Литературная Газета 6269 (№ 14 2010)

Жаль, что утром тебя не увижу,

Не услышу и не обниму.

Опускается вечер всё ниже,

Ночь вымарывает синеву.

Появляются первые звёзды.

Кто Медведицы выследит след?

На купавах настоянный воздух

Над Купавной качается, сед.

Виснут рваные клочья тумана

На ветвях тут и там. А луна,

В полнолунье войдя без обмана,

Всё вокруг освещает до дна.

Открывая за бездною бездну

В каждом из озарённых дворов.

Я рождён и когда-то исчезну

Где-то в сосредоточье миров.

Но пока я сижу, как сельчанин,

Ухватясь за перильце крыльца,

На меня, словно я марсианин,

Звёздная облетает пыльца.

На лице и плечах серебрится.

Вот в такую же лунную ночь

Я вспорхну, как огромная птица,

Чтобы тягу Земли превозмочь.

И не буду отбрасывать тени

На провалы полян и жильё.

Жаль, что ты не оценишь мой гений,

Что трубил лишь во имя твоё.

***

Я слышу, как плещется рыба в реке.

Гляжу на закат. Обжигает саке

Морозного стихотворенья

И рифм подо льдом шевеленье.

ВАЛУЕВО*

Тут круче склон – быстрее воды,

Заснеженней прудов каскад.

И этим воздухом свободы

Дышать я бесконечно рад.

Над Ликово’й проходит лыжник,

Ликуя, пёс бежит след в след…

А Мусин-Пушкин, чтец и книжник,

Из вечности им шлёт привет.

Вон там, где лодочная пристань

И жёлтый, с вёслами, сарай,

Махая вёслами неистово,

И я вплыву за ними в Рай.

_____

* Граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин после московского пожара 1812 г. и гибели оригинала «Слова о полку Игореве» тяжелобольной прожил последние годы в своей подмосковной усадьбе Валуево, продолжая и там собирать книги и рукописи.

В ВАЛУЕВСКОМ ПАРКЕ

Шоссе блестит на повороте.

Прокаркал ворон never more.

А мог бы петь, как Паваротти,

Будь соловей он, а не вор.

В былинах Соловей-разбойник

Свистал у дуба на суку.

Читал: «Пойдёшь налево, – конник, –

Направо – всё одно – ку-ку!»

Как золотую середину,

Мы выбрали крутой маршрут:

Гуськом спускаемся в лощину

За санками, что мчались тут.

Чуть-чуть подскальзывают ноги,

Но вот к реке закончен спуск,

А след исчез на полдороги,

Но манит ивы голый куст,

И пристани под снегом остров,

И жёлтый давешний сарай,

Где лодочники сушат вёсла,

Храня там прочий инвентарь.

Мы не дошли туда по насту –

Вот так растаяла мечта:

Приладить парус свой на мачту.

Что жизнь без паруса – туфта.

Успели вовремя к обеду –

В срок завершили терренкур...

Я с этой горки завтра съеду,

Хотя и будет чересчур…

НОВОГОДНЯЯ ФУГА

Мой нотный стан разбит

в безлюдье бивуаком.

Язык отцов забыт –

черёд за нотным знаком.

Доколе быть немым –

за колья и за вилы!

На волю – из тюрьмы

под мерный рокот лиры.

…Чернеет виноград,

тугой увит лозою.

Хвалёный Вертоград

ничто перед слезою

младенческой любви

к магическому звуку.

Лишь только позови –

и с головой в науку

судьбы перипетий

чудных переплетений.

А паузы петит

Затем – чтоб вызрел гений…

ПОСЛЕДНЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ ЕСЕНИНА

Что поразило? – Весь без запятых

записан стих – ни запятых, ни точек,

как будто он совсем забыл о них,

не смог остановить ничем свой почерк,

возможно, понимая, что от них –

одна морока – да куда их ставить?

Что поразило? – Кто исправил стих,

смог знаки препинания расставить?

***

На полку ставлю чей-нибудь роман,

иду на кухню приготовить ужин.

Всё в свой черёд, и мне теперь не нужен

чужих страниц отчёт или обман.

Так вот она, свобода, какова –

на сковородке рыбья голова

шипит, разбрызгивая масло по стене,

так что бегут мурашки по спине,

и чудится мне, будто бы моя

чуть золотится в масле чешуя.