Лисёнок Ян и Кристалл Судьбы

— Тогда мы понимаем друг друга.

— Вполне.

— Итак, я жду, рассказывай, ведь именно для этого я здесь.

— Сделай нам чаю, Матильда, — обратился Кливерт к рыжеволосой красавице и начал свой рассказ…

Глава 20. В Филлерте.

Ни один из гончих псов не вернулся назад. Смолл и Ларсон напрасно ждали их, пока, наконец, не стало ясно, что надежды на их возвращение нет никакой. Смолл был взбешён. Ларсон в приступе ярости ходил из угла в угол.

Вся надежда была теперь только на Дулли, который должен был опередить Кливерта и дождаться его появления в Филлерте. Но и от Дулли не было вестей. Он как будто исчез.

Прошло много дней, прежде чем он смог отправить весточку о себе. Его путь лежал через бескрайние леса, и задача была у него одна — успеть догнать Кливерта. И ему это удалось. Он нагнал его как раз у входа в подземный лабиринт катакомб и последовал за ним. Когда Кливерт нырял в заброшенный колодец на окраине Филлерта, именно его, Дулли, маленькие глазки следили за ним.

Он решил отправить сойку Смоллу и Ларсону. Для этого ему пришлось пробраться внутрь человеческого жилища, к счастью, в доме никого не было, а главное — не было в доме собак, которые могли учуять и разорвать маленького хорька, который (не без труда) пробрался в приоткрытую форточку. Уже в доме он принял свое человеческое обличие.

Дулли шарил по комнатам в поисках бумаги, наконец, это ему удалось. Он уселся за письменный стол хозяев и стал писать письмо. Он призывал Смолла и Ларсона срочно идти в Филлерт, потому что Кливерт, по его словам, просто на просто исчез. «Я видел его у заброшенного колодца, он спрыгнул туда и исчез. Я ждал до вечера, но, когда солнце закатилось за горизонт, я понял, что случилась беда», — писал он.

Написав письмо, Дулли нашел спички и сумел отправить сойку. Юркая птичка вылетела прямо сквозь закрытое окно. Тогда он опять стал бесцельно ходить по дому, заглядывая в шкафы и комоды.

Он пришел на кухню и обнаружил там тарахтящий белый металлический ящик. Дулли открыл дверцу холодильника и присвистнул. «Ого! Сколько тут всего! Люди весьма изобретательны», — подумал он и схватил кружок краковской колбасы, впиваясь в него зубами, — «Хранить еду в холодном шкафу — весьма предусмотрительно. Но как он работает? Интересно».

Не закрывая холодильника, он обошел его со всех сторон, оглядел его и обнаружил длинный черный шнур. Он дернул шнур, тот выскочил из розетки. Свет в холодильнике погас, тарахтение прекратилось. Тогда он обнаружил на конце черного шнура две железные палочки и две маленькие дырочки в стене, откуда, собственно, он и выдернул шнур.

— Ага, — сказал сам себе Дулли, — понятно, в этих дырочках есть что-то, что питает этот белый холодный ящик…

Тогда он стал снова ходить по дому, осматривая все в нем. Он понял, что розетки есть в каждой комнате. Что к ним присоединены все электроприборы, что стоит их выдернуть из розетки, и они перестают работать, но стоит их воткнуть — они снова работают. И тогда ему в голову пришла гениальная мысль…

— Раз все, что есть в доме, питается энергией из этих дырочек, попробую, пожалуй, сам! Мне очень надо подзарядиться!

Его пальцы не пролезали в дырочки розетки. Он задумался. Но ведь пальцы хорька куда меньше! Он тут же уменьшился до нужных размеров. Маленький хорек обнюхал розетку, лизнул ее и… сунул туда пальцы. Дикий визг разнесся по дому. Шерсть его встала дыбом, по ней волнами пробегали искры, в ушах трещало и шипело, шерсть дымилась, глаза вылезали из орбит. Ударом тока его отбросило к противоположной стене, он врезался в нее и шмякнулся на пол без сознания.

Когда он пришел в себя в голове гудел просто настоящий пчелиный рой. Во рту пересохло, казалось, что язык распух и прилип к небу. «Пора убираться отсюда», — подумал он, — «Чертовы людишки, понаставили ловушек. Но вы еще поплачете»! Он разбросал все вещи в доме, перепортил все продукты, нагадил в хозяйскую постель, и только после всех произведенных им разрушений удовлетворённо выскользнул из дома.

Он ждал появления своих собратьев в Филлерте, таская яйца у местных кур и не заходя больше в человеческие дома. Он боялся выходить в лес — там бродили ночные волки сенмиров. Не мог он открыто появляться и на улицах города. По небу летали чайки. Он ждал.

Смолл и Ларсон были предупреждены о блокпостах и пунктах контроля, построенных сенмирами по всему периметру аномальной зоны, поэтому передвигались с большой осторожностью. Границу пересекали ночью. В густом мраке двигались по лесу две слившиеся в одну тени: огромного черного медведя и сидящей на его спине змеи. Они вели мысленный разговор.

— Змеи отказались примкнуть к нам. Они слишком осторожны. Но только до тех пор, пока перевес сил не станет очевидным. Там, я уверен, они присоединятся к нашему делу.

— А крысы? — прорычал медведь.

— О! Крысы — это прекрасный народец, четко понимающий свою выгоду, — прошипела змея. — Мне даже не пришлось им ничего обещать — они согласны нам помочь. Они все просчитали сами, ведь после того, что я сделаю, больше не останется сенмиров на этой Земле, а крысы берегут свой род.

— Но что они могут?

— Проникнуть в каждый дом, вынюхивать, выискивать, союзники нам не помешают!

— Это факт.

— Жаль только, что ты, Ларсон, последний медведь в своем роде. Ваша грубая сила пригодилась бы нам.

— Ничего не поделаешь, я действительно последний медведь. Значит, на остальных рассчитывать нельзя? Я так и знал. Они все слишком трусливы…

— Слишком горды, ты хотел сказать.

— Причем здесь это? Это все от недостатка смелости, — ревел медведь.

— О нет, — шипела змея. — Копай глубже! Сенмиры слишком горды! Покажи мы людям наши технологии еще тогда, 400 лет назад, и все бы изменилось, но нет, ведь тогда они бы стали равны нам! Сэнмиры служат этим ничтожествам, жертвуя своими личными интересами яко бы во благо человечества, но на самом деле они лишь хотят удержать в своих руках власть над людьми! Быть в привилегированном положении, управлять этим миром. В основе всего — гордость.

— Они боятся. В корне всего лежит страх. Мне ли это не знать, — сказал Ларсон. — Сэнмиры боятся, что, нарушив правила, будут истреблены. На каждую силу всегда есть другая, высшая сила, и кому как не им знать это. Их послали на эту планету с определенной миссией, и, если они не справятся, — какой будет в них толк? Какая необходимость? Их всех ждет небытие…

— Говорю тебе, гляди глубже. Причина всего — гордыня, — говорил Смолл. — Они считают себя высшей расой, богами на земле, а ведь трудно быть богом! Это накладывает определенные обязательства, но все-таки, им доставляет великую радость быть не такими, как все. Они наслаждаются чувством собственной исключительности, чувством превосходства над убогими людишками. Они маниакально преданы своей идее не из страха, а из любви к тому особому положению, которое они занимают на Земле — гордыня суть всего.