Лирика. Т2. Стихотворения 1815-1873
Шрифт:
Автограф неизвестен. Впервые напечатано в журнале «Красная Нива», 1926, № 96, стр. 9. Печатается по списку ПД (15782/XCVII, б. 3). За отсутствием точных данных о времени написания четверостишия, принимаем предположительную датировку Г. И. Чулкова, относящего его к 1872 г., когда поэт, начиная с 4 декабря, был «прикован к кушетке своею болезнью» (изд. «Academia», т. II, стр. 490).
Стихотворение является экспромтом, обращенным к Елене Карловне Богдановой (1823-1900), урожденной бар. Услар, в первом браке Фроловой. Е. К. Богданова была приятельницей Е. А. Денисьевой. Письма Тютчева к ней см. в отдельном издании: «Федор Иванович Тютчев в письмах к Е. К. Богдановой и С. П. Фролову». Л., 1928.
Автограф
(Перевод М. П. Кудинова)
Обращено к немецкому поэту бар. Аполлонию Петровичу Мальтицу (1795-1870), женатому на сестре первой жены Тютчева – Клотильде Ботмер. Мальтиц состоял на русской дипломатической службе и в 1837 г. заменил Тютчева на посту первого секретаря русской миссии в Мюнхене. В автографе стихотворения после текста приписка, также на французском языке: «Простите. Как я ребячлив, как я слаб… Сегодня целый день я только и делал, что читал вас и думал о вас. – Мои дружеские приветствия Клотильде. Будьте счастливы – она и вы. Ф. Тютчев».
Среди ранних переводов стихов Тютчева на немецкий язык имеются переводы Мальтица (см. в данном томе библиографию «Стихотворения Тютчева в переводах на иностранные языки»).
Автограф хранится в ГБЛ (ф. 308-1-17). Впервые напечатано в СН, кн. 18, 1914, стр. 3, после письма поэта к Эрн. Ф. Тютчевой от 14 октября 1842 г. Печатается по автографу.
Как зыбок человек! Имел он очертанья – Их не заметили. Ушел – забыли их.Его присутствие – едва заметный штрих.Его отсутствие – пространство мирозданья.(Перевод М. П. Кудинова)
В ГБЛ четверостишие вложено в одно из писем Тютчева к жене его за 1842 г., но не имеющее точной даты.
Автограф хранится в СП. Перед текстом дата, также на французском языке: «7/19 октября 1847». Впервые напечатано в изд. 1900 г., стр. 3-4. Печатается по автографу. См. «Другие редакции и варианты», стр. 318.
Мечта
"Что подарить в такое время года?Холодный вихрь обрушился на луг – И нет цветов. Безмолвствует природа.Пришла зима. Все вымерло вокруг".И взяв гербарий милой мне рукою,Перебирая хрупкие цветы,Вы извлекли из сонного покояВсе прошлое любви и красоты.Вы разбудили то, что незабвенно,Вы воскресили молодость и пылМинувших дней, чей пепел сокровенныйГербарий этот бережно хранил.На два цветка ваш выбор пал случайный, – И вот они, без влаги и земли,В моей руке, подвластны силе тайной,Былые краски снова обрели.Цветы живут и шепчут: "Посмотри-ка,Красивы мы, и ярок наш наряд"…Сверкает роза, искрится гвоздика,И вновь от них струится аромат.Кто два цветка живой наполнил силой?В чем тут секрет, – спросили вы меня.Открыть его? Зачем же, ангел милый?Вы просите? Ну что ж, согласен я.Когда цветок, дар мимолетный, тленный,Утратил краски, сник и занемог – К огню его приблизьте, и мгновенноВновь расцветет зачахнувший цветок.Такими же мечты и судьбы станут,Когда часы последний час пробьют…В душе у нас воспоминанья вянут,Приходит смерть – и вновь они цветут.(Перевод М. П. Кудинова)
Обращено к Эрн. Ф. Тютчевой, второй жене поэта. Четыре первых стиха, заключенных в кавычки, написаны от ее лица.
Автограф хранится в СП (в альбоме М. Ф. Тютчевой-Бирилевой. Перед текстом дата, также на французском языке: «6 ноября. 1848. С. Петербург». Впервые напечатано в изд. 1900 г., стр. 445. Печатается по автографу.
Безвременная ночь восходит безнадежноНа небо низкое; река, померкнув, спит,Как груда мертвых льдов, и нити пыли снежнойКружатся и звездят береговой гранит.Нет выхода! Весь мир исчез в тумане этом,Тот мир, где место есть живым, грозе, борьбе!И, убаюканный тем смутным полусветом,О полюс! – город твой влечется вновь к тебе!(Перевод В. Я. Брюсова)
Тяжелый небосвод окутан ранней мглою.Упрятана река под ледяной покров,И гонит зимний вихрь, не знающий покоя,Пыль снежную вдоль смутных берегов.Вот море, наконец, замерзло. Скрылся где-тоТревожный мир живых, мир бурный, грозовой,И полюс северный при тусклых вспышках светаБаюкает любимый город свой.(Перевод М. П. Кудинова)
Автограф хранится в ЦГАЛИ (195/5083, л. 178 об.). Впервые напечатано в изд. «Academia», т. II, стр. 283. Печатается по автографу.
Перевод: Ламартин.
Лира Аполлона, этого оракула богов, становится в его руках лишь Эоловой арфой, и его мысли – мечта, крылатая, мелодичная, которая реет в воздушных пространствах, убаюкиваемая его словом.
Датируется предположительно 1849 г., так как написано на одном листе со стихотворением «Наполеон». К тому же году относится русское стихотворение Тютчева о Ламартине – «Как он любил родные ели…».
Автограф неизвестен. Впервые напечатано в сборнике «Звенья», кн. 2, 1933, стр. 270. Печатается по списку Д. Ф. Тютчевой (ЦГАЛИ, 505/52, л. 60-60 об.).
Точных данных для датировки не имеется. Стихотворение переписано Д. Ф. Тютчевой вместе со стихотворениями «Еще томлюсь тоской желаний…» (1848). «Слезы людские, о слезы людские…» (1849) и «Я очи знал, – о, эти очи!» (не позднее начала 1852 г.) и, по-видимому, относится к концу 40-х – началу 50-х годов.
Как любящую грудь печаль и ужас гложат,Как сердце робкое сжимается тоской!Я времени шепчу: остановись, постой,Ведь предстоящий миг, подобно бездне, можетЗиять меж ней и мной.Неумолимый страх, предчувствие потериНа сердце налегли; я прошлым удручен,Я слишком долго жил, но пусть, по крайней мере,Не канет в прошлое ее любовь, как сон.(Перевод С. М. Соловьева)
Как робко любящее сердце! Как с годамиОно все более охвачено тоской!И время я прошу: о, не беги, постой!Ведь может каждый миг стать бездной между нами – Между тобой и мной.Неумолимый страх, гнетущая тревогаЛегли на сердце мне и жгут его огнем.Я слишком долго жил, дней прошлых слишком много, – Так пусть твоя любовь не будет прошлым днем.