Лис-самурай

– Как ты вытянулась! – воскликнула она, глядя на меня своими хоть и морщинистыми, но такими лучистыми и добрыми, глазами.

В ответ чуть не расплакалась… и бросилась в распахнутые объятья бабули, как только выбралась из автобуса, минуя трех зевак, с виду европейцев.

Следом шепнула уже:

– Здравствуйте.

Выглянула из-за плеча бабушки Чи, обозревая поле с настоящими сугробами разной величины, а чуть поодаль – хвойный лес, укрытый снежным покрывалом. Не знаю, что я ожидала там увидеть? Вновь звериные глаза? Но нет, снег как снег, деревья как деревья.

Значит, все-таки это детская фантазия, или же фобия какая-нибудь?

А дедушка между тем принял эстафету и так же стиснул меня в объятьях по-мужски, недолго, но основательно, до хруста костей.

– Привет, внуча, – прошептал он тоном больше похожим на ворчание. Однако я-то знала, что он всегда такой. И потому улыбнулась в ответ его скупой гримасе на лице.

– Я приготовила твою любимую собу с яйцом! – обрадовала бабуля, снимая с моих плеч рюкзак. Передав его Таро, она приобняла меня за плечи и повела домой, рассказывая без умолку про всех соседей, и вскользь про моих одноклассников, которые остались здесь в Фурано.

 Половина, конечно, все же уехало: часть в Саппоро и Отару, кто-то на горнолыжный курорт в Тенгуяму. В общем, остались здесь на Хоккайдо. Правда, двое братьев – Кента-куна и Рокуру-куна переехали и вовсе в Осаку на остров Хонсю. У их семьи там филиалы туристического бизнеса – отели и фирма по оказанию трансфертных услуг. И потому эта парочка всегда вела себя надменно со всеми остальными, а чаще всего и вовсе прогуливала школу.

– О чем задумалась? – спросила вдруг бабушка Чия, поворачивая к низенькому трехэтажному строению с внешней лестницей на торце здания и длинными балконами – коридорами во весь фасад, очередность чистки которых – извечный спор жильцов.

– Да так, вспоминала школу, – ответила я смущенно. До сих пор непривычно столько говорить. С подругой Саюми-чан общались на переменах, конечно. Она единственная, с кем я поделилась своими страхами, и, наверное, поэтому с ней было как-то легко, непринужденно говорить о чем угодно.

А с родными же приходилось взвешивать каждое слово, боясь, что меня посчитают странной, если вдруг проговорюсь про те звериные глаза и темные силуэты, которые видела в детстве.

И пока я вновь углублялась в свои мысли, мы уже успели подняться на второй этаж.

– Вот мы и дома, – констатировала бабуля, открывая дверь небольшой квартирки всего на три комнаты: зал, совмещенный с кухней, и две маленькие спальни. Одна из них – моя, другая бабушки с дедушкой.

– А вот и я, – вспомнив манеры, прибавила к её словам. Разулась и сняла курку, шапку, шарф, пристраивая их сбоку от бабушкиных вещей.

Чияки одобрительно закивала. Вошедший следом за мной дед только лишь разулся и скинул с себя фуфайку, вешая её на крючок в боковой стене, да отнес рюкзак в мою комнату.

– Ну что, кушать? Или ты примешь ванную? Вода уже набрана, еще не остыла.

– Я бы просто покушала, – ответила, не желая мыться. Мне вдруг отчетливо захотелось прогуляться по улице, хоть и скоро стемнеет. Вдруг действительно переборола свою фантазию и можно уже перестать бояться неизвестно чего.

– Хорошо. – Бабуля хлопнула в ладоши. – Тогда иди мой руки и к столу.

Сделала, как велено, перед тем заглянула на себя в зеркало и скривилась. Вот почему у меня нет этих европейских складочек на веке, как у одноклассницы Маюми? А еще эта ямочка на подбородке все портит. Зато губы полноватые, красивой формы, как и разрез глаз. Волосы? Обычные черные длинные, прямые. В школе у каждой второй такие. Может, сделать пластику? Нет-нет-нет. Мне не разрешат, да и денег на это нет.

– Ты где там застряла? – проворчал дедушка.

– Иду-у-у! – крикнула из ванной и наконец принялась мыть руки.

А когда вернулась к столу, тарелка с рисом уже, как и положено, стояла на своем месте, а поверх неё, что?! Говядина?!

Прочитав мое изумление во взгляде, дед Таро хмыкнул.

– А ты, что? Поверила? Собу с яйцом можешь и у соседей купить. А Чия решила тебя сегодня побаловать.

– У-а-а! Спасибо! – вымолвила в переизбытке чувств. Помню после поступления в Хибию позволила себе жареные шкварки в кафе вместе с Саей, забегали как-то раз. А в другой – собу со свининой. Но тут!.. Тонкие ломтики говядины, обжаренные с двух сторон, источали волшебный аромат!

– Ай, – вскрикнула, чуть не ожегшись.

– Ну-ну, не спеши, кушай, никто не заберет, – пожурила меня бабуля.

– Угу-ум-с – прошамкала я набитым ртом. Нет, вот сейчас точно можно не манерничать.

В итоге справилась со своей порцией в два раза быстрее обычного и даже умудрилась объесться, попросив добавки.

Вот только праздник – праздником. А непреложное правило: «в семье Ито посуду моет самый младший» – никто не отменял. Потому вздохнула и засучила рукава, приступая к привычному занятию, по которому в Токио уже успела даже заскучать немного, самую малость, но все же.

По завершению выглянула в зарешеченное окно над раковиной, выходящее в коридор, и с удивлением заметила, что начало смеркаться.

– Бабуль, дедуль… Я ненадолго. Скоро буду! – крикнула успевшим уйти к себе в комнату бабушке с дедушкой.

Поспешила одеться, пока меня не остановили. Обулась наспех. Застегивалась уже на лестнице. Фу-ух. Вроде бы никто не выбежал меня загонять обратно домой. Но страх быть застигнутой отчего-то не покидал, пока я не вышла из-за калитки, символически огораживающей придомовую территорию.

Оглянулась по сторонам. Никого. И звериных глаз нигде не видно. Хотя, интуиция мне подсказывала, что меня кто-то ждет на том склоне горы. Глупое чувство, неизвестно откуда взявшееся заставило против воли поспешить вдоль соседней улицы, а затем выбежать на главную. И здесь никого. Даже темных страшных силуэтов. Не считая тех трех европейцев, которые с чего-то вдруг решили меня догнать.

– Хэй! – воскликнул один, в три шага приблизившись ко мне. – Я плохо говорить, как это…

– Что вам нужно? – спросила на английском, хоть и с акцентом.

– Воу, так ты, что? Говоришь по-английски? – решил допытаться второй, начав тараторить. Да так, что смысл сказанного им уловила смутно по окончании фразы.

– Отпустите, – как можно спокойнее и ровно попросила я, вначале стараясь не повышать голос. Эта троица хоть и выглядела дружелюбно. Однако озорной взгляд, один на всех, не сулил мне ничего хорошего.

– Эй, а как же хваленая японская дружелюбность и гостеприимство? – на чистом японском произнёс третий, ранее молчавший и не принимавший участия.