Лишний жених

— Я не люблю фотографироваться. Никогда не любила.

— Почему это?

Джоанна пожала плечами.

— Не знаю. Может быть, верю в то, что камера похищает частицу твоей души… — Она посмотрела на свои руки. — Фотографии иногда лгут.

В ней была усталость и какая-то надломленность, которой Кейл прежде не замечал.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Антон хотел, чтобы вы изобразили счастливую невесту. А по-моему, вы ничуть не похожи на счастливую невесту.

Несколько мгновений Джо молчала.

— А что вы здесь делаете, Кейл?

— Мое дело — защищать вас. Мне надо было знать, где вы. — Он сделал паузу. — А вы что здесь делаете?

Джоанна огляделась.

— Эта прогалина — одно из моих любимых мест. Здесь так тихо, спокойно… Я нашла ее вскоре после того, как мы с Кайли переехали к Абигейл — тогда, когда погибли наши родители. Мне всегда казалось, что здесь со мной ничего не случится.

— А вы боялись, что что-то может случиться?

Она пожала плечами.

— После той катастрофы я не знала, чего бояться. Временами я пугалась собственной тени. Что-то, мне неподвластное — а может быть, не что-то, а кто-то, — отняло у меня родителей, убило их…

— Да, это понятно.

— В самом деле?

Глаза у нее были бездонные. Она забыла об осторожности, и сейчас Кейл видел ее насквозь. Он проник в глубину ее души, видел ее чистоту и честность, ее страх.

— Ну да, — осторожно начал он, боясь испортить эту минуту. — Лишиться родителей так внезапно всегда тяжело, тем более для ребенка.

Он ласково улыбнулся ей.

— Мои родители живы, но я всегда чувствовал ответственность за тех, кто рядом, особенно за тех, кого я люблю: мою семью, моих друзей…

Она внимательно всматривалась в его лицо, ища ответа неизвестно на какой вопрос.

— А вы не можете преодолеть это чувство? Чувство, что вам нужно защищать тех, кто слабее?

— Никогда не пробовал! — рассмеялся Кейл. — Боюсь, на этот счет я безнадежен. Просто не могу не влезать в чужие дела.

Джоанна склонила голову набок.

— Вот как? Даже в дела президента?

— Когда я был маленький, у меня был коккер-спаниель, Дании. Это был мой лучший друг. Мы с ним не расставались. И когда однажды он провалился под лед на озере, я, не раздумывая, прыгнул вслед за ним. Ну и, разумеется, мои ботинки, куртка, брюки и толстый свитер тут же промокли и потянули меня на дно. Но Дании я не выпустил. Так мы с ним и бултыхались, пока нас не вытащили.

— Но вы же могли утонуть! — ахнула Джо.

Он усмехнулся.

— Я и в самом деле чуть не утонул. Во всяком случае, заработал жестокую простуду.

— Я думаю, ваша мама ужасно рассердилась.

— Ну еще бы! Как и в тот раз, когда я забрался на дерево к соседу, чтобы снять оттуда одну из моих сестер. Ее-то я снял, а вот сам упал с дерева и сломал себе руку.

Она рассмеялась.

— Видно, вы были настоящим сорванцом.

— И сестрицы мои не отставали от меня, к несчастью нашей матушки. Когда мне было десять лет, я спас свою пятилетнюю сестру, которая чуть не утонула в бассейне. Она уронила туда игрушку, потянулась, чтобы достать ее, и упала в бассейн. Я прыгнул вслед за ней, и обнаружил, что она даже не пытается барахтаться, чтобы выплыть. Потом она сказала маме, что знала, что я приду и спасу ее. — Он немного помолчал. — Так что, как видите, я понимаю, что такое потребность защищать, особенно близкого, дорогого человека.

Джо кивнула. Похоже, это у них было общим. Да, он поймет это — как понимает многое другое. Но она не может нарушить данного слова. И ей надо самостоятельно спасти сестру.

— Так кого же вы пытаетесь защитить, Джо?

