Линкоры в бою. Великие и ужасные

Но главная беда англичан заключалась в другом, ведь и немецкая броня была пробита не один раз в этом сражении. Главная причина заключалась в том, что английские башни не имели надежных огнестойких захлопок, которые перекрывали бы доступ в погреба. Мало того, даже имеющиеся приспособления чаще всего снимали, чтобы увеличить скорость стрельбы. Британские артиллеристы были приучены развивать максимальную скорострельность, и этой задаче было подчинено все остальное. Ради этого в башнях и подбашенных отделениях хранились картузы с порохом и снаряды, что категорически запрещалось, ради этого снимались захлопки элеваторов. Однако артиллеристы спутали учения мирного времени, когда наградой был королевский кубок, и войну, когда проигравший расплачивался жизнью. В общем, в потерях англичан виноваты буквально все: и адмирал Битти, и конструкторы, и кораблестроители, и командиры, и старшие артиллеристы.

Бой на Доггер-банке, когда одно-единственное попадание едва не отправило на дно «Зейдлиц», многому научило немцев. Они установили дополнительные захлопки на люках между рабочим отделением и погребом. Поэтому в Ютландском сражении, несмотря на многочисленные пожары в башнях, погреба ни на одном немецком корабле не пострадали. У англичан все было наоборот, лишь флагман Битти «Лайон» пережил пожар в башне и то лишь благодаря усилиям артиллерийского содержателя, который привел свое хозяйство в надлежащий порядок, хотя получил за это несколько выговоров. Там же родилась красивая легенда о майоре морской пехоты Харви, который, уже получив смертельную рану, приказал затопить погреб и тем самым спас корабль. Кстати, если верить воспоминаниям старшего артиллериста «Дерфлингера» фон Хазе, все эти предосторожности ничуть не снизили скорострельность немецких башен.

Тогда же родилась и легенда о несравненной меткости немецких наводчиков. Действительно, британские линейные крейсера получили заметно больше попаданий, чем немецкие, но если учесть невысокий процент попаданий даже у немцев, это объясняется отвратительной подготовкой английских наводчиков, и только ей. К тому же на первом этапе боя освещенность была в пользу немцев, их корабли находились на темной стороне горизонта. А эта легенда лопнула в самом конце «Бега на юг», когда английская разведывательная завеса — все те же крейсера Гуденафа попали под огонь головных линкоров Шеера. Одного снаряда хватило бы, чтобы остановить любой из крейсеров, после чего его гибель была лишь вопросом времени, но немцы не добились ни единого попадания.

После этого начался «Бег на север», теперь уже Битти старался завлечь Хиппера и Шеера под орудия дредноутов Джеллико. А немцы? Ну как могли корабли Шеера с их парадным ходом 20 узлов, да еще с привязанным к хвосту колонны броненосцами типа «Шлезиен» догнать линейные крейсера, которые могли без особого труда дать 25 узлов? Если бы не глупость адмирала Эван-Томаса и отвратительная постановка сигнальной службы на эскадре адмирала Битти, этот кусочек боя вообще не был бы примечателен ничем. Но так получилось, что немцы добились нескольких попаданий в новейшие британские линкоры, однако эти огромные корабли выдержали попадания без ущерба для своей боеспособности.

Некоторые авторы делают интересное сравнение. Цусимское сражение очень напоминало налет индейцев на караван тяжеловесных фургонов американских переселенцев, которые еле ползли. Зато Ютландский бой, несмотря на заметно более высокие скорости кораблей, больше всего напоминал позиционное артиллерийское сражение времен Гражданской войны в США вроде Антиетама или Геттисберга, когда многочисленные батареи перемалывали еще не научившуюся окапываться пехоту.

