Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

– Хм... Я, конечно, слышал об этом (я имею в виду дискуссию), но не знал, чем она была вызвана, - он усмехнулся.
– У нас тут все так засекречено, что я иногда не знаю, чем занимается сосед по комнате...- он помолчал, потом добавил.
– Что ж, теперь многое становится ясным...

– Что, например?

– Например, зачем вообще нужен весь этот маскарад. Вы знаете, что центр города оцепили?

– Да, я видел. Говорят, там что-то с радиацией.

– Говорят...- усмехнулся толстяк.
– Никакой радиации там в помине нет. Просто восстанавливают исторические условия начала XIX века. В частности, дом Пушкиных и все прилегающие строения.

– Ничего себе...
– пробормотал худой.

– Сколько же это все стоит?

– Дороговато, конечно, - снова хмыкнул толстый.
– Но руководство решило, что расходы себя оправдают.

– М-да... Наводит на размышления. Что же они хотят получить на выходе?

– Ну, это очевидно - то же, что и всегда. Конечная цель - научиться "выращивать" людей с любыми наперед заданными свойствами.

– Опять "идеальный солдат"?

– Нет, не думаю. Тупые исполнительные костоломы давно уже никого не интересуют - таких в любой подворотне можно набрать целый взвод. Сейчас нужны гении.

– Гении?
– худой саркастически усмехнулся.
– Мы даже не знаем, что это такое.

– Это и не обязательно. Если уж нельзя выращивать любых гениев, можно выращивать тех, что уже были. Например, наплодить этак десяток Эйнштейнов -и посадить их за разработку сверхбыстрого гиперпространственного перехватчика... Каково, а?!

– Да, заманчиво, ничего не скажешь!
– худой опять усмехнулся.
– Но тогда почему Пушкин, а не Ферма или Ньютон?

– Ну, во-первых, из-за ДНК - ее можно восстановить очень точно по крови, оставшейся на его жилете после всем известной дуэли. Во-вторых, он рос и воспитывался здесь, в Москве, недалеко от Института - значит, легко будет проконтролировать его развитие. В-третьих... ну, много еще разных причин...
– они подошли к лифту.
– Основная работа, конечно, предстоит вашему отделу, мы будем "на подхвате". Лично я буду играть роль дяди Пушкина Василия Львовича. А Вы, по-видимому, роль его отца.

– Я?!

– Ну да. Внешность, правда, у Вас не очень, но это не страшно - наши хирурги поправят. Подошьют килограмм пять сала - брюшко будет не хуже, чем у меня, - он хохотнул, довольный своей шуткой. Худой вяло улыбнулся.

Лифт остановился на первом этаже, они вышли и пошли в гардероб.

– Эксперимент получил кодовое название "Дедушка из Африки", -продолжал толстый, - выяснилось, что едва ли не основная причина гениальности Пушкина заключалась в его эфиопском родственнике. Внятно объяснить этот факт никто не может -- наши психоматематики тычут пальцем в какие-то формулы и с жаром пытаются что-то доказать, но смысла этих доказательств, похоже, сами не понимают, так что в конце концов все просто махнули на них рукой, а забавное наблюдение было отражено в названии эксперимента...

Они оделись и пошли к выходу. Уже у самых дверей толстый закончил:

– Разумеется, я Вам всего этого не говорил. Официально об Эксперименте Вам сообщат, видимо, недельки через три-четыре. Ну, а младенец, как и положено, появится на свет только через девять месяцев, двадцать шестого мая. Так что времени еще много -- можете пока наслаждаться отсутствием лишнего жира...
– он опять хохотнул.
– == == III == ==

– Это стихи!
– - радостно сообщил Саша, обводя родных сияющим взглядом. Глаза его восхищенно блестели.

– Хорошие?
– - через силу улыбаясь, спросил дядя.

– Хорошие?! Великолепные!
– - Саша звонко рассмеялся и тут только посмотрел на обложку. Брови его удивленно поползли вверх.
– - Пушкин? Так он что же, наш родственник?
– - мальчик вопросительно посмотрел на отца.

– Д-да... В некотором роде...- пробормотал тот.

– А почему же вы мне о нем ничего не рассказывали?
– - он укоризненно оглядел родных.
– - А как его зовут? Андрей Степанович?

– Нет. Александр Сергеевич...

– Правда? Как меня? Вот здорово!
– - мальчик опять рассмеялся звонким счастливым смехом.
– - У него очень хорошие стихи! Сейчас я вам прочту... он открыл книгу и возбужденно начал листать страницы туда-сюда.

Дядя поспешно схватил его за руку:

– Нет, не нужно! Потом... Потом прочтешь... После ужина... А сейчас идем ужинать!..

Саша удивленно поглядел на часы на стене:

– Рано ведь еще! И вообще -- я не хочу есть...

– Ничего не рано!
– - вмешалась Надежда Осиповна.
– - В самый раз! Идем, идем, а то все остынет, -- тебя ведь все ждут!..

Мальчик пожал плечами и закрыл книгу.

– Хорошо, идемте...
– и пошел к двери.

– Э! Книгу-то оставь!
– - напомнил дядя.

Саша посмотрел на книгу, вернулся и аккуратно положил ее на край стола. Все сразу повернулись и заспешили к выходу с таким видом, как будто ничего не ели как минимум месяц. Саша поплелся следом, то и дело оглядываясь. На самом пороге он вдруг остановился, бегом вернулся к столику, схватил книгу, прижал ее к груди и побежал обратно.

– Я не запачкаю...
– пробурчал он в ответ на укоризненный взгляд отца.

В столовой, естественно, ничего еще и не думало остывать, поскольку даже не начало нагреваться. Непомерно удивленные слуги засуетились, пытаясь что-то наскоро приготовить. Однако Саша не обратил на все это почти никакого внимания. Едва усевшись за стол, он раскрыл книгу и начал декламировать всем какое-то стихотворение. Все слушали, не в силах его остановить, потом заставили перечитать его еще несколько раз -- лишь бы он не начал читать следующее. Дядя попытался перевести разговор на поэзию вообще, обсуждая только что прочитанные строки. Но все эти уловки не помогали -- Саша успел прочитать уже пять или шесть стихов, когда наконец принесли холодные закуски. Мальчик с сожалением отложил книгу и взялся было за еду, но тут же опять принялся читать следующее стихотворение.

– Саша!!!
– - в громком оклике отца прозвенели нотки отчаяния.
– - Ты где находишься?!

В любое другое время столь грозное предупреждение наверняка бы подействовало, но сейчас мальчик был слишком возбужден и почти его не заметил. Книгу, тем не менее, закрыл и принялся за еду.

Есть никому не хотелось, все только вяло ковырялись вилками в тарелках и озабоченно переглядывались. Саша же в мгновение ока прикончил салат и тут же опять открыл книгу. Перевернул несколько страниц, выбирая, что бы еще продекламировать, и вдруг замер. Радостное возбуждение на его лице сменилось удивлением, а удивление -- страхом. Он вдруг резко захлопнул книгу и выскочил из-за стола. Потом попятился, с нескрываемым ужасом глядя на книгу, словно на ядовитую змею. Уперся спиной в камин и медленно, продвигаясь вдоль стены и по-прежнему неотрывно глядя на книгу, добрался до двери. Пытаясь выйти, споткнулся о порог и упал, однако боли, видимо, даже не почувствовал...

Некоторое время он так и сидел на полу в нелепой неудобной позе, глядя куда-то в одну точку и беззвучно шевеля губами. Потом словно очнулся, встал и медленным, но твердым шагом, словно загипнотизированный, подошел к столу. Осторожно прикоснулся к книге, но тут же отдернул руку. Некоторое время постоял, глядя на нее и словно собираясь с духом, потом вдруг схватил ее в руки и выбежал из комнаты.

– Что он там увидел?
– - спросил Сергей Львович у Василия, когда тишина стала совсем невыносимой.