Липовый барон

Другие отмороженные или излишне романтичные думают, что штаны пахнут ромашками, когда пытают. Штаны всегда в таких случаях пахнут дерьмом, каким бы героическим человек не был, ну за редкими исключениями…

А что?! Хотите пытать в реале, идите в горячую точку, они каждые пять-шесть лет возникают. Не верите, учите историю.

Я бы многое что мог бы рассказать про последние войны, не со своих слов, свои слова я приберегу, а со слов товарищей.

Смешно, но героев первой и второй "с Чехами" на Родине встречали как убийц и отморозков. Нас не хотели брать не то что на гражданские службы, но и в милицию (в которой был жесткий кадровый голод с учетом смертности в девяностых), даже обратно в армию. Вы отморозки! Нам такие не нужны! Я это помню и поэтому никогда не сознаюсь. Вы уверены, что вам это надо знать?!

В общем, я сделал то, что сделал. Так надо и все на этом.

Узнал я немногое. Узнал, что это тело недавно вернулось с найма. Что это тело не прибилось к отряду Лейта, который он набирал после смерти Жавура. Старик его выпер за тупость. Узнал, что девок сдали по определенным точкам. А больше, мне и надо было знать…

***

Свой бордель я искал долго. Ловил кареты, но возчики, тоже не дураки, не тормозили. Я бы на их месте тоже не тормозил бы.

Стоит кто-то в сумраке и голосует. А оно мне надо останавливаться?!

Пришлось своими ножками идти до борделя, где куражится мои кореща. Как оказалось меня там уже все более-менее трезвые ищут.

– Кор, где вы были?! Мы вас разыграли с кости… – говорил Гумус, а сам насторожен.

– В смысле разыграли? —

– - Кор-сэ и я разыграли вас, как вы меня… – мямлит и жмется от удара, который должен был бы последовать от меня.

– Не сы. Я не сержусь. От меня ты никогда не узнаешь ничего кроме подзатыльников, да и тех за дело… – услышал я от себя. – Сознайся. Это же не твоя идея, а Латьяун. –

– Кор… – замямлил Гумус.

– Забудь. Ну, где там, что меня выиграла?! –

***

На свету оказалось, что я в крови. Палево. Кровь на коричневом цвете камзола не особо мелькает, но заметна. Юдус первым просек фишку.

– Было? –

– Не без этого. –

– Чисто? –

– Надеюсь, не придерутся. –

– Надо было? –

– Надо… -

Вот и весь разговор.

Я скинул с плеч камзол, что бы не так было заметно. Камзол намотал на руку и таскал, будто я потею.

***

Выиграла меня не кто-нибудь, а Халла.

– Ты мне должен два золотых. – прошептала она, целуя меня.

– Только два?! – воскликнул я.

– Целых два! – поправила она меня.

Где справедливость! Я, весь такой, из себя замечательный, а мой оруженосец на порядок выше котируется, чем его рыцарь. Надо узнать, кому ушло золото мимо моих рук…

***

– Ты знаешь, от тебя как-то странно пахнет… – сказала она мне после того, как основное уже произошло.

Ну да, не спорю. У женщин обоняние сильнее. От меня пахнет кровью. Для меня это запах соли, желчи и чего-то сладкого еще непонятного. А как она учуяла то?!

– Ты мой! Ты знаешь об этом? –

– Не знаю. О чем ты? –

– Да, это я так… – замялась баронесса.

На люди мы вышли не в самый удобный момент. Ивар краснел, бледнел, но не мог отбить свою романтичную дурочку от навязчивого, пьяного типа. Плюс один к его мозгам, не лезет на того кто выше его по рангу.

– Ивар. Ты прав. Чуть, что я поддержу. – шепнул я.

Кто-то сейчас завоет, о благородстве и прочей хрени. Скажу просто, в удобной для понимания форме. Студент Пту на тусовке мажоров качает свои права. В подворотни решает сила, а на публике обтекай и не вякай.

– Латьяун, это твой друг?! – спросил я.

– Нет. – удивлено ответил он мне.

– Ивар, утопим в дерме тех, кто сомневается в нашей мирности… –

Не знаю, что там перемкнуло в мозгу у Ивара, а я в первые ряды не стремился. Врать не буду, все обошлось миром. Никаких драк или тем более дуэлей. Просто, когда за твоей спиной поддержка, то и "ответка" другая.

Вот такой он, мастер меча. Дурак, вроде меня уже бы ввязал бы в "кипиш" и отползал бы в ужасе, а он умнее. И не надо путать трусость с благоразумием от безысходности.

Мастер, на то он и мастер, что понимает, когда можно, а когда бой лучше не затевать. Все остальное это слюни и романтика фанатов мастеров…

***

Как так получилось, что в Веселом мы запели песни, я сам не понимаю. Халла жмется ко мне. Ивара окучивает романтичная, но не так открыто. Латьяун спит в кресле. Юдус наверху, кого-то там "жмет". Гумус, сука кого-то обносит.

Мой оруженосец не ангел и если он к кому-то усиленно прижимается, то это уже повод для моего вмешательства.

– Иди сюда! Ты что делаешь? – сам я на ногах с трудом стоял.

– Кор… Не удержался… -

– Дурак! Много? –

 – Не знаю… –

– Треть нам… Остальное возвращай и завязывай… Что бы я этого больше не видел… -

По факту, самое противное это то, когда напившаяся знать начала завывать на пьяные голоса песни. Господи, как бы вы знали, как я хочу завыть что-либо на русском.

Одна тварь, не будем показывать на нее пальцами, Юдус сука, напомнил, что я знаю песню про пехоту. Ты-то откуда выполз? "Юзал бы" дальше бабу и не вякал бы про меня!

Врать не буду, что все моей песни так и желали, но есть вызов, а на него надо отвечать. Спел: "Добрые люди", "Горшка" когда того "переклинило на" оперу.

Хрен знает, как там я перевел, но основные строчки: "Тут и ограбят и убьют, И оболгут и обессудят, Едят отцы своих детей. – Добрые люди".

После этого меня петь уже никто не совращал. Людям нужно веселье, а не правда жизни…

***

События дальнейших дней сложились в одну прямую. Для начала, меня почему-то захотел увидеть отец Халлы. Не, я конечно все понимаю, но зачем же так спешить. Батя, ты не дурак, понимаешь, что я далеко не первый, и наверное не в первом десятке.

Чинно и мирно сидели и обедали. Как я понял это еще не смотрины, а преддверие к ним. Мрачный город, сам по себе не влечет веселых мыслей.

Во время обеда в голову лезло всякое. Я задумался о совпадение местного этикета за столом с земным.

А почему все за столом держат нож в правой руке? По Земному этикету это правильно, а в чем корни этого этикета?

Нож в правой руке – это потому что, раньше на балах мясо резали не затупленными ножиками, а боевыми кинжалами и даже дамы резали мясо ножиками, которыми вполне можно было отправить на тот свет неугодного человека.