Литературно-художественный альманах «Дружба», № 4
Шрифт:
— Во-олодька-а!..
От колхозного гаража, размахивая руками, мчался Володькин дружок Ильюшка Шершень. Загорелый, в отцовской тельняшке, с желтыми патлатыми волосами и облупленным до ссадин носом, Шершень затормозил у канавы пяткой.
— Володька, кончай антимонию разводить. Айда на станцию! Там сегодня кино показывать будут.
— Не могу, — уныло вздохнул Володька. — За Симкой глядеть надо.
— Чего глядеть-то? Не украдут небось… — Шершень покружил вокруг Симки, словно видел ее в первый раз. — Заберем с собой… Сейчас со станции
Володька даже приподнялся.
— Ври!?..
— Чтоб я сгорел!..
Володька засунул под себя ногу и задумчиво поскреб исцарапанное колено.
— Всё равно с Симкой нельзя, — не дойдет она.
— Дойдет. — Шершень тряхнул головой. — Она выносливая…
— Я, может, еще подальше твоего дойду, — заявила Симка.
Володька метнул на нее уничтожающий взгляд:
— Ты молчи, когда говорят старшие.
Потом он сжал кулак и протянул его к самому Симкиному носу.
— Ну, разожми!
— Не буду, — Симка насупилась. — Он грязный.
— Эх ты, принцесса!.. Мазут от грязи отличить не можешь… Нет, Шершень, не пойду. С нею по дороге натерпишься…
— Брось ты. — Шершень выпятил грудь, поискал на своих длинных, по колено, трусах карманы и важно добавил: — Я ее на свою ответственность беру… Идти-то всего три километра.
Володька подумал еще, но уже больше для авторитета, и согласился.
— Ладно… Только мамке ни гу-гу… Поняла?
Сначала ребята шагали по дороге, затем свернули на тропинку. Справа, за густыми кустами, тянулось полотно железной дороги, слева — лес.
— Шпионы — самый зловредный народ… — Шершень подобрал с земли кривой, похожий на пистолет корень и ткнул им в старую замшелую ель.
— Руки вверх!.. Полковник Штрунк, мы с вами еще в гражданскую войну встречались, тогда вы были удачливее… Отпираться бесполезно.
— А зачем отпираться? — спросила Симка, прыгая перед молоденькой, невысокой рябинкой.
— Натура такая, — ответил Шершень, нагибая увешанную алыми кистями ветку. — Навредят, а потом выкручиваются.
— Пошевеливайся!.. — Володька подтолкнул сестру. — Не за ягодами пошла.
Симка сунула в рот блестящую горьковатую ягодку и подвинулась ближе к Шершню.
— Вот бы шпиона поймать!.. — продолжал Володька. — Только в нашей местности они не водятся, — заводов нету.
Шершень заложил руку с корнем за спину и снова зашагал по тропке.
— Ты не смотри, что заводов нету, зато у нас железная дорога. По ней всё возят. Я читал, как шпионы под рельс мину заложили..
В лесу было тихо. Пахло сухим мхом, муравьиными кучами. А на маленьких, звенящих от неутомимой воздушной живности полянках стоял аромат густого шмелиного меда.
— Вот, может, мы идем, а шпионы лес поджигают..
«Дзинь… дзинь…» — послышалось из-за кустов.
Симка споткнулась.
— Иди, иди! — проворчал на нее Володька. — Это обходчик костыли подколачивает.
«Дзинь… дзинь…», — снова зазвенел рельс.
Ребята остановились.
Шершень
заправил выбившуюся из трусов тельняшку, приложил палец к губам и нырнул в кусты. Скоро оттуда послышался легкий переливчатый свист. Володька растерянно посмотрел на сестру.— Ты, Симка, за мной иди… На два метра.
Шершень лежал под кустом.
— Смотри… — он кивнул в сторону насыпи.
Там на рельсе сидел согнувшись мужчина в светлой шляпе и полосатой рубашке с короткими рукавами. Через плечо у него висел фотоаппарат.
В животе у Володьки стало тоскливо, словно он натощак проглотил ложку уксуса.
— Шпион, да? — дернула его Симка.
Володька тихонько цыкнул на нее и приказал лечь рядом с Шершнем.
Мужчина на насыпи встал, посмотрел себе под ноги, зачем-то потоптался на месте и пошел в сторону станции.
— Песок притоптывает. Это их первая повадка, — шепнул Шершень.
Через несколько минут над насыпью высунулись и снова спрятались три головы, — мужчина еще не дошел до поворота.
— Симка, беги в кусты, — мину разрывать буду. — Шершень на животе перевалил через рельс и начал осторожно разгребать песок в том месте, где было больше всего следов.
Володька уцепился за его руку.
— Не рой!.. Бахнет — косточек не соберешь.
Глаза у Шершня стали круглые; он медленно, не дыша, вытащил из песка руки. Облизал пересохшие губы и ткнул пальцем в шпалу.
Там на самом краю лежал маленький металлический шпенек. Один конец его был острым, другой закручен в колечко.
— Чека, — выдохнул Шершень. — Предохранитель. — Он быстро схватил шпенек и посмотрел по сторонам.
На полотне уже никого не было.
— Упустили!.. Шпиона упустили, диверсанта. — у Шершня был совсем удрученный вид. — Ты вот что… — повернулся он, наконец, к Володьке: — Оставайся здесь с Симкой, а я побегу за ним.
— Да он тебе, как цыпленку, шею свернет, — возразил Володька. — Вдвоем нужно.
— А мина?
Симка сидела, наклонив голову, и торопливо перебирала оборочки своего голубенького сарафана.
— А что надо делать? — прошептала она.
— Молчи, гусениц ловить!.. — прикрикнул Володька.
— Что делать? — Шершень схватил Симку за руку. — Дождаться обходчика и рассказать про мину… А если поезд пойдет, помахать чем-нибудь красным.
— А чем? — спросила Симка. Пальцы ее еще проворнее забегали по волнистым голубым оборочкам.
Ребята беспокойно оглядели друг друга.
— Вот всегда так: когда нужно, то ничего нет. — Шершень засопел от досады. — Знаешь что?… Ты просто рукой маши и кричи. Машинист услышит, — остановится.
Володька тяжело вздохнул.
Симка кивнула, и голова ее при этом опустилась еще ниже.
Скоро мальчики уже бежали, пригнувшись, по тропинке вдоль насыпи.
— Будет сидеть и реветь… — Володька дышал прямо в затылок Шершню.
Они миновали поворот, когда их снова остановил звук ударов об рельс.
«Дзинь… дзинь…»