рвущих душу рикошета резанули по воздуху.

– - Всем к стенам! – грозно проревел Андрей. – Будем резать любого, кто не подчинится!

Это подействовало. Очень уж внушительно выглядели Олег, Стас и Андрей, со сверкающими мясницкими ножами в руках, клином пробивающиеся к основной свалке. Народ отпрыгивал от них, словно это не люди продвигались к месту драки, а лава стекала по склону вулкана.

Кирилл сунул молоток Рите в руку, а сам рванул вперед, на подмогу товарищам.

– - Кирилл, Влад, оттесняйте этих скотов к стенам! – приказал Андрей.

Кирилла не надо было упрашивать. Обида за оказанную неблагодарность быстро переплавилась в боевую ярость, и он, не задумываясь о последствиях, пинками принялся гнать к стенам столовой бывших советников, депутатов, возможно даже членов команды губернатора. Рита, явно не без удовольствия, взялась теснить от центра зала визжащих и царапающихся женщин, прикладывая молотком по рукам особо упертых.

Андрей прорвался к дерущимся, кое-кто из них попытался было защищаться, но несколькими ударами ребята их раскидали.

– - Где пистолет? – Андрей обвел всех взглядом, не предвещающим ничего хорошего. – Живо выложили!

– - Вы что, собираетесь нас обыскивать? – давясь кровью, текущей из носа, поинтересовался лысый старикашка. – Не имеете права!

– - Если посчитаю нужным, я не только вас обыщу, -- пообещал Андрей. – Я с вас всю одежду сдеру, и засуну в жопу керосиновую лампу, чтобы лучше осмотреться. А не поможет – выпотрошу, как свиней.

Для убедительности он поднял острие ножа и двинул лезвие так, чтобы оно сверкнуло в лучах закрепленной под потолком галогенной лампы.

У старикашки, завладевшего в суматохе выпавшим пистолетом, не выдержали нервы. У него не было никакой конкретной цели, остались одни звериные инстинкты, и эти инстинкты требовали от него одного – любой ценой защититься от этого страшного человека с ножом в руке. Что будет дальше он не думал. Просто последние годы, проведенные на занимаемой должности, напрочь отучили его подчиняться. И уж тем более подчиняться террору. В старом мире для этого у него была личная охрана, полиция, даже армия, на случай народных волнений. А тут у него был только пистолет, и ничего больше. Поэтому, за неимением более привычных средств, он пустил в ход его.

Но двигался он очень уж медленно, так что когда выхваченное из-за пояса брюк оружие сверкнуло в его руке, Олег, с короткой дистанции, метнул нож ему в шею. Отточенное тяжелое лезвие вошло в мягкую плоть глубоко, до половины. Старикашка вскрикнул, и хотел было выстрелить, но уже не смог. Андрей рванулся вперед, перехватил его руку, но пистолет выпал их нее, шлепнулся на бетонный пол и выстрелил последним патроном. Его закрутило отдачей, а затвор остался в заднем положении, встав на задержку. К счастью, пуля прошла низко и никого не задела, застряв в столешнице перевернутого стола.

Но больше всего Кирилла поразил Олег. Он шагнул к закатившему глаза старикашке, спокойно выдернул нож у него из шеи, а затем быстрым, умелым движением, перерезал ему горло.

– - Чтобы не мучился, -- пояснил он, опустив окровавленное лезвие.

– - Еще желающие подергаться есть? – Андрей обвел прижавшихся к стенам мужчин и женщин тяжелым взглядом. – Пошли вон отсюда! Живо!

Народ беспорядочно бросился к выходу. Кирилл сел на ближайшую лавку, до предела довольный, что не ему пришлось пустить в ход нож. Он почувствовал, как у него дрожат ноги.

«Прав был Вадим Семенович... – подумал он.
– - Куда мне воевать?»

– - А где мама?
– - спросил он, и не узнал своего голоса. так звенело в ушах от выстрелов в замкнутом помещении.

– - Была на кухне, -- ответила Рита.

Ее голос тоже плыл, словно его проигрывали на неисправном магнитофоне.

Кирилл встал, направился к линии раздачи, и сразу увидел маму. Она лежала на полу, уставившись остекленевшим взглядом в потолок, а на ее груди, по ткани белого поварского халата, накинутого поверх отпускного платья, растекалось огромное пятно крови. Сразу было понятно, что она умерла. С первого мига. Одна из пуль, когда беспорядочно стреляли в свалке, все же нашла свою цель.

Что-то делать было уже глупо. Поэтому Кирилл, чувствуя как немеют ноги, просто опустился перед ней на корточки, посидел пару секунд, а затем поднял лицо к потолку, и, зажмурившись от бьющего в глаза яркого света, завыл в полный голос. Не жалея глотки, протяжно и громко, совершенно по-волчьи.

Казалось, остановится сердце, даже хотелось этого, но оно лишь вибрировало в резонанс с воем, отзываясь яростной, щемящей болью. И в какой-то миг эта боль сделалась настолько всепоглощающей, что просто вытеснила все остальное из восприятия мира. Вой оборвался, словно струна лопнула. Кирилл сжал кулаки и медленно, неуклюже повалился на спину. Психика так сжалась в спазме, что выталкивала из себя сознание. Оно еще теплилось, но в сильно измененном виде, словно под черепом бушевал ледяной буран из образов вместо снежинок. В наступившей тишине раздался далекий, как из другой галактики, голос Риты: