Литературная Газета 6253 (№ 49 2009)
Шрифт:
Идея таких состязаний родилась в 1990 году в рамках проекта «СпАрт» (SpArt). Его автором стал столичный профессор, доктор философских наук Владислав Столяров. Он определил Игры как новую соревновательную модель «спорта для всех» и назвал её сложением трёх английских слов: spirituality – духовность, sport – спорт и art – искусство. Главной идеей проекта было возрождение духовно-нравственного начала спорта, а потому программа Спартианских игр включает спортивные соревнования и творческие конкурсы и объединяет сегодня детей и взрослых, ценителей искусства и тех, кто занимается наукой и техническим творчеством, людей с ограниченными физическими возможностями и тех, кто в них не ограничен. При этом каждый участник должен выступить как в спортивных соревнованиях, так и в художественных конкурсах. Победителей определяют по результатам выступлений во всех состязаниях. Автор идеи сравнивает свой проект с программой Истмийских, Панафинейских, Пифийских, Немейских и других Игр Древней Греции, в которых кроме атлетов выступали певцы, танцоры и музыканты и тоже получали призы за победу.
В Москве подобные соревнования стали традиционными и в нынешнем году проводились уже в одиннадцатый раз. Их участниками стали семьи, в которых воспитываются дети с ограниченными возможностями, а организатором выступил Департамент семейной и молодёжной политики Москвы совместно
Одним из этапов Игр стал интернет-конкурс «От сердца к сердцу», проходивший на сайте «Московская семья». Его участники представили на суд жюри свои проекты в четырёх номинациях: «Москва альтернативная» – об альтернативных туристических маршрутах столицы, «Спартогурман», «Спартиативная библиотека» и «Аксессуары спартианца». В сочинениях на заданные темы дети и взрослые обсуждали и проблемы людей с ограниченными возможностями и семей, в которых есть ребёнок-инвалид.
– Программ, нацеленных на такие семьи, очень немного, – говорит председатель совета региональной общественной организации родителей детей-инвалидов «Семейный клуб» Елена Егоркина, – а ведь они, как правило, нуждаются в комплексной помощи – как детям, так и их родителям. Мы адаптировали проект Столярова и назвали его «Спартианская семья». Сегодня в Москве действует специальная Спартианская школа, где можно пройти трёхуровневую подготовку и получить подтверждающий это сертификат.
– Эти Игры стали ярким и достойным финалом Года равных возможностей в Москве, – говорит заместитель руководителя Департамента семейной и молодёжной политики Москвы Юлия Гримальская, – и не только потому, что собрали столько талантливых детей и взрослых. В нынешнем году правительству Москвы пришлось, к сожалению, сократить некоторые статьи расходов, и сегодняшний праздник мог бы не получиться таким ярким и тёплым, но Игры объединили и множество спонсоров, которые помогли провести соревнования, и подарили участникам радость – искренне и по-настоящему, от сердца к сердцу.
Альфия ГАЛИЕВА
Чёрная собачка
Портфель "ЛГ"
Чёрная собачка
ПРОЗА
Рассказ
Владимир МИРНЕВ
Посвящается Кате М.
Возвращаясь каждый вечер после работы домой, я ещё издали слышал её хрипловатый голос – собачка лаяла. Устав от забот, своих собственных мыслей, я останавливался и слушал её рваный глуховатый протест против окружающей жизни. Собачку я с трудом различал под светом многочисленных фонарей, среди скопившихся на ночь в тесном московском дворике автомобилей. Я так и понимал её: маленькая чёрненькая собачка протестовала – против сгустившихся вечерних теней, автомобилей, деревьев, низкого подсвеченного неба, возможных врагов своих, бомжей, очень возможно, даже против меня. Я слушал, и от её сиротливого голоса казалось на какое-то время, что мне не так уж и одиноко одному в этом гигантском городе. Я старался её разглядеть, но видел лишь ночной дрожащий свет, тени, неверные очертания домов, заборов, автомобилей и, кажется, подозревал, что вижу не саму собачку, а её голос – пугливый, сиротский такой чёрный комочек носился по дикому пространству того, что порою мы называем полем жизнедеятельности людей. Она, судя по голосу, лаяла не от скуки; собачке просто было неуютно, ведь всё, что вокруг, имело непосредственное отношение к ней, ибо в каждом предмете таилась некая противодействующая ей сила. И от ощущения этой силы пёсику становилось неприятно, ибо он так же осознавал невозможность побороть эту накатывающуюся со всех сторон единственную волну, которая порождала наиболее сильное, что имелось в нём, – страх.
