Логово снов
Шрифт:
– Слу-ушай, у меня просто потрясающая идея! Почему бы тебе не остаться на ночь? – воскликнула Мэйбл. – Уверена, мама возражать не станет.
Эви подняла бровь.
– Да твоя мама считает меня сущим дьяволом!
– Вот и неправда! Ну, почти неправда. Забудь ты о моей маме. Мы будем танцевать под пластинки Пола Уайтмана, поиграем в «Педжити» и нажремся пирожных так, что живот заболит.
– Прости, Мордочка, я сегодня занята. У нас вечеринка в «Ого-го-клубе». Я обещала выскочить из торта в полночь.
– А. Понятно, – сдулась Мэйбл.
Конечно, у нее каждый день по вечеринке.
– Ну, Мордочка, прости.
– А завтра?
– Ур-рок сцени-ической
– Звучит… гламурно. – Сама Мэйбл очень надеялась, что не прозвучала жалко и завистливо, потому что именно так она себя и чувствовала. – Хотела бы я быть более гламурной вместо того, чтобы… быть просто мной.
Эви грохнула по столу кулаком.
– Вот еще вздор! Не желаю слышать ни единого дурного слова в адрес мисс Мэйбл Роуз. Она просто отличная. Лучше всех на самом деле.
– Ну, гип-гип, ура! – Роуз закатила глаза.
– Ты особенная. Ты – единственная Мэйбл Роуз на свете, другой такой нет, – твердо сказала Эви.
– О, так вот почему парни штабелями ложатся мне под ноги! Не иначе как дивный характер делает меня такой привлекательной, – возрыдала Мэйбл. – Не будь я такой заурядной, операция «Джерико», возможно, не провалилась бы.
Эви яростно заболтала ложкой в какао, надеясь, что Мэйбл в пучине отчаяния не обратила внимания на ее зардевшиеся щеки.
– Может быть, Джерико запал на какую-нибудь другую девушку, – осторожно предположила она. – Какая-нибудь старая пассия. И ему надо избавиться от призраков прошлого, прежде чем приударить за тобой.
Мэйбл оживилась.
– Ты правда так думаешь?
Эви сумела изобразить улыбку.
– Готова прозакласть мои новые чулки, что так оно и есть. А знаешь что? Может, не стоит тебе ждать, пока Джерико раскачается, а? Надо быть смелой! Отправляйся в музей, предложи помощь. Скажи, что у тебя послание из мира духов: мол, вам двоим сегодня суждено каталогизировать всякую призрачную дрянь, а потом пойти вместе на танцы.
– Эви! – Мэйбл смущенно захихикала.
– Ну, или заставь его ревновать, – Эви коварно поиграла бровями. – Помнишь того, другого, парня – ну, он тебе еще карточку дал? Артур Как-Его-Там?
– Артур Браун, – кивнула Мэйбл. – Я его с октября не видела. К тому же родителям он не нравится.
– Это еще почему? Он что, за Кулиджа голосовал?
Мэйбл снова захихикала.
– Да нет, просто Артур для них слишком радикальный.
Эви схватилась за голову.
– Стоп-машина! Кто-то слишком радикальный для твоих родителей – ты мне это хочешь сказать?
– Они говорят, он не за профсоюзы, а за анархию. Вроде бы он влип в какие-то неприятности на митинге за оправдание Сакко и Ванцетти, там еще взрывы были, помнишь? Папа сказал, ему пришлось улепетывать из города с федералами на хвосте.
– Вот ведь черт! Настоящий живой анархист либо парень, который день-деньской торчит в музее привидений, – потрясающая альтернатива! Где ты их только берешь, Мэйбси, таких пухлых, а?
И девушки снова расхохотались. Насмеявшись, Мэйбл вытерла глаза. Внутри у нее теперь было тепло и умиротворенно. Она даже чувствовала себя смелой. Просто поразительно, как день с лучшей подругой может починить девушке голову.
– Ох, я так по тебе скучала, Эви. Пожалуйста, пожалуйста, давай скорее повторим!
