Литературная Газета 6296 (№ 41 2010)

Конечно, русские опрятнее,

Зато татары поприятнее.

Из поэмы «Куликовская битва». Поклонники таких рафинесс найдутся всегда. Все сюда! Вот вам концептуализм, почтеннейшая публика, на соцреализм пародия. Вы ведь любите Галкина. Правда, пародия предполагает хоть какое-то остроумие, а тут одно уныние, монотонность и скука. Не просверк карикатуры, а слегка замутнённое зеркало того же самого производственного процесса. «Друг друга отражают зеркала, взаимно искажая отраженья…» (Георгий Иванов).

С Приговым, кстати, я пересекался не раз – и всегда в Германии. Счастливая страна для тех, кто вышел на ловитву недалёких славистов. Ведь у «ищущих» немцев много прелестных качеств, потому как провинциальны. То есть одержимы вечной боязнью: как бы им не отстать. Чтоб не сказала чего княгиня Марья Алексевна и прочие французы. Для шаромыжников рай. Кафедры славистов, знававшие во время оно Степуна и Чижевского, на рубеже новых веков на руках готовы были носить наших надувал от Айги до того же Пригова. Ребята, не раз им говорил: вы что, ошалели (Spinnen Sie wohl, Freundchen), у вас своих, что ли, не было дадаистов? Тоже ведь выли выпью, кукарекали аки Швиттерс, заикались и каркали в «аудиостихах» своих вместе с Яндлем. Нешто не помните, напоминал, что самый умный, самый талантливый из них, Хуго Балль, собственно, и воздвигший их знамя на кафе «Вольтер» в Цюрихе, позабавился хеппенингами пару лет да покинул своё сразу осиротевшее войско, бросив им на прощание что-то вроде «Пошутили – и будя»? И приступил к написанию серьёзных книг, оставшихся в итоге на золотой немецкой полке, – одна о друге своём Германе Гессе, другая и вовсе герменевтический трактат о византийских православных святых. Кто с царём в голове, тот уж непременно прошагает от Ал. Кручёных до Флоренского Павла. А кто без оного – до сих пор воет выпью.

Так же остались Прецедентом Кандинский, Клее, Малевич – хоть и тупиком оказалось, но впервые было свежо, любопытно. Но в мильонный-то раз тиражировать что за охота? Эксплуатировать забывчивость человеков – что за доблесть? Наскакивать с плевочками на кумиров – что за страсть?

…Стояли мы в том же Мюнстере с Гройсом и Приговым в буфете. И попытался я, ехидный, съязвить: «Похоже, для вас, – говорю, – Пушкин прям хуже Сталина». Ух, как дружно и резво повернулись ко мне их головы, как грозно сверкнули очи: «И премного хуже!» Мол, не замай, не отдадим добычу. «Мне сына содержать, он у меня учится в престижном западном университете!» – откровенно признался мне вечером за коньячком Дима Пригов (не сподобился я назвать его Дмитрием Александровичем, как он всё велел). Снова сверкнув стекловидным оком. Намекнувшим: нелёгкая это работа – участвовать в группе захвата материальных западных ценностей. А тем более возглавлять эту группу, расставлять повсюду нужных людей. «Мимо Пригова мы всё равно не проскочим», – сказали мне устроители мюнстерского фестиваля.

И ведь преуспел в намерениях своих, как видим. Продвинутый менеджер Ирина Прохорова собрала под крылом своим две дюжины экспертов с именами и степенями, дабы прославить его окончательно и бесповоротно. Кои толкуют-токуют, шагая по проволоке модных терминов и понятий, давно утверждённых обязательными коанами в их среде. Кто о «высоком пародизме» (М. Ямпольский), кто об «эстетике системной растраты» (М. Липовецкий), кто об «инсталляции словесных объектов» (Л. Зубова), кто о «мясе пространства» у Пригова (Е. Дёготь), кто о державинских корнях пииты, усмотренных в «прижизненной канонизации» (М. Майофис). И так далее и так далее, и несть им числа.

Ведают ли, что творят? Это вопрос. Ответы гадательны. У них, игроков в бисер, свои правила-фишки, намерений не распознаешь. Всё одно что гадать, чего больше в устроителях роковых реформ двадцатилетней давности – глупости или цинизма. Народ, по слухам, склонен думать, что Гайдар был более глуп, а Чубайс, скорее, подл. Но ведь народ не раз ошибался (и с партией, и без неё).