Она, конечно, могла и не бояться этого страха, который ей представлялся в виде чёрной пасти огромного пса. Раньше, бывало, она путешествовала в соседний сквер, который находился буквально через улицу, где росли в большом количестве всевозможные деревья – дубы, тополя, липы и больше всего – вязы; каждое дерево она узнавала по запаху, приветствовала издалека, как живое, помахивая своим куцым хвостиком, оставляла многозначительные пометки, и, что самое любопытное, никто её не ругал, не замахивался, не возводил руки вверх, как то было во дворе, когда ей приходилось оставлять свои пометки на колёсах автомобилей. Сквер принадлежал ей, пока однажды с поводка не сорвалось огромное чудовище, не набросилось на неё и не повалило на землю. То был ротвейлер Рэм. С тех пор она даже во сне часто видела огромную пасть ротвейлера, пугалась и долго в тёплую погоду на своём любимом месте под высоченным тополем, что возле детской площадки, не могла уснуть. Она была не из пугливых – ведь как приходилось сражаться с огромной вороной за кость под этим же самым тополем. Ворона созвала на помощь огромную стаю родственников, своих вороньих дядек и тёток, те сидели на вязах и, разинув острые клювы, каркали во всю ивановскую, поддерживая своего собрата. Ворона била клювом собачку в
самые больные места и норовила попасть, что характерно, именно в глаз. Но собачка оказалась победителем. Выходило, она – не из пугливых. А кошек, своих самых заядлых врагов, она научила бояться её, потому что бесстрашно бросалась в бой, едва завидев врага. У собачки имелось настоящее имя, звали её Черныш. Но с некоторых пор Лолита стала её называть по имени своих любовников, дольше всего она её кликала Вовчиком. Этот Вовчик был высокий белобрысый парень в вытертых джинсах и в разбитых туфлях на босу ногу. От него сильно пахло табаком. И вот именем этого парня долго звала хозяйка собачку. Выйдет во двор и кричит во всю глотку: «Вов-чик! Вов-чик!» Это чтобы накормить её. Лолита Белокопытова была красивая и добрая, она даже на зиму кафтан сшила Чернышу, но уж очень любила своих парней и всю себя, все свои заработанные в офисах деньги тратила на них. После работы Лолита, имя своё она сама себе придумала, а звали её на самом деле Лидой, приводила парня Вовчика домой, кормила с торопливостью Черныша, выдворяла на улицу и, подвыпив, кричала громко, что у неё есть единственный друг – Черныш. Иногда любовные сцены происходили и на глазах у собачки. Обнажённая хозяйка часто ходила при парнях по квартире в чём мать, как говорится, родила, увлечённо визжала. Чернышу казалось, что это от боли она кричит, и он бросался с визгом и лаем на её любовника. После чего собачку тут же выдворяли на улицу, в холод, в темноту, и Черныш прятался в тенях автомобилей, оглашая окрестности своим беззащитным хрипловатым лаем. Хозяйка Лолита так привыкла к парню Вовчику, что когда тот неожиданно пропал, а на самом деле его за воровство и наркотики забрала милиция, то от горя места себе не находила, часто плакала, стеная, бросила работу и целыми днями лежала на диване и глядела в потолок. Черныш успокаивал как мог, облизывал ей ноги, лицо и руки, прижимался всем своим телом к её боку и заискивающе глядел хозяйке в глаза. С этого всё и началось. Хозяйка гладила Черныша по спине, а губы её шептали:– Вовчик, милый Вовчик, как я тебя любила. Я больше никого не смогу полюбить. Никогда! Никого!
Но вскоре у них в однокомнатной квартирке появился молодой чёрный и грязный парень. Лолита звала его просто – Жорик. Перво-наперво Жорик старался по неизвестной пока причине занавешивать одеялом окно в комнате, воровато оглядываться, словно бы искал глазами, где что плохо лежит, и принимался в ванной сморкаться. Да так противно и с таким придыханием, что Черныш беспокойно оглядывался и, сам того не замечая, принимался повизгивать. Потом Жорик пил водку, ел со смаком и с придыханием, глядел на свою возлюбленную и говорил:
– А чего это у тебя за собачкина порода? Злющая, небойсь, а? Не люблю собак. Я однажды на зоне побёг, так собака, сволочь, догнала. Штаны разорвала! Вот тебе и с прикусом рванина! Они ментам любят служить, гады!
