Литературный призрак
Шрифт:
– Да, они тоже уже сто лет ни с кем так весело не болтали. А о чем они говорили?
– О делах, наверное. У папы доля в одном ночном клубе. И концерт нам очень понравился.
– Да разве это концерт! Просто мы с Кодзи.
– Вы оба прекрасно играете. Папа только о вас и говорит.
– Ну… Прекрасно играет только Кодзи. Благодаря ему и я звучу сносно. Он позвонил двадцать минут назад. Надеюсь, вчера в баре мы не слишком липли друг к другу. Кодзи говорит, все что-то заметили.
– Пустяки, все в порядке. Слушай! Надо знать папину манеру выражаться намеками. В общем, он приглашает тебя приехать в отпуск. Говорит, что найдет бар, где ты сможешь играть на саксе. Если захочешь, конечно.
– Он знает? Про нас?
– Понятия не имею.
– Вообще-то, Такэси до сих пор ни
– Скажи, а… – Она решает сменить тему. – Сколько времени нужно заниматься, чтобы достичь такого уровня исполнения?
– Да разве это уровень? Вот Колтрейн – это уровень. Погоди секунду!
Я быстренько поставил «In a Sentimental Mood» [17] . Мирра и фимиам. Минутку слушаем вместе, как Джон Колтрейн {39} играет вместе с Дюком Эллингтоном {40} . Мне хотелось так много ей сказать.
17
«Сентиментальное настроение» (англ.).
39
Колтрейн, Джон (1926–1967) – выдающийся саксофонист и композитор, реформатор джаза.
40
…«In a Sentimental Mood». <…> …Джон Колтрейн играет вместе с Дюком Эллингтоном. – «In a Sentimental Mood» («Сентиментальное настроение», 1935) – композиция Дюка Эллингтона. Совместная с Колтрейном версия была записана в 1962 г. для альбома «Duke Ellington and John Coltrane».
Вдруг в трубку ворвались короткие гудки.
– Деньги кончились. Где-то была еще монетка… Ой, ну ладно! Пока!
– Пока!
– Когда прилечу, я…
В трубке одинокий гул.
В обед зашел господин Фудзимото, увидел меня и захохотал.
– Добрый день, Сатору-кун! – радостно возгласил он. – Погодка сегодня – загляденье! Что скажешь об этой красоте?
Положив на прилавок стопку книг, он с гордым видом приподнимает брови и слегка оттягивает свой галстук-бабочку. Совершенно нелепый: лягушачье-зеленый, в горошек.
– Уникальная вещь! – откликнулся я.
– И я так считаю! – Он прямо задрожал от удовольствия. – Мы устроили на работе конкурс на самый безвкусный галстук. По-моему, я всех сделал!
– Как съездили в Киото?
– Киото есть Киото. Храмы и святилища. Встречи с полиграфистами и печатниками. Надутые лавочники воображают, будто только им ведомо, что хорошо, что плохо. Слава богу, я дома. Родился токийцем – умрешь токийцем.
– Господин Фудзимото! – начал я заранее заготовленную речь. – Когда я рассказал Маме-сан, что вы любезно предложили мне помочь с устройством на работу, она велела передать вам и вашим коллегам вот это. Пригодится на вечеринке в честь цветения сакуры.
Я водрузил на прилавок огромную бутылку рисовой водки.
– Сакэ! – воскликнул господин Фудзимото. – Вот уважил так уважил! Царский подарок. Мои коллеги его оценят, не сомневайся. Огромное спасибо.
– Нет, это вам спасибо за вашу заботу. Только, пожалуйста, извините и не обижайтесь на меня, но я не могу принять ваше великодушное предложение. Я слишком невежественен для такой работы.
– Ну что ты, какие там обиды. Я все понимаю, ей-богу. Просто я хотел на всякий случай… – Господин Фудзимото, сильно моргая, поискал подходящее слово, не нашел и рассмеялся. – Я нисколько не обижаюсь. Тебе вряд ли хочется стать таким, как я, верно?
Это соображение развеселило его, похоже, гораздо больше, чем меня.
– Мне не пристало о вас судить, – ответил я. – Но я был бы рад походить на вас. У вас замечательная работа. Невероятные галстуки. Отличный музыкальный вкус – вы прекрасно разбираетесь в джазе.