Результатом «Бега на север» было желанное для англичан событие: Флот открытого моря с размаха уткнулся прямо в середину длиннейшей кильватерной колонны линкоров Гранд Флита. Не прилагая к тому особых усилий, Джеллико получил вожделенное «crossing-T». Однако, как легко он его получил, так же легко и потерял, потому что немцы выполнили нечто вроде поворота «все вдруг» и быстро скрылись в вечерней дымке и дымовых завесах. Теоретически возможность такого маневра учитывалась, но в то, что он может быть реализован на практике, англичане, прославленные своей отличной морской выучкой, не верили.

Германские линкоры достаточно быстро выскользнули из-под обстрела, оставив англичан в тягостном размышлении: почему многочисленные попадания, которые были отчетливо видны, не дают никакого результата? Ответ на этот вопрос был получен почти случайно через два месяца после сражения. Все-таки о такой вещи, как соблюдение военной тайны, тогда мало кто заботился. В августе 1916 года адмирал Битти устроил прием на борту «Лайона», стоявшего в Розайте, с участием иностранных офицеров. Тоже, между прочим, хороший пример незатейливых патриархальных нравов, от которых Европе помогла избавиться как раз Первая мировая война. Одним из гостей был шведский офицер, который еще недавно служил в шведском посольстве в Берлине. В приятной беседе с капитаном 1-го ранга Четфилдом он сообщил, что немецкие офицеры откровенно насмехаются над английскими снарядами, которые разлетаются на куски при ударе о броню. Четфилд пишет, что он едва сумел дождаться, пока гости разойдутся, но уж после этого, не теряя ни минуты, он помчался к Битти. Эта информация вызвала шок в Адмиралтействе, которое немедленно приказало разработать бронебойные снаряды новой конструкции с более толстой головной частью и более надежным взрывателем. Они были рассчитаны на то, чтобы после пробития 305-мм брони взорваться примерно в 5 метрах позади нее. Если бы англичане имели такие снаряды в Ютландском сражении, потери немцев оказались просто чудовищными. Увы, производство «зеленых колпачков», как их назвали за цвет, было налажено слишком поздно, и в значительных количествах они начали поступать на корабли только в апреле 1918 года, всего за 7 месяцев до конца войны. В результате ни один из 12 000 новых снарядов так и не был использован в бою.

Последующие события, при всей их внешней незначительности, имеют очень важное значение. Адмирал Шеер, благополучно вывернувшись из капкана, после непродолжительного отхода на запад повернул обратно на восток. Почему он это сделал? Прежде всего потому, что не обладал всей необходимой информацией, по неизвестной причине Шеер решил, что британский флот находится южнее, чем на самом деле. Некоторые историки предполагают, что он пытался обойти британский флот с севера и прорваться к Скагерраку. В результате второй раз немецкий флот сунул голову в пасть льву и оказался в крайне невыгодном тактическом положении. Опять Джеллико имел «crossing-T» и опять не приложив к этому совершенно никаких усилий. Он просто плыл по течению, не мешая сражению развиваться самостоятельно.

Вообще Ютландский бой оказался жестким испытанием тактических способностей командиров. При этом ни один из четверых — Битти, Джеллико, Шеер и Хиппер — не оказался на высоте положения. Шеер снова налетел на Гранд Флит буквально через полчаса после того, как благополучно сбежал от него. Этот маневр похоронил его репутацию как флотоводца, и то, что позднее в составе германского флота появился карманный линкор «Адмирал Шеер», можно считать форменным недоразумением. Во всяком случае, флаг-лейтенант адмирала Эрнст фон Вайцзеккер позднее написал: «Шеер имел самое смутное представление о том, что происходило во время боя, и его маневры ни в малейшей степени не были продиктованы какими-либо тактическими соображениями. У него имелись лишь две ясные идеи: защитить «Висбаден», а когда дела пошли плохо, как-то вырваться из боя и вернуться домой. Говоря об атаке миноносцев, следует вспомнить слова Шеера: «Миноносцы пока еще ничего не сделали, так пусть идут». Сильная сторона Шеера заключалась в способности принимать молниеносные решения, но он ничего не смыслил в тактике, хотя всегда был против отсиживания в портах и любил выводить флот в море, когда только возможно. Другими словами, Шеер походил на любого другого адмирала и ни в коем случае не был тактическим гением и суперменом, как это пытаются сегодня представить историки». Кстати, откуда-то пошла сплетня, будто Шеер был изрядно пьян в день сражения, и всю его тактику определяли две бутылки шнапса.

