Лиса в аптечной лавке

– Кое-что знаешь, – кивнула она. – Почему для лечения сухого и влажного кашля нужны разные средства?

– При сухом важно подавить кашлевой рефлекс, при влажном – обеспечить свободное отхождение мокроты.

– Чем отличается эффект непрерывного и пульсирующего влияния магии?

– Этого я не знаю. Но намереваюсь разобраться как можно скорее.

– «Скорее», – фыркнула травница. – Скорее только блох ловят. Питер вон все тоже торопился тебя учить.

Она снова пробежала взглядом второй список.

– А может, и прав он был… Дай мне недели две. Напишу, когда будет готово. И еще запиши адрес лорда Хайме, он не травами занимается, а активными субстанциями. Пригодится. С мужем твоим они не очень ладят, но с нынешним придворным зельеваром – еще меньше, так что, может, и сговоритесь. Рекомендацию я тебе напишу, пришлю завтра.

– Спасибо.

– Спасибо скажешь, когда все получится.

Она убрала под прилавок листы и начала выкладывать на стол коробочки с травами из моего первого списка. Хотела бы я к ее возрасту иметь такую же память – ни в чем не ошиблась. Когда я, уже расплатившись, шагнула к двери, травница снова окликнула меня:

– По общей теории магии лучше почитай Лавуазье, Фуркруа слишком растекается мыслью.

Я поклонилась ей, от души благодаря. Выйдя на улицу, довольно улыбнулась.

Начало положено. И все у меня получится.

Эпилог

– И с невестою своей обвенчался Елисей. – Я поправила одеяло, поднялась.

Питер мерно сопел, сложив ладошки под щечку.

– Это еще не конец! – громким шепотом возмутилась старшая.

Я присела на край ее кроватки, погладила Джулию по голове.

– И никто с начала мира не видал такого пира.

– Вот теперь все. – Она довольно вытянулась. – Спокойной ночи, мамочка.

– Спокойной ночи, воробышек.

Днем детьми куда больше меня занималась няня, но спать их укладывали я или Ксандер. Удивительно, но человек, чьего нрава боялись многие титулованные особы, оказался заботливым и терпеливым отцом. Юля его обожала, таскаясь хвостиком, едва начала ходить, а Ксандер надышаться на нее не мог и баловал, на мой взгляд, даже чересчур.

«Девочек надо баловать, – смеялся он. – Чтобы с детства училась из мужчин веревки вить». Впрочем, и с Петей он возился много и с явным удовольствием.

Я спустилась в аптеку, проверяя охранные заклинания – вроде уже шесть лет прошло после того визита Айгора, а рефлекс остался. Хотя один раз эта привычка мне помогла – где-то через полгода после того, как аптека открылась, моя тогдашняя помощница «забыла» активировать охранные артефакты.

Человеку, который попытался пробраться в дом через лавку, очень повезло, что я еще толком не освоила боевую магию и просто приложила его об стенку, а Ксандер тогда был в хорошем расположении духа и сдал его в участок, вместо того чтобы испепелить на месте. Девочке-помощнице повезло, что я не захотела разбираться с ней сама после бессонной ночи и утром ей пришлось разговаривать с полицейскими, а не с невыспавшимся и злым после ночного разбирательства придворным целителем.

Больше подобного не повторялось, хотя обычных мелких недоразумений поначалу хватало. Кто-то пытался утаивать прибыль, кто-то – обсчитать покупателей, и если первых я еще могла предупредить после первого раза, вторых увольняла безжалостно. За первые полгода в аптеке сменились четыре первостольника, я рыдала и ныла, что хочешь сделать хорошо – сделай сама, а мне не разорваться. Ксандер стоически терпел – а может, просто списывал все на плохое настроение беременной, а потом кормящей. Со временем все утряслось: двух девушек и парня, что работали у меня сейчас, я ни на кого не сменю.

Айгора мы с мужем больше не видели. По словам Люции, он уехал к провинциальной родне на следующее же утро. Еще через два года пришла весть о его гибели: лошадь понесла, слетев с нее, Айгор свернул шею. Не скажу, что я о нем долго горевала. Люция какое-то время была безутешна, но потом пришла в себя, начала принимать гостей. Она оказалась не из тех, кто умеет жить в одиночестве. Полгода назад Люция вышла замуж за вдовца и, кажется, довольна жизнью.

Экзамен я сдавала уже с заметным животом. Сперва нужно было изучить теоретические основы магии и ее использования – эти знания в моем мире по понятным причинам отсутствовали. Потом долго не могла собраться комиссия – все люди занятые, всем некогда. Было очевидно, что придворный зельевар оттягивает дело, как может. Но до бесконечности тянуть не получилось: закон оговаривал крайние сроки, и экзамен состоялся.

– Беременная женщина не может это знать! – заявил придворный зельевар, исчерпав десяток вопросов.

– Барон, с вашей стороны просто неприлично говорить о таких вещах, – громко прошептал лорд Хайме, тот самый, которого мне рекомендовала леди Окли.

Вернуться ко двору травница не захотела, но начала появляться в свете, возобновив некоторые старые знакомства.

– Это графине неприлично пытаться вести дела, находясь в таком положении. И я повторяю: беременная женщина не может столько всего знать!

Остальные члены комиссии уставились на меня кто с сочувствием, кто – возмущенно, кто – откровенно наслаждаясь начинающимся скандалом. Я пожала плечами.

– Почему же не могу? – поинтересовалась я у барона. – Думаю я мозгами, а не маткой, а кровоснабжение мозга во время нормально протекающей беременности остается неизменным.

Кто-то хихикнул, кто-то воскликнул «какое бесстыдство!», придворный зельевар покрылся красными пятнами. Открыл было рот, но его перебил целитель, заменивший в комиссии Ксандера:

– Графиня права, барон. Мы собрались здесь оценить ее знания, а не, м-м… деликатное положение. И я считаю ее знания более чем достаточными.

Кажется, скрежет зубовный придворного зельевара был слышен даже не улице. Но разрешение открыть лавку мне в конце концов дали.

– Миледи, можно с вами поговорить? – вырвала меня из воспоминаний Энн.

Мы расположились в гостиной. Точнее, я расположилась: камеристка сесть отказалась.

– Миледи… – Она смущалась и явно с большим трудом подбирала слова. – Один человек сделал мне предложение.

– Очень рада за тебя, – улыбнулась я.

В самом деле рада. По местным меркам, Энн, которой было уже за тридцать, считалась старой девой. Прислуге вообще сложно устроить личную жизнь: какие уж тут свидания, когда полдня выходных в месяц, и те только чтобы в церковь сходить. Все говорили, что я балую слуг, давая им целый выходной в неделю.

– Я еще не дала согласия, миледи… Вы позволите мне после свадьбы остаться у вас? Я знаю, что это не принято, но вы всегда были так добры…

Местное отношение к прислуге так и не уложилось у меня в голове. Гувернантка должна быть незамужней, чтобы все свое время посвящать детям. Горничные и камеристки – тоже, чтобы мысли о семье не отвлекали их от работы. Какая-то личная жизнь дозволялась кухарке и экономке – разумеется, в нерабочее время, которого по сути не было.