Лия

Сколько это длилось, не знаю, мне показалось, что я вечно уже горю в этом ужасе боли и огня, но потихоньку мне стало легчать, огонь утихал, а боль притуплялась.

Когда Надан отстранил от меня свои руки, я чувствовала боль, но терпимую. Тут же раскрыв глаза, повернулась к моему дриаду, он был бледен, видно было, что ему тяжело, он действительно выложился на полную и сейчас сидит из последних сил.

– Спасибо! – сказал я, и мне нестерпимо захотелось прикоснуться к нему. Я протянула руку и дотронулась до его мокрой от пота щеке.

Из моих пальцев полилась тьма, окутывая его и впитываясь. Через некоторое время его цвет лица приобрел здоровый вид.

– Как ты это сделала? – выдохнул он

– Не знаю – ответила я ему, - интуитивно получилось

– Может, ты меня выпустишь, и мы поможем на поле боя? – прозвучал голос Давара

– А с тобой белая задница я потом еще поговорю. А сейчас, что бы, не отходил от нас ни на шаг! – сказала я, повернув голову в сторону уже перекинувшегося Давара.

Давар кивнул, соглашаясь, и я, подойдя на нетвердых ногах, поддерживаемая Киром убрала щит.

Глава 22

Как только щит исчез, Давар меня порывисто обнял и втянул в себя воздух у моей шеи. Наверное, эта привычка заразна, и Люц с Киром его заразили!

– Я так испугался за тебя – прошептал он, - вот зачем ты щит поставила? Почему себя на себя щит не накинула?

– Потому что ты и так из последних сил на лапах стоял, – ответила ему, а потом задумалась. Действительно, почему я себя в щит не спрятала, глупо как-то получилось. Но потом по моим венам потекла сытая тьма, благодаря меня за то, что я дала ей волю, что накормила.

– А себя не спрятала, потому что мне надо было магию накормить – сказала я тихо, пытаясь это осознать.

– Как это «накормить»? – удивился Давар

– Хик, скажи, а магия, что в тебе, испытывает голод? – спросила своего вампира, и замерла в ожидании ответа.

– Нет, ничего такого никогда не чувствовал – ответил Хик нахмурившись.

– Ничего не понимаю – проговорила я себе под нос, - ладно, потом это обдумаем, - сказала я, решив потом в этом разобраться.

– Я больше не могу их сдерживать – сказал Тириф, и я посмотрела на него, он все так же стоял, разведя руки в сторону, и поддерживал стену вокруг нас, за которой бесновались твари.

Мужчины тут же встали вокруг меня, прикрывая своими спинами, а я поняла, что сейчас будет очень страшно.

Тириф со стоном рухнул на землю, убирая руки и опуская стену. Твари тут же кинулись на него, и я, не отдавая себе отчета в том, что делаю, просто отпустила своего темного пушистого котенка из груди.

Дальнейшие события я наблюдала словно со стороны. Вот я стою за спинами мужчин, они начинают атаковать тварей, а я такая маленькая стою за их спинами, и из моих рук вытекает тьма, стелясь по земле, жуткий туман от нее отползает, словно боится ее.

Твари не успевают добраться до нас, падая от заклинаний и арбалетных болтов. И вот моя тьма уже поглощает трупы тварей, и ползет дальше, к тем, кого хочет поглотить, кто несет в себе угрозу.

Она окутывает Тирифа щитом, при этом сжирая тварь, которая была ближе к нему заживо. От воплей своего сородича и от созерцания поглощения остальные твари начинают отступать. Но моя тьма разливается дальше, догоняя и поглощая тварей на своем пути. При всем при этом она не поглощает все подряд, она аккуратно обтекает светлых, и накрывает своей защитой темных, питая их и поддерживая.

Мои мужчины замерли в изумлении. А я стояла и все больше и больше выпускала из себя тьму, ее во мне было много, как будто она во мне зарождалась. Мое тело стояло напряженное, оно начинало светиться, с волос как будто смывали краску сверху, черный цвет уходил, оставляя за собой светящиеся белые пряди.

– Лия, хватит, ты иссушишь себя – до меня словно сквозь толщу воды долетел голос Надана.

Я резко вернулась в свое тело и начала звать свою тьму обратно, обещая ей уют, тепло и любовь. И она как ласковый котенок полилась обратно в мои руки. Она меня благодарила, любила и нежила. От нее исходили волны довольства собой, она была сыта. И свернувшись комочком у меня в груди, довольно заурчала, перестав наполнять мои вены собой.

Как только последняя капля тьмы вошла в мои руки, мир покачнулся. Я почувствовала дикую слабость и головокружение. Меня тут же подхватил на руки Надан.

– Я не смогу пока тебя подлечить детка – сказал он с сожалением

– И не надо! Помогите остальным с оставшимися тварями – сказала я, закрыв глаза, потому что все нещадно кружилось перед глазами.

– Мне кажется, что после этого прорыва я вернусь седой – сказал Люц, и поцеловал меня в висок

– Ты блондин, не переживай, видно не будет! – подначил его Давар.

И я почувствовала, что мои мужчины ушли, со мной остались только Тириф и Надан.

– У тебя просто невероятная сила – говорил мне Надан, поглаживая по голове.

Сейчас он сидел на земле и держал меня у себя на коленях. Рядом сидел Тириф, который уже пришел в себя, после того как его подпитала моя тьма.

– Когда ты меня подпитывала золотце, у меня было ощущение, что сама первородная тьма прикоснулась к моему резерву – сказал Тириф

– Да, у меня такое же было чувство – сказал Надан

Я открыла глаза, первое, что я увидела это щит, за которым мы сейчас находились, его опять возвел Тириф. Посмотрев сквозь щит на небо, я увидела, что драконы дорывают оставшихся тварей, небо стало светлеть, а значит, мы почти справились. Я повернула голову, чтобы посмотреть на поле боя, и там уже добивали оставшихся тварей, прорыв почти затянули, и я осознала, что скоро начнется самое страшное для нас.

– Надо будет проследить, что бы в момент выброса энергии не было никого больше на поле боя – сказала я тихим голосом.

– Я думаю, что мало кто захочет тут оставаться дольше положенного, а следственная группа тут будет не ранее завтрашнего дня – сказал Надан

– Хорошо, боюсь, что мы можем кому-то навредить – сказала я

– Главное, чтобы с тобой все было в порядке маленькая – погладил меня по щеке Надан и заглянул в мои глаза своими невозможными пурпурными глазами, в которых читалось обожание, любовь и беспокойство за меня.

Он сделал глубокий вздох, словно решившись на что-то, и склонился ко мне, накрыв мои губы яростно-сладким поцелуем, он целовал как в последний раз, и я так же ему отвечала. Все ощущения и эмоции были сейчас вдвойне обострены, тут на поле боя, где мы все могли погибнуть.