Литературная Газета 6523 (№ 35 2015)
Шрифт:
А люди как люди и рыбы как рыбы –
Ленивые, как разводные мосты…
Пусть рифмы мои – как гранитные глыбы!
Пусть точки – чернильной черней черноты!
Наотмашь лупи – по асфальтам, по лицам,
Нелепый апрельский взъерошенный дождь!
Не дай мне в бесчувствии этом забыться…
Всё в жизни проходит, а ты не пройдёшь!
МАРИНЕ
Хорошо, что весна завалилась вчера за подкладку,
Когда дождик пальтишко моё простирнул –
Зашиваю карман, и размеренно так, по порядку,
И тебя пришиваю к себе неумелым стежком.
И совсем я не злой! Мне весну запоздалую жалко
(Что известно собакам, известно доподлинно всем).
У иных вон любовь – как ручная в горшочке фиалка…
Но она – никакая и снегом не пахнет совсем.
А люблю тебя так, что трубят водосточные трубы
И от зависти лебеди крыльями бьют по воде!
Искусаю до крови во сне пересохшие губы,
Сочиняя тебя, на которую больно глядеть…
* * *
…Локоны в лунном свете
С пальцев текут, как шёлк.
Спи, – это тёплый ветер,
Просто он стал – большой.
Плавают тучки-скитальцы
В синих глазах тишины.
С глупой улыбкой на пальцы
Дую – обожжены…
СТЕПНОЕ
Когда лязгнет металл о металл и вселенная вскрикнет от боли,
Когда в трещинах чёрных такыров, словно кровь, запечётся вода, –
Берега прибалхашских озёр заискрятся кристаллами соли,
И затмит ослабевшее солнце ледяная дневная звезда.
И послышится топот коней, и запахнет овчиной прогорклой,
И гортанная речь заклокочет, и в степи разгорятся костры, –
И проснёшься в холодном поту на кушетке под книжною полкой,
И поймёшь, что твои сновиденья осязаемы и остры.
О, как прав был строптивый поэт – Кузнецов Юрий свет Поликарпыч,
Говоря мне: «На памяти пишешь…» (Или был он с похмелья не прав?)
Хоть до крови губу закуси – никуда от себя не ускачешь,
Если разум твой крепко настоян на взыскующей памяти трав.
От ковыльных кипчакских степей до Последнего самого моря,
От резных минаретов Хорезма до Великой китайской стены, –
Доскачи, дошагай, доползи, растворяясь в бескрайнем просторе,
И опять выходи на дорогу под присмотром подружки-луны.
Вспомни горечь полыни во рту и дурманящий запах ямшана,
И вдохни полной грудью щемящий синеватый дымок кизяка,
И сорви беззащитный тюльпан, что раскрылся, как свежая рана,
На вселенском пути каравана, увозящего вдаль облака…
ДИГОРИЯ
Изгиб, излом, и нет дороги…
Нелепо, как в дурном кино!
И вспоминается о Боге –
Ему всегда не всё равно.
Ревёт мотор на грани срыва.
Чуть-чуть назад… Вперёд… Вираж…
Налево – лезвие обрыва.
Направо – зубы скалит кряж.
Потеет на спине рубашка,
Как в зной из погреба вино…
Водитель – на бровях фуражка –
Хохочет… Чёрт, ему смешно!
И на заоблачном пределе
Последних лошадиных сил,
Скрипя мостами, еле-еле
Вползает в небо старый ЗИЛ.
А вдалеке печальный демон
Несёт домой пустой мешок…
Я – наверху! Я занят делом!
И мне сегодня хорошо!
И я живу… Ломаю спички…
Курю, как будто в первый раз,
И вредной радуюсь привычке,
И пелена спадает с глаз.
Здесь солнце на сосновых лапах
Качается, как в гамаке.
Здесь можжевельниковый запах
Живёт в болтливом ручейке.
Здесь, как гигантские тюлени,
Слезятся утром ледники.
Здесь тучи тычутся в колени
И тают от тепла руки,
И, выгибая рысьи спины,
Да так, что пробирает дрожь,
Рыча, царапают вершины…
И дождь вокруг! И сам я – дождь!
* * *
Украинская ночь домашним пахнет хлебом.
Здесь время не идёт, а тянется, как мёд.
На капли молока, пролитые на небо,
Во все глаза глядит ленивый рыжий кот.
Его пра-пра-пра-пра… якшался с фараоном.
Он по-кошачьи мудр. Он доктор всех наук.
По одному ему лишь ведомым законам
Он выскользнуть сумел из цепких детских рук.
Он знает, почему туман сползает с кручи
И то, о чём поют метёлки тростника.
А я у костерка под ивой неплакучей
Никак не разберусь – зачем течёт река?
Динь-динь, динь-динь, динь-динь – проснулся сторожок!
(Похоже, крупный лещ польстился на наживку…)
Удилище – в дугу! Он сам себя подсёк!
Я вывожу его… как кралю, на тропинку.
И вот он – золотой! Должно быть, в два кило…
Танцует на песке последний в жизни танец.
Украинская ночь вздыхает тяжело,
И на её щеках – предутренний румянец.
Лизнула сапоги днепровская волна,
И лещ пошёл, пошёл, качаясь с бока на бок…
Иди – мне жизнь твоя сегодня не нужна.
И сладок этот миг, и ветер тёплый – сладок!
* * *
Сугробы оплыли, как сальные свечи.
Собака уже не грустит в конуре,
А грязные лапы мне ставит на плечи...
Вот дура! Поляк бы взорвался: пся крев!
Да что с неё взять, если талые воды
Под окнами бродят, как в бочке вино,
И в лужах цветут нефтяные разводы,
И вынес сосед первый раз домино.
И вдрызг разругались соперницы-кошки,
Изрядно помяв меховые манто...
Вот глупые твари! Свернуть бы им бошки!
Семь лет обещаю, а им хоть бы что.