Владимир Новиков, человек сторонний и знающий, полагает, что тут дело в цинизме. Так и пишет: «Репутация Пригова, его «литературная личность» – продукт коллективного бессознательного цинизма филологической тусовки, отечественной и зарубежной. Дескать, сделаем себе поэта из ничего». Похоже, прав автор «Романа с литературой».

«Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех…»

Ну что Вы, Борис Леонидович, экий Вы человек старомодный. Не позорно, а прибыльно. В наше-то время. В век туфты.

Юрий АРХИПОВ

Неканонический классик : Дмитрий Александрович Пригов (1940–2007) / Сборник статей и материалов. – М.: Новое литературное обозрение, 2010. – 2000 экз.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Три тома и десять тысяч картинок

Библиоман. Книжная дюжина

Три тома и десять тысяч картинок

ШЕСТЬ ВОПРОСОВ ИЗДАТЕЛЮ

Издательство «Китони» выпускает детские книги, документальную и художественную литературу. Сегодня у нас в гостях генеральный директор Александра ДМИТРИЕВА.

– Издательство «Китони» существует два с половиной года. У нас работает небольшой, но опытный коллектив профессионалов, сделавших немало интересных проектов, выпущенных в России и на Западе. Часть этого коллектива имеет давнюю и интересную историю, начавшуюся ещё в 90-е годы под брендом «Энциклопедия для детей Аванта+».

– Какие книги и для какой аудитории вы выпускаете?

– У нас есть два основных направления: детская художественная литература современных российских авторов и иллюстрированные научно-популярные издания. Можно выделить так называемые дизайнерские проекты, например, книги в жанре «графической новеллы», иногда относимом к комиксам, но, по сути, комиксом не являющемся. Чтобы превратить в графические новеллы все рассказы Конан Дойля о Шерлоке Холмсе, художнику Леониду Козлову потребовалось более десяти лет. Его работы были представлены на многих международных выставках. Мы подготовили трёхтомное издание «Шерлок Холмс. 10 000 рисунков» и в этом году представили первый том и провели выставку в ЦДРИ. В своё время нашему художнику удалось показать рисунки дочери писателя, Джейн Дойл, и получить её одобрение. Это единственное в мире издание рассказов о Шерлоке Холмсе, превращённых в графические новеллы.

Что касается других иллюстрированных изданий, то можно выделить серию «Все краски мира», включённую в этом году в шорт-лист премии «Книга года» в номинации «Отпечатано в России», а также книги о путешествиях (травелоги).

– А подробнее?

– «Все краски мира» – серия из пяти книг, каждая из которых посвящена одному цвету. Они рассказывают о сущности цвета, его качествах и способностях влиять на организм, о «магии» цвета и о том, какие события были связаны с ним в истории и культуре, а также о цвете в искусстве и о взаимоотношении цвета и личности: психологическое восприятие цвета, «цветные» периоды в жизни и многое другое.

В качестве примера травелога можно назвать книгу профессионального путешественника, географа Семёна Павлюка, посвящённую Ближнему Востоку: Турции, Северному Кипру, Ирану и Сирии, по которым наш учёный автор странствовал с рюкзаком.

– Художественную литературу вы издаёте?

– Да. Из того, что можно сейчас увидеть в книжных магазинах, например, «Сказки ПРО» Светланы Сологуб. Это маленькие истории, написанные в жанре эссе, где вымысел сочетается с реальностью. Для себя мы называем такие книги «женской прозой», потому что события в них не «препарируются» с точки зрения жестокой действительности, а образно прочувствуются автором, передающим эмоциональные тонкости переживаемых героями реалий. Безусловно, к общепринятому понятию «женская проза» эта книга не относится: она не про олигархов, не про то, как стать стервой, и т.д. Она про мечты, надежды, разочарования, страхи и, конечно, про любовь.

Если говорить о детской литературе, то достойна внимания книга Юлии Лавряшиной «Улитка в тарелке», которая в этом году стала лауреатом премии Крапивина, – удивительная, серьёзная и завораживающая история о детях, которым никогда не суждено стать взрослыми. Я не буду раскрывать тайны и перипетии сюжета, поскольку книга только увидит свет в начале следующего года. Скажу только, что это очень серьёзное произведение, которое может вызвать у читателя настоящее потрясение. Но не откровенностью и пошлостью, которая «потрясает» наших детей в современном медийном пространстве, а глубиной идеи и бескомпромиссностью финала.