Литературная Газета 6271 (№ 16 2010)

– Зачем покупаешь их так попарно, одно за одним? Замуж выдать, что ли, решил? – шутила тогда она, высунув меж сладостными губами кончик своего острого язычка.

– Синее – в память о нашей ушедшей молодости. А жёлтое станешь носить тогда, когда придёт пора скучать обо мне.

От улыбки мужа, медленно поглаживающего левую сторону своей груди, стало не по себе.

– Не мели чушь! По приезде сразу же пойдёшь лечиться. Работа не сбежит.

– Посмотрим. Кто не болеет в наше время?

Но его слова в конце концов оказались пророческими. Не прошло и шести месяцев, как она примерила жёлтое платье. Разукрасила пальцы жёлтыми камнями. Куда ей, такой, было податься? Коротала в одиночестве вечера, погружаясь в печаль. Мечтала о прошлом. Но по истечении времени оказалось, что не только жёлтое платье, но и сама память о прошлом изнашивается.

…Издали разом показались мерцающие огни Уральска. Изрядно вымотавшийся от езды, худощавый светлолицый парень с красивыми усами повернул голову и вежливо спросил:

– Вы не устали?

И, оголив ровные белоснежные зубы, улыбнулся. До этого не заметила, но сейчас обратила внимание: на вид он довольно приятен.

– Нет, спасибо. Давно на такси?

– Несколько лет. Был инженером. Семья, дети – вот и бегаю, бомблю.

– Семья большая?

– Жену Асем зовут. Есть мальчуган и дочка.

– Это хорошо, – сказала почему-то довольная его ответом. И погладила пальцами своё красивое лицо с едва заметной сеткой морщин.

– На этой улице заверни вправо. Вон тот высокий коттедж.

Возвращению Камиллы с курорта больше всех радовались собака да кошка. В её отсутствие за домом присматривали соседи. Ляззат1, игриво ласкаясь, бросился на шею. А Саки2, мяукая, всё норовила запрыгнуть на колени. Когда-то их приютил покойный муж. Приволок в дом ещё слепыми, так и взрастили.

– Зачем давать щенку женское имя Ляззат? – недоумевала она тогда.

– А что в этом плохого? Посмотри, как лакает молоко. А кошку назовём Сак. Носик-то у неё красный. Значит, чуткая на нюх. Если приобретём попугая, давай назовём Терге3. Сидя в клетке, будет устраивать допросы всем нашим гостям.

Улыбка, не сходившая с его красивого, смуглого лица, до сих пор мерцает перед глазами. Он как будто бы знал, что недолгим будет его срок в этом мире – в том числе и срок их совместного счастья с Камиллой – и задерживал память о себе. Был бы он жив, бродила бы она вот так, в одиночестве, по курортам? Ездила бы по ночам на случайных такси? Вон ведь во дворе, словно ахалтекинец на привязи, стоит «Ленд Крузер». Во всей сбруе да – без хозяина. Был бы хозяин жив… Да пропади оно всё пропадом: за семь лет её безутешных оплакиваний не соизволил хотя бы голову приподнять с могилы да сказать словечко…

– Вы устали с дороги. Я поеду, – сказал Жанибек, занося сумки в дом. – Заплатили больше нужного. Большое спасибо!

– И куда ты пойдёшь среди ночи?

– В гостиницу. А как начнёт светать, двинусь обратно.

Внимательно взглянула на его лицо. Волевой парень. Если б кто-нибудь запустил его ввысь, он, недолго думая, опередил бы многих. Ясно, что машина томит его. Таким-то в большинстве случаев и перерезают путь наверх. Перерезают не только завистники, но и множество мелких жизненных неурядиц. Отягощая их и в конце концов ломая… А то бы…

– Куда тебе, ночуй здесь. Сейчас приготовлю чай.

В одно мгновение накрыла дастархан, из кухни принесла закипевший чайник. Сразу же за ним подоспел и заварник. Поставила виски. Домашнее масло вместе с чёрной икрой завораживали глаза. А щедро нарезанные куски казы4!.. Скручиваясь, попадают в рот и прямо тают!..

– Попробуй, Жанибек, – сказала Камилла по-свойски, бросая лёд в широкий бокал с виски. – Выпей. Сразу взбодришься.

Беседа в разгаре. Оказалось, что его Асем – учительница в школе. Дочь же учится на третьем курсе в университете. Сын оказался на редкость шкодливым, поэтому и не получил должного образования.

– Сам я был на заводе ведущим инженером. Сменилось начальство, тогда и попал под сокращение. А за дочкой скоро сватов засылать собираются. Выхода не осталось, пришлось сесть за баранку, так и стал таксистом, – откровенничал он. Тепло холодного виски распространялось по всему телу и развязывало ему язык. – Узнал, что будущий сват – нефтяник, говорят, очень состоятельный. А если сваты нагрянут как снег на голову, то как мы покажем им нашу тесную двухкомнатную квартирку? Вот и думаем думу. Да ничего поделать не можем. В наше время что без денег, что босой – одно и то же.

– Скажи, сколько зарабатываешь в месяц?

– Где-то тысячу долларов.

Рассказы Жанибека с каждым глотком виски становились для неё всё приятнее и притягательнее. Он откровенен и добродушен, словно прохладный ветер, заглядывающий в оголённую грудь. Как она раньше это не заметила?

Жанибек, оглядывая мебель, вырезанную из красного дерева, невольно вымолвил:

– Хозяин?.. – и не успел докончить начатое, как его перебила Камилла.

– Вдова я. Судьба-завистница забрала у меня единственного. Говорят, хороших людей раньше других убирает.

У неё даже шея покраснела, красивое лицо под сетью мелких морщин опалило то ли сожаление, то ли безысходность. Слёзы, заполнившие глаза, так и не смогли прокатиться по щекам. Поплескали в глазницах и исчезли.

После того как опустошили бутылку, постелила постели в противоположных комнатах дома.

…Камилла думала, что после первого же прикосновения к подушке её окутает сон. Да вышло не так. Давно уже она не прикасалась к спиртному. Теперь, в тёмной комнате, всё тело горело пламенем. Дикие фантазии манили за собой, а воспоминания об ушедшей молодости то и дело подглядывали в окна её души.

Было время, когда она переступила порог этого дома молоденькой невесткой. Хоть и была желанной для своего суженого, но всегда ловила на себе хмурые взгляды свекрови. Свёкор же её не донимал. Был высоким, спокойным человеком. За всю свою жизнь муж не вымолвил в её сторону ни единого худого слова. Только его мать, бабка-колотушка, до конца своих дней всё зудела и зудела.

– Взял в жёны дочь шалаказахов5… Привёл в дом бесплодную змею, ишь, как извивается… Не будет с неё проку!