Шрифт:
С рассветом уйдут сновидения
Наверное, иногда ботаникам, в частности, дендрологам, изучающим деревья и кустарники, иной раз кажется, что они слышат голос листвы и почти понимают даже малую частицу того, о чём она им говорит и думает. Хотелось бы, чтобы так и было. Но мечты и желаемое лишь с большой натяжкой можно назвать реальностью, не только той, что ежедневно окружает нас, но и другой, в которую иногда попадают неискушённые страшными чудесами люди. По большому счёту, ничего мы не видим, не слышим, не осязаем.
Но,
Ему можно было бы ещё немного поспать. Летние каникулы дают возможность отдохнуть. Но кошмарные, дикие сны заставили Павла Погодина проснуться. Такие сновидения – не отдых, а сплошные мучения и страдания. Да и текущие дела не давали ему возможности долго разлёживаться. Посмотрел на часы, надел на себя спортивный трикотажный костюм.
В общем, нормально, Проснулся ни поздно и ни рано, где-то, около восьми часов утра. В самый раз. Тем более, сегодня у него, студента уже второго курса биологического факультета МГУ намечалась важное мероприятие. Он запланировал со своей однокурсницей и любимой девушкой Юлей Морозовой съездить с самого утра на экскурсию в Главный ботанический сад имени Николая Васильевича Цицина.
Павел и Юлия учились на ботаническом отделении и собирались получить в университете профессию дендрологов, то есть стать специалистами, которые занимаются изучением и практической работой с деревьями. Ведь те же клёны или дубы, пусть не люди, но, вполне, разумные существа и требуют к себе внимания. Их надо беречь и защищать, как малых детей от разных бед, невзгод и болезней изучают и всю свою жизнь занимаются.
А неприятностей у деревьев предостаточно: растут порой в тяжёлых, в ненормальных условиях, сгорают во время пожаров, погибают в период наводнений, порой часто и незаконно люди занимаются их вырубкой… Одним словом, всех проблем, которые ложатся на плечи дендрологов, не перечислишь. Эта специальность востребована во многих местах – не только, к примеру, в лесхозах и в плодовых садах, но даже при строительстве новых объектов.
Но дендрология занимается изучением не только деревьев, но и самых разных кустарников, древовидных лиан, стлаников и других растений. Очень важны эти знания для специалистов по лесному хозяйству и по озеленению. Да, в общем-то, и каждому человеку, который бережно относится к природе, не мешает кое-что знать о жизни тех же деревьев. Все мы в ответе за них и должны бережно относиться к флоре и фауне нашей страны. Нам без них просто не прожить на Земле.
С этими мыслями Павел Погодин и спать ложился, и просыпался. Вот и сейчас он, когда умывался и чистил зубы, думал о деревьях. О чём же ещё думать, если он и Юлия свою жизнь уже, на студенческой скамье, посвятили только им. Быть им только дендрологами, другой судьбы для себя они не видят. Со школьной скамьи Паша и Юля занимались
изучением древесных растений.А приснился ему странный и даже дикий сон, который он запомнил в мельчайших подробностях с начала до конца. Привиделось, что идёт он с Юлей босые в рваных одеждах по каменистой пустыне, и мучает их страшная жажда. На огромном пространстве нет ни реки, ни ручья, даже маленькой лужи. Только жаркое солнце над головой. Эту пустыню с потрескавшейся глинистой почвой можно было бы назвать безжизненной, если бы вокруг ни произрастало великое множество берёз, клёнов, осин, лип, дубов…
Но у всех этих деревьев был жалкий вид, Без листвы, маленькие, с искривлёнными стволами, не имеющими коры. Они умирали под жарким пустынным солнцем без воды.
– Я не могу, Паша, спокойно смотреть на то, как они погибают, – не сказала, а прохрипела Юлия. – Мне горько от того, что мы ничем им не можем помочь.
– Мы в таком же положении, как и они, – выдохнул Погодин. – Через полчаса, а может быть и раньше, Юля, нам с тобой тоже придётся умереть. Самое страшное, что мы не в состоянии спасти не только гибнущие деревья, но даже себя.
Они уже не могли идти дальше. Упали на горячую, обожжённую солнцем землю. Уде не паниковали и почти не ощущали чувства страха. Только безысходность. Погодин и Морозова видели вдалеке полупрозрачных людей, которые медленно уходили за горизонт. Окликнуть их, позвать на помощь не было сил. Да и кого звать? Двуногие миражи, которых на самом деле нет. Впрочем, возможно, те, кого мы считаем миражами, считают фантомами нас. Кто есть кто, не так легко разобраться.
– Ты меня любишь, Паша? – спросила она. – Или нет?
– Как обычно, как всегда. Зачем ты спрашиваешь, Юля?
– Мне перед уходом из нашего мира в иную обитель будет приятно даже там знать об этом.
– Люблю, конечно, – он прикоснулся пальцем к её щеке. – Ты – всё, что у меня есть, и большего мне не надо.
– Но есть и нечто большее, Паша.
– Что?
– Листья деревьев и кустарников, которые притягивают к себе наши души и живую плоть.
– Я тоже чувствую это. Но мне кажется, что они готовы перенести нас в такие миры, Юлия, в которых легко заблудиться и переродиться.
Перед ними вдруг появился известный советский и русский дендролог, академик Владимир Николаевич Сукачёв в чёрном костюме, белой рубахе и при галстуке.
Он был почти таким, каким его изображали художники. Точнее даже, он – ожившее фото из минувшего века.
– А мы вас узнали, Владимир Николаевич, – слабым голосом произнесла Морозова. – Правда, вы умерли уже очень давно, в 1967 году.
– Ваша теория биогеоценоза гениальна, – сказал Погодин. – Она не земного уровня, а космического, мирозданческого.
– Я и не спорю с вами, молодые люди, – он присел рядом с ними, на корточки. – Не будем вникать в то, что я когда-то сказал или написал. Мне неприятно смотреть на то, как умирают в этом мире деревья.
– Всё правильно, Владимир Николаевич, – заметил Павел, – они из одной сферы жизни переходят в другую. По земным представлениям, умирают. Получаются, что они меняют один биогеоценоз на другой, более удобный для них.
– Умирая, они стремятся обрести иную жизнь, – предположила Юлия. – Может быть, у них что-то и получится.