Литературная Газета 6301 (№ 46 2010)
Шрифт:
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Делать жизнь с кого?
Словесник
Делать жизнь с кого?
КРУГЛЫЙ СТОЛ
С лишнего человека веков минувших или героев нашего времени
Престижная
Леонид КОЛПАКОВ, первый заместитель главного редактора «Литературной газеты»:
– Уходящий 2010-й – Год учителя превратился в «год чёрного пиара учителя». Трудно рассчитывать, что из школы начнут выходить люди с широким кругозором и наша страна вернёт себе имидж самой читающей. Даже студенты гуманитарных вузов не читали ни «Анну Каренину», ни «Хаджи-Мурата»…
Елена РОМАНИЧЕВА, кандидат педагогических наук, декан филологического факультета Московского гуманитарного педагогического института:
– Ситуацию с потерей чтения европейские страны уже пережили. И когда они её проанализировали, выяснили, что усилия профессионального сообщества ничто, если они не находят отклика в семье. В Англии, например, существует специальная программа, поддерживаемая на государственном уровне, – совместное чтение детей и родителей. И у нас сейчас главная проблема со взрослыми, а не с детьми. Пока дети в школе, мы их хоть как-то окормляем, окультуриваем.
Из домашних интерьеров пропадают библиотеки. Загляните в журналы, которыми завалены все киоски и в которых в последнее время каждая звезда пытается показать свой интерьер. Нет библиотек. Сегодня я купила для мамы журнал «Антенна» с телепрограммой: там нет ни одного интерьера, в масштабе которого есть книжка.
Алексей ЛУБКОВ, доктор исторических наук, проректор Московского института открытого образования:
– На мой взгляд, мы в лучшем положении по сравнению с Западом: они свою национальную культурную идентичность во многом утратили. Наша перманентная модернизация в разных её вариантах – дореволюционная, столыпинская, сталинская – всё время задавала некий вектор идентичности. И мы по-своему в него встраивались. Когда в 30-е годы Сталин решил сделать акцент на неких национальных культурных основаниях, были возвращены и преподавание истории, и некоторые классики, но далеко не все. Достоевский не был возвращён, и это неслучайно: всё, что касалось духовной стороны бытия личности, должно было уйти. Проект создания нового советского человека, советской идентичности исключал необходимость и возможность обращения к внутреннему миру.
Но литература, несмотря ни на что, продолжала дореволюционную традицию. Вот здесь, на стене кабинета, в котором проходит наш круглый стол, висят портреты главных редакторов «Литературной газеты»: многие из них как раз умели, несмотря на все сложности, эту традицию поддерживать. Отказавшись от советского наследства, к другому, новому берегу мы пока ещё не приплыли. Может быть, новый берег – это наша старая добрая
русская традиция.Ольга БРЮХАНОВА, кандидат философских наук, лауреат премии президента в области образования 2009года, учитель литературы школы №947:
– Увы, я вижу иное: вечные ценности, национальные традиции чужды современным детям. Они живут совершенно в другом измерении: в культуре потребления, гедонизма, наслаждения, удовольствия и счастья, и их сознание не приучено анализировать и рефлексировать. Современная культура – поверхностная, массовая – приучает детей скользить по поверхности. Вот что мне однажды заявили ученики одиннадцатого класса: «А нам неинтересен Чехов, его интеллигентские рефлексии нам чужды. Нам надо посмотреть на модели преодоления препятствий и решительных жизненных шагов, которые помогут нам здесь и сейчас».
Мы с современными детьми как будто на разных планетах. И не только с детьми. Говорим, что конфликт отцов и детей извечен, но сейчас и с поколением сорокалетних отцов иногда очень трудно находить точки соприкосновения. Самое больное, что государство ставит образование в область сферы услуг. И уже знаменитые учителя, победители конкурсов, привычно говорят: «Мы должны предоставить образовательные услуги». Родитель – заказчик. Попробуйте этого родителя заставить, умолить, упросить прийти вместе с ребёнком, послушать и обсудить. Родитель заказывает! А мы находимся в позе «чего изволите».
Лубков. Любое поколение начинает с ниспровержения – это процесс самоутверждения, вписания в этот мир. Задача – найти связи, токи протянуть, чтобы традиции передавались, если можно так выразиться, по наследству. В двадцать, тридцать, сорок лет люди сами к этому придут. Сама среда, сама культура их подтолкнёт. Такая же проблема была и в XIX веке, и в XX. Но культура, и прежде всего литература (я бы ещё здесь назвал кинематограф), помогают эту проблему разрешить, потому что сами образы, которые мы формируем в процессе художественного осмысления действительности, уже растут своей жизнью вне зависимости от нашего с вами желания. И эти ростки потом дадут свои плоды.
Инна КАБЫШ, поэт, учитель литературы школы «Золотое сечение»:
– У меня такое ощущение, что сейчас что-то можно сделать, только если ляжешь костьми. По-другому ничего не получится. Семь лет я ложилась костьми, то есть преподавала не только литературу, но и мировую художественную культуру, составляла списки книг для детей и – вы будете смеяться – для родителей. Я заклинала: «Господа, вместе с детьми перечитывайте классику. Двадцатый век для вас вообще терра инкогнита, вы же на других книжках учились. Читайте». Мой авторитет, какая-то харизма, то, что я писатель, то, что я таскала их на какие-то вечера, то, что мы объездили всю страну, были во всех театрах, – вот только это помогло...
Но второй раз я такой путь не пройду. Сейчас просто работаю учителем-предметником, и я чувствую – у меня нет почвы под ногами, потому что дети не знают ничего. Приведу только один пример. Урок «Пушкин. Лицейские годы». Показываю, конечно, слайды, в том числе знаменитую картину Репина – Пушкин читает стихотворение «Воспоминания в Царском Селе». Говорю: «Вот это картина Репина, здесь вот Пушкин, Державин. И я вам расскажу один прикол. Вот видите чиновника, остроносого, в белом парике, – это поэт Чуковский». На этом месте дети всегда смеялись. Эти не смеются. «Чуковский, – говорю я, – слушающий Пушкина». Молчат. Они не знают, ни кто такой Пушкин, ни кто такие Державин, Репин, Чуковский. Не знают, кто когда жил и кто что написал. Седьмой класс. Намекаю: «Муха, Муха-Цокотуха». Молчат…