Лира. Жизнь на грани миров

Лигат включил режим тонировки стёкол, выключил двигатель. Встал со своего места и подошёл ко мне, подал руку, рывком поднимая. Приложил палец к замку багажника, что располагался под моим сиденьем. Послышался щелчок. Внутри лежало самое разнообразное оружие и свёртки. А потом начал раздеваться. Снял форменный китель, рубашку. Я смущённо отвернулась. Вот только в зеркале заднего вида отражался его голый торс. Бугристый, со шрамами. Красив, гад!

– Куда мы идём?
– решила скрыть неловкость, разглядывая приборную панель. Почти всё то же, что и у отца, за исключением одного устройства. Отец меня научил ездить, хотя по закону прав до восемнадцати лет никто не выдавал. А мне лишь семнадцать с половиной.

– На пляж.

– Почему не городской?

– Слишком пафосно.

– А я не броско выгляжу?

– Тебе тоже стоит переодеться.

Жених был на голову выше меня, и при этом, высота кузова коляски позволяла стоять внутри в полный рост. У отца такое было невозможно.

Я обернулась. Простая холщовая подпоясанная белая рубаха располагалась поверх серых шаровар, закатанных до колен. Воинские сапоги он поставил в багажник. На вешалке у потолка развесил свою полицейскую форму.

– Побудь здесь, я сейчас.

И он хлопнул дверью.

Может, сбежать, пока жених отсутствует?

Но спасительный выход оказался заперт. И когда успел? Гад!

Я плюхнулась обратно на своё сиденье. Багажник женишок не забыл закрыть.

Чем бы заняться, пока он где-то бродит? Я встала и прошла к водительскому сиденью. Села за руль. Ключи в зажигании отсутствовали. Гад! Всё предусмотрел.

Я обречённо ударила по баранке.

– Эй, не обижай мою ласточку!
– с любовью и нежностью произнёс голос за спиной. Я аж вздрогнула от неожиданности.

– Вот и женись на ней!

– Иди сюда, моя ревнивица!
– и так это молвил, что стало не по себе.

Я от него попятилась и попыталась юркнуть через дверь. Ага, разбежалась!

– Ну, раз не хочешь по-хорошему...
– он развернул меня, будто куклу, расстегнул молнию спинке на платья и скинул его с плеч.

– Что ты себе позволяешь?!
– возмутилась я.

– Не сопротивляйся, а то могу порвать его.

И не успела я опомниться, как платье пало к ногам, оставляя меня в одном нижнем белье. Я развернулась, используя инерцию, отпихивая его. Но добраться до двери не вышло.

Он оказался всё равно быстрее.

– Мне приятно, что ты сопротивляешься, но не думаешь, что мне тем интереснее? К тому же ты в таком виде собралась бежать? Стыд и срам твоему отцу!

Он бил по больному. И если посчитает это оскорбительным, отцу пойдёт отдача.

– Только попробуй!
– огрызнулась я.

– Будь хорошей девочкой!
– он отпустил.
– Надевай!

Ко мне полетел свёрток. Внутри бумаги оказалось простое голубое летнее платье по щиколотку.

– Отвернись!

– И не подумаю. Надевай!
– его зелёные глаза метали молнии. Похоже, я его допекла.

Возражать не стала. Решила сменить тактику. Раз ему нравится моё сопротивление, получит покорную куклу.

Я молча надела платье.

– Что прикажете, господин?
– чеканя каждое слово, спросила я.

Наклонился и снял с меня туфельки. Затем вышел из самоходной повозки, подал руку. Я спрыгнула на горячую мостовую. Закрыл за мной дверь. Стоянка была пуста, за исключением коляски Лигата. А, ну да, здесь же простые люди, им просто не нужны коляски. Обходятся простыми телегами или верхом ездят. Да и в городе либо общественным транспортом пользуются, либо в простых повозках передвигаются. Самоходные коляски - транспорт военных и полиции. Новейшие разработки. Раньше обходились поездами да трамваями, сейчас грузовики иногда используют.

Мы спустились со стоянки по лестнице к берегу. Песок не жёг подошву, а приятно грел. Детишки беззаботно играли в догонялки, поднимая тучи песка. Взрослые ругались на них, потому как то и дело отдыхающим на подстилках попадали в лицо.

Мы прошли далеко вперёд, туда, где народа уже не было. Он взглянул на карманные часы. Я же промолчала. Куда-то спешит?

– Садись, - он остановился у самого берега. Я покорно села.

Он тоже примостился рядом, положил голову на колени. И какое-то время мы просто молчали. Лигат не шевелился. Я смотрела по сторонам. Может, ему плохо?

Здесь было, и правда, хорошо. На городском пляже кричать было не принято. Суетиться, бегать - тоже. Пришёл, погрелся на солнышке, искупался и освободи место. Здесь же люди кушали, кто-то читал, загорая, общались, детвора плескалась в воде, отроки прыгали с моста.

Меня разморило. Но ложиться не стала - приказа ведь не поступало. Жених так и сидел с опущенной на колени головой, не шелохнувшись, пока часы не стали отбивать тихую мелодию.

Тогда встал.

– Тебе плохо? Может, поедешь домой?
– нарушила свою кукольность.

– Некогда. Поехали в храм. Я обещал твоему отцу.

Я так и не встала с места. Ехать никуда не хотелось. Он ведь собирается временный союз заключить, который автоматически становится постоянным, если мы исполняем супружеский долг.

– Лира, пойдём, - он не приказывал, скорее просил.

– Может, не надо?
– сделала я слабую попытку возразить.

– Надо. Я не хочу на тебя давить, но спорить не позволю. Не сейчас. Если понадобится, потащу силой.

Пришлось покориться, временно. И то, только потому, что он себя плохо чувствовал, пусть и не обмолвился об этом.

Глава 2

Всю дорогу молчали. Похоже, у моего жениха болела голова. Зачем только в такое шумное места пошёл? Переодеваться не стали - опаздывали. Мчались довольно быстро по объездной дороге. Благо, она ровная, не трясёт. Не по всей стране такие. Мы с отцом постоянно переезжали с места на место ввиду его воинской службы. Пока везло, и в боевых действиях он не участвовал. Пока. Потому как знали, что дочь одна останется, не пристроенная. Теперь он беречь себя не будет. От тоски сжалось сердце.

– Какой у тебя дар?
– спросила, нарушив молчание.

– Узнаешь после того, как проведём обряд.

– А разве не нужно благословение твоих родителей?

– Нет их у меня. И опекунов нет, уже сам по себе.

– Прости, - знала, каково это -- жить без мамы, а уж если никого нет - наверное, вообще тяжко.

– Уже привык.

Поговорить с ним было не о чем. Слишком мы разные.

– Почему ты привёл меня в многолюдное место?

– Это моё любимое место. Хотел тебе показать.