Улыбка вдруг сошла с его лица. Он перевел взгляд за окно.
– Вот последний цветок сакуры. На дереве он все время меняется, стремясь к совершенству.
А достигнув его, опадает. Когда коснется земли, его неминуемо растопчут. Вот и получается, что абсолютно прекрасен он только то мгновение, пока находится в полете… Мне кажется, только мы, японцы, в состоянии это понять. Как ты думаешь?По улице, скрежеща словно захмелевший Бэтмобиль, проплыл фургон, установленные на нем колонки голосили:
– Голосуйте за Симидзу! Только он знает, как победить коррупцию! Симидзу не подведет! Симидзу не подведет! Симидзу не подведет!
– Почему все происходит именно так, как происходит? – Господин Фудзимото шевельнул ладонью в воздухе. – После газовой атаки в метро, насмотревшись телерепортажей о том, как полиция ведет расследование со скоростью слепых черепах, я все пытаюсь понять… Почему вообще что-либо происходит? Какая сила удерживает мир и не дает ему рассыпаться в прах?
Я не всегда понимаю, когда господин Фудзимото спрашивает всерьез, а когда его вопросы риторические.
– А вы знаете?
– Не знаю. – Он пожал плечами. – Честно, не знаю. Порой мне кажется, что это главный вопрос жизни, а все прочие – только притоки, которые в него вливаются. – Он провел рукой по редеющим волосам. – Как ты думаешь, может быть, ответ – любовь?
Я не смог заставить себя думать – в уме мелькали разные картинки. То отец – человек, которого я считаю отцом, – глядел на меня через заднее стекло автомобиля. То какой-то бизнесмен, который три или четыре года тому назад упал на тротуар с девятого этажа, когда я выходил из «Макдональдса». Человек лежал метрах в трех от меня, изумленно разинув рот, из которого стекала темная струйка, расплываясь на тротуаре между осколками зубов и стекла.
Потом вдруг я представил брови Томоё, ее нос, ее шутки, ее акцент. Томоё летела в Гонконг.
– Тут нужна мудрость, господин Фудзимото. Я еще слишком молод, чтобы ответить на этот вопрос.
Улыбка вернулась на лицо господина Фудзимото, его глаза скрылись в морщинках.
– Очень мудрый ответ, Сатору!
Он купил диск Джонни Хартмана с прекрасной версией «I Let a Song Go Out of My Heart» [18] {41} и попрощался.
18
«Пусть песня рвется из моей груди» (англ.).
41
…диск Джонни Хартмана с прекрасной версией «I Let a Song Go Out of My Heart»… – Джонни Хартман (1923–1983) – джазовый певец, баритон, известный исполнитель баллад; в 1963 г. записал классический альбом дуэтов с Джоном Колтрейном. Песню Дюка Эллингтона, Ирвинга Миллса, Генри Немо и Джона Редмонда «I Let a Song Go Out of My Heart» («Пусть песня рвется из моей груди») записал в 1947 г., но содержащий ее лонгплей «Just You, Just Me» вышел в 1956 г.
Комар жужжал над ухом, как миксер на третьей скорости. Я дернул головой и прихлопнул мерзавца. Начался сезон комаров. Я как раз собирал останки комара в бумажку, когда вошла жена Такэси, с которой ему так и не удалось помириться. Она подняла солнцезащитные очки на макушку, и они утонули в густых волосах. Ее сопровождал одетый с иголочки господин – адвокат, сразу догадался я. Они оглядывали все вокруг. Когда я устраивался на работу, то провел целый вечер у них с Такэси, в Тиёда. Но сейчас она еле кивнула, словно не узнала меня. Адвокат, тот вообще не замечал моего присутствия.
– Помещение он арендует. – Жена Такэси произнесла местоимение с особой горечью, как и подобает бывшей жене. – Но стоимость товара довольно высокая. По крайней мере, он всегда хвастал своим ассортиментом. Хотя, конечно, реальную прибыль приносят парикмахерские салоны. Этот магазинчик – всего лишь его хобби. Одно из многих, между прочим.
Адвокат молча слушал.
Они направились к выходу. В дверях жена Такэси обернулась и сказала: