Лиза мне в паспорт
Шрифт:
Обратно это всё надеть в мокром виде я не в силах. Можно высушить феном, но это займет уйму времени, а на ногу лучше все-таки положить лед сейчас.
«Как же бьтть… »
Умываю лицо, тянусь за полотенцем и в этот момент замечаю пушистый белый халат, должно быть, Влада. С виду абсолютно чистый, но, когда надеваю его, чувствую еле уловимый мужской аромат-Вдыхаю его, и на глаза наворачиваются слёзы.
«Ну почему он такой хороший именно сейчас?»
Внимательный, обходительный, видит во мне человека, а не просто кусок мяса с кулинарными навьтками. Почему сейчас? Когда я уже отлично научилась жить
Осторожно выхожу, еле ступаю на больную ногу. Нахожу Влада в смежной с ванной комнате, кажется, это гостиная.
– Я позвонил на ресепшен, в течение часа тебе принесут новую одежду… - говорит он и замолкает на полуслове, разглядывая меня в своем халате.
– Надеюсь, ты не против?
– запахиваю халат плотнее-
– Совсем нет…
Он подходит ко мне, помогает добраться до кресла. Замечаю в его руках какой-то пакет с ярко-голубым содержимым-
– Что это?
– Охлажденный гель, мне принесли для тебя.
Влад сажает меня в кресло, сам садится на подушку прямо у моих ног, берет пострадавшую ногу и накладывает холодный пакет на больную лодыжку.
Вскользъ замечаю, что грязный пиджак он снял, остался в рубашке и брюках.
– Так лучше?
– спрашивает он после того, как пакет уже, кажется, целую вечность лежит на моей ноге.
– думаю, можно убрать…
Влад осторожно убирает гель, немного приподнимает лодыжку, разглядывает-
– Опухоли нет, - отмечает серьезным тоном—
И тут вдруг чувствую на голени его горячие губы-
– Ты что делаешь?
– невольно охаю, пытаясь отнять ногу-
– Я сделал тебе больно?
– Не больно… - тихо признаюсь.
А Влад вдруг поднимается с колен и тянется ко мне.
Жду‚ что сейчас поцелует, но он лишь всматривается в мои глаза, и в этот момент ловлю себя на мысли, что мне-то как раз очень хочется его поцелуя-
«Успокойся, Лиза!» - приказываю сама себе.
Только вот беда - успокоиться никак не получается-
– Не бойся, моя хорошая, я же сказал: не будет ничего, что сама не захочешь… - шепчет он глухо.
Жаль. Сейчас данное им благородное обещание больше похоже на приговор.
И вдруг Влад спрашивает:
– Но ты ведь хочешь?
Признать это - значит предать себя, ведь я так старательно всю неделю отпихивала от себя
Великана, и не без причины! Но не признать - предать себя тоже! Поэтому лишь напряженно молчу.
В эту самую минуту Чаадаев больше всего на свете напоминает мне хищника, готового броситься в атаку. Подмечаю, что раньше он давно бы в эту атаку бросился, а сейчас выжидает—
Я нервно сглатываю, облизываю нижнюю губу, и тут слышу его хриплое:
– Лизонька, не мучъ меня, пожалуйста…
В эту же секунду понимаю, что Влада съедает ровно такое же сильное желание близости, какое чувствую я. Неумолимое и неотвратимое… Больше не хочется грызть его губьт, сейчас во мне уже нет злости, лишь сильнейшая тоска по нему, по его телу и тому удовольствию, которое мы друг другу дарили когда-то-Как ни стараюсь себя сдержать, через некоторое время не выдерживаю, подаюсь вперед, легонько прикасаюсь губами к его губам. Вся дрожу от желания прижаться к нему всем телом, чувствую - он желает того же! Тянет руку к поясу халата, развязьтвает его, раскрывает полы, и я перед ним
почти нагая -лишь в трусиках и лифчике. Мое белье далеко от кокетства, оно обычное - хлопковое, закрытое, но Великану без разницьт, он его вообще как будто не замечает.Секунда, и я снова оказьтваюсь у него на руках, он несет меня куда-то… Куда? Сейчас мне решительно всё равно, либо бы не отпускал—
Я целую его в губы, теперь уже совсем не стесняясь-
«Какой же ты сладкий, мой апельсин! Самый вкусный на свете…»
Правда, ни гуаву, ни маракуйю, ни хотя бы киви я так и не попробовала…
Четыре года без ласк и поцелуев - это очень долгий срок. Я сейчас - оголенный нерв, моя кожа настолько чувствительна, что любое прикосновение Влада отдается внутри сладкой болью. Чувствую, как он кладет меня спиной на кровать, сама тянусь к пуговицам его рубашки, расстегиваю со скоростью света, а он стаскивает с меня халат-
– ты вообще… ты просто… я тебя обожаю!
– хрипит он, целует шею—
Ощущаю его руки на своей груди. Он сжимает ее, невероятно нежно ласкает.
Не успеваю понять, когда он скидывает с себя остатки одежды. Осознаю лишь, что абсолютно голый Великан ложится рядом, стягивает с меня лифчик, тянет вниз мои трусики. И я уже под ним. Он возвышается надо мной на вытянутых руках, коленом раздвигает мне ноги, устраивается между бедрами и трется об меня своим огромным мужским достоинством. Всё внутри меня сжимается в тугую спираль, мечтаю лишь о том, как бы скорее ощутить Великана внутри.
Я уже готова молить: «Пожалуйста, войди…»
Он будто слышит! Вторгается в меня одним мощным толчком, и реалъный мир исчезает в ту же секунду, а в этом новом, полном удовольствий мире есть только я и мой Великан.
Я хватаю его за плечи, подаюсь немного вперед и тихо всхлипьтваю в ожидании его движений внутри меня. Он не спешит, целует мои глаза, нос, губы, а потом хрипит мне на ухо не своим голосом:
– Прости, сдерживался, сколько мог!
«Не надо! Не сдерживайся!» - хочу прокричатъ, но слова застревают внутри, а всё мое естество буквально пропитывается удовольствием от его резких, ритмичных толчков.
Влад больше не церемонится. Он вбивается в меня с тихим рычанием, ловит губами мои губьт, с каждой минутой ускоряет темп. Я сжимаю его внутри, чувствую, как с каждым новым толчком мое удовольствие возрастает и множится-Но очень скоро настает момент, когда этого удовольствия во мне становится настолько много, что я им переполняюсь и взрываюсь. Влад это чувствует, снова рычит, теперь уже громче, двигается еще резче, еще быстрее. Секунды сладкого блаженства, и я чувствую, как он замирает во мне, пульсирует, отдавая семя.
Это безумие, сладкое апельсиновое безумие. Я лежу под ним будто и правда взорванная, разломанная на части и при этом абсолютно, до неприличия счастливая. А он громко дышит мне в ухо, то и дело прижимается губами к щеке.
Через какое-то время чувствую, как он снова начинает крепнуть, увеличиваться в размерах внутри меня, начинает движение. Уже предвкушаю новую волну удовольствия, и тут вдруг слышу стук в дверь, а после чей-то возглас:
– Доставка в номер!
Причем возглас такой упорный, словно это не служащий гостиницы пытается к нам достучаться, а суровая реальность в облике этого самого служащего.