– А ну, Вов-чик, марш на улку. – Хозяйка отворила дверь, и Чернышу пришлось уходить с ненавистью в сердце к пришельцу в холод и зимнюю стужу. Стояла на дворе тогда лютая зима.
Через два часа собачка уже голоса подавать от холода не могла. Кафтан не спасал. Окоченевшая, она стояла у двери, к которой то и дело подходили люди, обращались к хозяевам в домофон, и ни один пришедший не разрешил ей войти в подъезд, где светло и тепло. Черныш проклинал зиму, мороз и вместе с этим торопящихся людишек, у которых нет ни жалости, ни сочувствия. Лишь одна маленькая девочка со слезами на глазах попросила мать свою пропустить чёрный комочек в подъезд. Девочка хныкала до тех пор, пока мать не согласилась. Черныш втиснулся в тепло и даже не смог от холода отблагодарить девочку, понимая, что та тоненьким голосочком спасла ему жизнь. После того случая он заболел, долго кашлял и чувствовал в теле слабость. Хорошо, что больше не появлялся в квартире Жорик, которого Черныш возненавидел лютой ненавистью. Отсутствие Жорика объяснялось просто: он обокрал Лолиту, забрал все деньги и золотые колечки её, красивый красный шарф и моднейшие женские туфельки, которым, как сквозь слёзы говаривала хозяйка, цены не было.
– Был у меня один приличный мужчина, звали его Вовчик, и тот в тюрьму попал, – причитала порою хозяйка, поглаживая по спине собачку. Как Черныш любил такие минуты, как молил, чтобы больше никого она не приводила. Как им было прекрасно вдвоём в квартире, когда за окном мороз, а в квартире тепло, уютно, пахло свежим хлебом и солёными огурчиками.
Но говорят, что собачье счастье – это быть несчастным. Разумеется, хозяйка его любила, иногда баловала колбаской, поглаживала по спине и говорила о том своим неунывающим голосом, что у неё имеется единственный друг – это собачка Вов-чик и что теперь она его выгонять на улицу не будет, потому что собака должна стеречь дом. Она учила его:
– Учись за всеми смотреть, как только появится мой новый придурошный хахаль, ведь настоящих мужчин, как показала жизнь, нет на всём белом свете. Ты можешь себе представить, меня даже в Турции, в самой Анталии, обворовали! Кругом одни сволочи, Вов-чик. Так вот тебе задача: гляди в обе зенки! Как что не так – лай, а то мы с тобой без квартиры скоро окажемся. Любовь зла, но ты с ворами будь ещё злее.
Собачка повизгивала, поддакивая тем самым тому, что во всём согласна с хозяйкой, помахивала хвостиком. Хозяйка недаром учила своего Вов-чика, потому что вскоре она привела огромного пузатого мужчину, смугловатого, волосатого, усатого и вечно ухмыляющегося, который страдал одышкой и любил повторять о том, что он вот на тридцать лет старше Лолиты, а вот же всё-таки мужчина. Черныш, как и учила хозяйка, смотрел за огромным мужчиной, за каждым шагом того, ловил каждое его движение. Этот мужчина любил много есть и столь же много пить, бубнил слова глуховатым голосом и сладострастно посматривал на хозяйку. Он говорил о том, какая у неё гладкая, мягкая кожа и какие молодые «блескучие глазки». Потом мужчина, которого хозяйка называла на «вы», величая по имени и отчеству – Иван Максимович, наевшись и напившись, неожиданно, присев на диван, заваливался на спину и мгновенно засыпал. Но он не просто спал, а так начинал громко храпеть и с присвистом, что Черныш, глядя на бедную свою хозяюшку, принимался мелко-мелко поскуливать, как бы говоря: «Да доколе можно такое безобразие терпеть?» В то время стояли сильные морозы, и хозяюшка постелила собачке коврик в углу ванной, где всегда было тепло и пахло ржавыми трубами. Но Вов-чик, или по-настоящему – Черныш, всё время пребывал в прихожей и не спускал глаз с гостя, иногда заскакивал в комнату, чтобы своими движениями выразить хозяйке полную признательность и доверие, верную дружбу и подчеркнуть, что всё будет хорошо. Повертевшись у её ног на кухне, где Лолита домывала посуду, выразив всё, что хотел сказать, на своём языке, он вернулся на прежнее место и стал бдительно следить за Иваном Максимовичем.