– Обязательно повторим, Мордочка, – сказала Эви, крепко пожимая ей руку, прежде чем встать. – Терпеть не могу
портить веселье, но мне пора шевелить копытами. У меня свидание с тортом, не забыла? Но пока я не ушла, ты должна показать мне свое новое платье – на себе.– Сейчас?
– Нет, на следующий День Независимости. Сейчас, конечно! И никаких отказов!
– Ну, ладно, пошли наверх.
Эви решительно покачала головой.
– Не пойдет. Я хочу обслуживание по полной программе. Отправляйся наверх, напяливай тряпки, а потом, – тут Эви понизила голос до обольстительного мурлыканья. – Я хочу, чтобы ты явилась из лифта во всей красе и вот так встала у стены, как Клара Боу.
Вся врожденная мэйблская тривиальность под ручку с посредственностью тут же радостно просунули в дверь свои отталкивающие лица.
– Ну, какая из меня Клара Боу, – промямлила она.
– Ради бога, Мэйбси! Немножко загадочности, немножко игры, а? Смотри, я жду здесь – и ждать целый день я не намерена! Помаду, кстати, не забудь – и с этими словами Эви безапелляционно пихнула Мэйбл в сторону лифта.
– Вернусь к тебе новой женщиной! – объявила та, уставив пальчик в небо.
Лифтер захлопнул за нею решетку.
– Тик-так, поняла? Вечеринка-торт! – напомнила ей Эви и уселась в кресло в холле – ждать.
Отодвинув тяжелую бархатную штору, она поглядела на улицу. Пока что ни тени этого бездельника, Т.С. Вудхауза. Прежде чем уезжать из «Гембельса», Эви ускользнула в телефонную будку и скинула ему информацию, что «мисс Эви О’Нил в первый раз со времени ее отъезда в ноябре видели входящей в „Беннингтон Апартментс“ в сопровождении лучшей подруги – на тот случай, если заинтересованной стороне нужен свежачок для газет». Да, возможно, Эви платила Вудхаузу сущий мизер, чтобы ее имя не сходило с первых полос – но вообще-то это были трудом и потом заработанные деньги, и лучше бы ему не шляться по подпольным барам, вместо того чтобы делать из них обоих знаменитостей.
Кто-то толкнул крутящуюся дверь. Ну, наконец-то, подумала Эви. Она вскочила и приняла завлекательную позу под золоченым канделябром, повернувшись самым лучшим ракурсом ко входу – на тот случай, если Вудхаузу хватило мозгов притащить фотографа. Дверь прокрутилась полный раунд и вынесла в холл никакого не Вудхауза, а вовсе даже Джерико. Он стоял, разматывая шарф и очевидным образом не замечая Эви. Желудок ее исполнил ярмарочное сальто, а где-то чуть выше запузырились чувства, которые она так старалась забыть. Она вспомнила ту ночь в отельной комнате, когда Джерико подстрелили… они тогда вдруг оказались наедине, вместе – такие открытые, такие честные. Эви никогда и ни с кем еще не чувствовала себя такой… голой – даже с Мэйбл. Словно она может сказать что угодно и ее все равно поймут. Это было так безрассудно… и так опасно. Девушке в современном мире нужна хорошая броня, а Джерико вдруг удалось с такой легкостью избавить ее от доспехов…
Глаза его расширились, а потом губы сложились в самую милую на свете улыбку.
– Эви! – вскричал он и пошел ей навстречу, и ее решимость оставить его в покое начала ветшать на глазах.
– Привет, Джерико! – тихо сказала она.
Они еще постояли молча посреди фойе. Мимо шли какие-то люди, но Эви едва сознавала их присутствие. Она уже и забыла, как красив – по-своему, конечно – Джерико: острые скулы, пронзительная синева глаз. Длинная прядь белокурых волос жила своей жизнью, спадала на щеку. Он попробовал было заправить ее назад, но она упорно упала на прежнее место. Эви ужасно захотелось охватить ладонями его шею – так легко было бы сейчас взять и дотронуться до него…