Он мгновенно ощутил ее отчужденность. Нет, она ничего не сказала, даже не отодвинулась — просто как-то закрылась, спряталась в свою раковину. И он тут же потерял робкий эмоциональный контакт, который установился было между ними.

Кейл с трудом подавил вздох и сказал:

— Вы погубите свое свадебное платье.

Она рассеянно расправила юбку.

— Да нет, ничего.

— Я помню свадебные платья моих сестер. Они хранились в специальных упаковках и висели на дверце шкафа до дня бракосочетания. Сестры на них и пылинке упасть не давали.

— Да, конечно. Это все замечательно, все правильно, но люди-то разные. С платьем все будет в порядке.

— Оно… — Кейл провел пальцем по россыпи жемчужин на рукаве, коснулся бисерной вышивки на декольте. — Я его ненавижу.

Он увидел изумление, мелькнувшее у нее на лице.

— Я его ненавижу, потому что в нем вы выйдете замуж за другого.

— За другого? — Сердце у нее болезненно дернулась.

— Да за кого бы то ни было!

Джоанна нахмурилась.

— А почему вам так важно, за кого именно я выхожу замуж? Насколько я понимаю, вы хотите всего-навсего заняться со мной любовью — ничего особенного, обычная любовная интрижка, и к тому же, не могу не отметить, весьма кратковременная.

Замечание было справедливым, но Кейлу сейчас почему-то казалось, что этому не будет конца.

— Вы, конечно, правы. Но ведь мы еще даже не начали, а у нас не так много времени до тех пор, как вы пойдете к алтарю.

В ее глазах что-то вспыхнуло. Неужели снова страх?

— Джо…

— Что?

— Зачем вы выходите замуж за Брета?

— Я уже устала от этого вопроса! В последний раз говорю: я не стану обсуждать это с вами.

Она не просто отстранилась от него — она оделась ледяным панцирем. Кейл положил руку ей на плечо и принялся легонько поглаживать мышцы, напрягшиеся под шелковистой кожей. Она не противилась, но и не смягчилась. Ее тонкий, свежий аромат смешивался с благоуханием травы и цветов. Кейл придвинулся ближе, вдохнул глубже, прижался губами к ее шее, там, где ровно бился пульс. Он не отрывался от нее, изредка касаясь кожи языком, чтобы ощутить ее вкус, до тех пор, пока не почувствовал, как ее пульс сбился, замер и отчаянно забился. Его сердце билось так же часто, удар в удар; его мужская плоть восстала, его охватило нетерпение.

— Кейл… — Она говорила чуть слышным шепотом, похожим на шелест ветра. — Что ты делаешь?

Он поднял голову, протянул руку и вынул шпильку, которой скреплялась ее прическа, потом другую, третью… Тяжелые кудри серебряного оттенка упали ей на спину.

— Мне просто надоело ждать, вот я и решил начать прямо сейчас.

С каждым прикосновением Кейла на нее накатывала волна наслаждения. Жаркая страсть, сексуальный пыл его близости развеяли покой, к которому она так привыкла. Но возврата к прежнему не было. Теперь все ее чувства были сосредоточены на нем.

— В чем дело? — спросил он, накручивая на палец прядь ее волос. — Тебя шокирует, что я хочу поиметь тебя прямо сейчас?

Нет, это ее не шокировало. Но при этом ее каким-то образом шокировало все, что он делал. Шокировало — и завораживало. Нет, она не могла остаться к нему равнодушной!

Он снова поцеловал ее в шею — долгим, чувственным поцелуем. Она шумно втянула в себя воздух.

— Тебе хорошо? — спросил он, не отрывая губ от ее шеи.

— Да… очень…

Отрицать, что она хочет его, было бессмысленно: рано или поздно собственное тело выдало бы ее. Она давно хотела отдаться ему — и теперь наконец отдастся. Здесь никто им не помешает. Не будет ни сомнений, ни притворства. Будут лишь двое, он и она, мужчина и женщина, кого с самого начала тянуло друг к другу. Она не могла больше ждать. Но сперва она должна была удостовериться…