Для начала он приказал линейным крейсерам идти в самоубийственную атаку, приказав им чуть ли не таранить британские линкоры, во всяком случае, его сигнал допускал подобное толкование. Одновременно в атаку пошли минные флотилии. Этот выпад немцев был отбит, причем ни один из британских линкоров попаданий не получил. Однако они отвернули прочь от торпед, и стройная кильватерная колонна развалилась на кусочки, каждая дивизия линкоров теперь следовала самостоятельно. Восстановить строй Джеллико удалось только утром следующего дня, здесь сказались гипертрофированные размеры конструкции под названием «Гранд Флит», которые не позволяли командиру полностью контролировать каждую его составляющую. Мы уже не говорим о крейсерских эскадрах или флотилиях эсминцев, нет, выяснилось, что Джеллико не может держать под надежным контролем даже эскадры линкоров.

Ютландское сражение. 31 мая — 1 июня 1916 г.

Впрочем, положение немцев было ничуть не лучше. Если первый «боевой отворот» удалось выполнить более или менее организованно, то во второй раз он получился гораздо хуже. Немецкий флот не выдержал сосредоточенного огня англичан и в панике бросился спасаться. Немецкие историки пытаются представить это как блестяще выполненный маневр, но бортовые журналы дают совсем иную картину. На самом деле флот просто рассыпался, и корабли отворачивали каждый сам по себе. Если у англичан еще сохранились хотя бы крупные осколки в виде дивизий линкоров, у немцев не осталось даже этого. Прошло достаточно много времени, прежде чем Шееру удалось частично восстановить порядок и выстроить колонну, в которой, однако, сохранились далеко не все корабли. Во всяком случае, те же самые броненосцы с этого момента странствовали самостоятельно, подвергая себя смертельному риску.

В общем, выяснилось, что противники построили много кораблей, какие-то из них были хорошими, какие-то не очень, но линейный флот оказался не просто механической суммой двух десятков линкоров. В полном соответствии с законами диалектики количество перешло в новое качество, однако это новое качество оказалось совсем не тем, к которому стремились адмиралы Фишер и Тирпиц. И Гранд Флит, и Флот открытого ооря больше всего походили на ископаемых бронтозавров, чье огромное тело длиной в несколько десятков метров и весом в десятки тонн, управлялось крошечным мозгом, уступавшим по размерам мозгу человека. Флоты оказались такими же неуклюжими и неповоротливыми, как бронтозавры. Но не стоит обвинять в этом только адмиралов, прежде всего в начале века штабная служба находилась еще в зародышевом состоянии. Весь штаб того же адмирала Битти состоял то ли из шести, то ли из семи человек, в число которых входил писарь. Так что мозг флота действительно был крошечным. Нервные волокна, связывавшие этот мозг с мышцами, — системы связи тоже были совершенно неадекватными и не обеспечивали надежной и оперативной связи и управления отдельными эскадрами. Самым блестящим примером этого являются откровенно беспомощные действия минных флотилий в ночь после артиллерийского боя. Если у англичан хотя бы одна флотилия еще сумела атаковать противника, то немецкие миноносцы в ночных столкновениях вообще не участвовали, хотя сам Шеер возлагал на них очень большие надежды. Ютландский бой с полным основанием можно назвать кризисом управления, и, как следствие, его можно считать кризисом линейного флота. Не линкора как класса кораблей, а именно линейного флота.