Лита

— Мамуля, я снимаюсь в кино, зарабатываю деньги.

— Не смеши меня, это не деньги.

— Естественно, я буду работать, как получу диплом. Плюс…

— Вы дарите Вике дорогие подарки, одеваете ее в красивые вещи, я не спрашиваю, Алексей, откуда. Вы мужчина, это мне нравится. Но вдруг источник ваш иссякнет, что тогда?

— Она добрая девочка и заслужила.

— Безусловно, она моя дочь, уже одно это!.. — Она пошутила и улыбнулась своей звездной улыбкой.

Потом подумала:

— Я с удовольствием буду вам помогать, но вдруг мне перестанут давать роли. В этом государстве все возможно…

Это было единственное, что она когда-либо сказала о «государстве».

— Мамуля, никто не согласится, чтобы ты помогала двум молодым и здоровым людям.

— А я и спрашивать не буду!

Она сказала точно, как ее героини на экране, мы рассмеялись.

— Я никогда не думала, что ты такая «материалистка», мамуля! А душа? А чувства?

— Не для себя. Мне очень нравится Алеша и, как ни странно, нравишься ты. И я не хочу, чтобы ваша молодая жизнь состояла из лишений, мыканий и поисков необходимого для выживания. А из радости и счастья.

— Все через это проходят, мамуля.

— Я не хочу, чтобы через это проходила ты, моя дочь! Я прошла уже все и за себя, и за тебя — вдвойне. Втройне. И заплатила всем, кому должна, на много жизней вперед.

— Хорошо, мамуля, только не волнуйся.

— Вот вам мой ответ, Алексей.

Мы замерли.

— Вике еще учиться в институте чуть больше года. Пусть свадьба будет, когда она его закончит. К тому же выйдет новый фильм ее на экраны и, возможно, ей, уже как известной актрисе, дадут квартиру. (Ха-ха. Она засмеялась сама для себя.) И если вы за это время не передумаете своего решения, а утвердитесь в нем, то я благословляю вас, обоих. Это будет ваш «испытательный срок». А теперь, — она улыбнулась своей единственной улыбкой, видя наши кислые лица, — давай, Викуля, шампанское, и мы выпьем за жениха и невесту! И, Алексей, что-то там у вас необыкновенно вкусно пахнет в пакете, не стесняйтесь, несите!

Зоя Богданова, совершенная актриса, сама разлила нам в бокалы шампанского.

— За вашу помолвку! — произнесла она и выпила до дна.

Позже Вика мне сказала, оценивая происходящее:

— Я первый раз видела, как мамуля пьет шампанское, до дна.

Мы обсуждали с «невестой» целый вечер, гуляя по снегу, мое сватовство.

Удивил нас ее названый папа, советский писатель, который сообщил, что им нужна чистаякровь. Причем в самой Вике было уже две крови. А его крови в ней не было ни капли.

Теперь, когда я считался женихом, а она невестой, нас приглашали в известные дома на обеды: в дома актеров, режиссеров, сценаристов, писателей, поэтов. Нашей юности завидовали, и каждый просил: обязательно пригласить на свадьбу.

В один из вечеров я решил пригласить дочь и маму в ресторан ЦДЛ, чтобы отпраздновать нашу помолвку. Каждую минуту к знаменитой актрисе подбегали за автографами, выразить свое восхищение, восторг; каждые пять минут ей посылались на стол шампанское и коньяк, которые она не пила, и рассеянно улыбалась. Поэтому она редко когда ходила или появлялась в публичных местах, предпочитая обеды в своем доме.

— Теперь вы понимаете, Алеша, как я пополняю запасы нашего бара в доме?!

Иногда, когда Вика была на воскресных съемках, я брал у отца машину (говоря, кто в ней будет ездить) и возил Зою Петровну по всяким мелким и крупным делам. Ей нравилось, как я быстро вожу машину, и она жалела, что у нее нет такого шофера. Я жалел тоже…

Позднее мы заезжали за Викой на студию и после съемок ехали на обязательный обед к известной актрисе. И восходящей.

Я разливал вино, развлекая звезду разговорами и меткими наблюдениями, описывая, где мы были и что мы видели. Вика принимала душ и выходила посвежевшая и порозовевшая. И мы садились обедать за накрытый стол под круглым малиновым абажуром.

И внутри у меня разливался покой. Я наконец-то вырвался из ада и тюрьмы: следователей, судов, венерических диспансеров, следствий и преступников, прокуроров и улик.

Повеяло — свежим, легким воздухом в моей никчемной жизни.

Актриса уехала на встречу со зрителями, мы полулежим с Викой на диване и смотрим телевизор. По телевизору идет мура, стоило его создавать. (Русскому инженеру в Америке — Зворыкину. Сколько ихРоссия потеряла.)

Она целует меня в губы и спрашивает:

— Чем ты занимался эту неделю, когда не было меня?

Она была на съемках в Суздале.

— Написал рассказ.

— Не может быть! Дай почитать!

— В прихожей, в моем пакете.

Она вспархивает, возвращаясь с несколькими страничками.

Залпом читает и удивленно смотрит на меня:

— Это же история моей мамы.

— Это просто история, там много гипербол и символов.

— Ты не можешь это опубликовать: тебя посадят, да и у мамы будут неприятности. Ее судьбупредпочитают держать в тайне.

Я взял машинописные странички и разорвал пополам.

— Никаких проблем!

— Зачем? — вскинулась она. — Это талантливо написано! — и забрала у меня две половинки, унеся их в кабинет.

На этом я закончился, как писатель. Рассказ назывался «Актриса», первоначально «Баллада об актрисе». И больше никогда в жизни не писал.

Максим был ошарашен и не мог поверить, когда мы, пригласив его в какой-то ресторан после дежурства, объявили, что мы решили пожениться.

Марек был удивлен моему выбору, но сказал, что достанет ей самое красивое свадебное платье из Парижа.

(Вивьен никак не была впечатлена Викторией, и поэтому вчетвером мы не выходили никуда.)

Раз в неделю я делал «бизнес» с Мареком, и у меня всегда оставалась куча денег. С ними было проще. Я мог доставлять удовольствие близким…

Как-то раз я очень сильно подрался на улице, защищая какую-то девушку от двух пристающих к ней мужиков. Она успела убежать.

И мне было очень приятно и уютно, когда две актрисы, старшая и младшая, хлопотали надо мной и вокруг меня, смывая кровь и грязь с моего лица.