Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Входите.

Стук повторился.

— Я сказал, входите, — громко проворчал он.

Капитан Джон Макута вошел в комнату и встал по стойке «смирно».

— Прошу прощения, что разбудил вас, сэр, но четырнадцатый отряд только что вернулся из разведки, проводимой в районе Умконо.

— И что за срочность? Я могу прочитать их доклад позже.

Макута стоял, уставившись в одну точку на стене.

— У патруля возникли проблемы. В командира отряда стреляли, и он находится в лазарете в критическом состоянии. Он настаивает, что должен доложить вам о том, что произошло, и не желает больше ни с кем разговаривать.

— Как

его зовут?

— Маркус Сомала.

— Сомала? — Лусана нахмурился и выбрался из постели. — Скажи ему, что я скоро буду.

Капитан отсалютовал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь и сделав вид, что не заметил очертаний еще одного тела под шелковыми простынями.

Лусана протянул руку и отбросил верхнюю простыню. Фелиция Коллинз во сне напоминала статую. Ее короткие вьющиеся волосы сияли в полумраке, пухлые губы были слегка приоткрыты, конические груди с темными крупными сосками поднимались и опускались в такт дыханию.

Лусана улыбнулся и выпустил простыню из рук. Еще до конца не проснувшись, он отправился в ванную комнату и плеснул на лицо несколько пригоршней холодной воды. Глаза, смотревшие на него из зеркала, были красными, а лицо морщинистым и уставшим после целой ночи секса вперемешку со спиртным. Он осторожно вытер его полотенцем, вернулся в спальню и оделся.

Лусана был невысоким жилистым человеком среднего телосложения, с кожей светлее, чем у любого из солдат в его армии. «Американский загар», говорили у него за спиной. Впрочем, любые комментарии насчет цвета кожи или характерных для американцев манер произносились не от отсутствия уважения. Люди Лусаны смотрели на него с благоговением, какое человек испытывает перед сверхъестественным. Он держался с уверенностью, какой обладает большинство боксеров легкого веса в начале карьеры; кто-то назвал бы это высокомерием. Он еще раз с нежностью взглянул на Фелицию, вышел и направился через лагерь к лазарету.

Прогнозы доктора-китайца были пессимистичными.

— Пуля вошла со спины, вырвала половину легкого, раздробила ребро и вышла под левой грудью. Чудо, что раненый до сих пор жив.

— Он может говорить? — спросил Лусана.

— Да, но каждое слово отнимает у него силы.

— Сколько…

— Ему осталось?

Лусана кивнул.

— Маркус Сомала оказался необычайно сильным человеком, — ответил доктор. — Однако я сомневаюсь, что он доживет до конца дня.

— А вы не могли бы дать ему что-нибудь стимулирующее, чтобы у него прояснилось в голове хотя бы на несколько минут?

Доктор задумался.

— Полагаю, то, что мы ускорим неизбежное, не имеет значения.

Он повернулся и шепотом что-то сказал медсестре, она тут же вышла из палаты.

Лусана посмотрел на Сомалу: лицо командира отряда было измученным, он тяжело, спазматически дышал. С полки над кроватью свисало несколько пластиковых трубочек, вставленных ему в нос и руки. Широкая хирургическая повязка скрывала грудь.

Вернулась медсестра и осторожно протянула доктору шприц. Он ввел иглу в вену и начал медленно нажимать на поршень. Через несколько секунд раненый открыл глаза и застонал.

Лусана молча махнул рукой доктору и медсестре, они ушли в коридор и закрыли за собой дверь.

Мужчина заговорил шепотом, но его хриплый голос прозвучал напряженно.

— Я плохо вижу, мой генерал. Это действительно вы?

Лусана

взял его за руку и сильно ее сжал.

— Да, мой храбрый воин. Я пришел, чтобы выслушать твой доклад.

Сомала мимолетно улыбнулся, затем в его глазах появилось несчастное и одновременно вопросительное выражение.

— Почему… почему вы мне не доверяете, мой генерал?

— Не доверяю тебе?

— Почему вы не сказали, что собирались отправить людей уничтожить ферму Фокса?

Лусана был потрясен.

— Расскажи, что ты видел. В мельчайших деталях. Постарайся ничего не упустить.

Через двадцать минут измученный Сомала снова потерял сознание, а к полудню умер.

ГЛАВА 18

Патрик Фокс стоял один и бросал лопатой похожую на черную патоку глинистую землю на гробы родных. Его одежда промокла от мелкого дождя и пота. Он принял решение похоронить их в одной могиле и заявил, что сам засыплет ее. Панихида давно закончилась, друзья и соседи разошлись, оставив его наедине с печальной задачей.

Наконец он разровнял лопатой землю, отошел на шаг назад и посмотрел на дело своих рук. Надгробие еще не привезли, и могила выглядела голой и одинокой среди окружавших ее более старых, заросших травой и ровными аккуратными рядами цветов. Он опустился на колени, засунул руку в карман лежавшего рядом пальто, достал горсть лепестков бугенвиллии и разбросал их по влажной земле.

А потом позволил горю взять над собой верх. Он плакал до самого заката, пока солнце не скрылось за горизонтом и пока у него не осталось больше слез.

Мысленно он вернулся назад на двенадцать лет, и перед ним начали возникать самые разные образы, точно кадры из кинопроектора. Он увидел Мирну и детей в маленьком домике возле Абердина на берегу Северного моря, удивление и счастье на их лицах, когда он сообщил им, что они едут в Натал, чтобы построить там ферму. Вспомнил, какими болезненно бледными казались Дженни и Пат-младший по сравнению с другими детьми в школе Умконо и как быстро они стали загорелыми и пышущими здоровьем. Он увидел перед собой Мирну, которая неохотно уехала из Шотландии, чтобы начать совершенно новую жизнь, а потом полюбила Африку даже больше, чем он.

— Ты не станешь хорошим фермером, пока не избавишься от своей любви к морю, — говорила она.

Ее голос прозвучал ясно и четко в его сознании, и он не мог принять тот факт, что жена лежит под землей, на которой он стоит на коленях, и того, что она никогда больше не увидит солнца. Он остался один, и от такой мысли Фокс почувствовал себя так, будто в целом мире больше нет людей. Он слышал, что когда женщина теряет мужчину, она собирает свою жизнь воедино и идет дальше. Но когда мужчина теряет любимую женщину, с ней вместе умирает половина его души.

Фокс прогнал картины утерянной счастливой жизни и попытался представить окутанную тенями фигуру мужчины. У него было лицо без четких черт, потому что Фокс никогда не видел Хайрама Лусану.

Неожиданно горе отступило, и Фокса накрыла волна холодной ненависти. Он сжал руки в кулаки и колотил ими по сырой земле до тех пор, пока ярость не оставила его. Тогда он глубоко вздохнул и выложил лепестками цветов имена жены и детей.

Потом, слегка покачнувшись, Фокс встал на ноги. Теперь он знал, что должен сделать.

Поделиться с друзьями: