"Локомотив", который мы потеряли

Мне казалось, что все договоренности уже достигнуты. Наверное, я был не прав в одном – надо было поговорить с Филатовым. Он был категорически против совмещения, и с моей стороны стоило постараться убедить его в обратном. Я этого не сделал, что, вероятно, усугубило наши противоречия.

Каково же было мое удивление, когда на всю страну объявили, что Семин переходит в сборную и при этом уходит из «Локомотива» с возможностью туда вернуться после окончания отборочного цикла! Более того– это сделано РФС по договоренности с Фадеевым и Филатовым! Мы-то договаривались несколько о другом, а почему вдруг все переиграли, спрашивать нужно, наверное, у Мут-ко. Почему Фадеев дал добро на новый вариант, понять не могу.

На Мутко я не в обиде, у него была четкая цель – чтобы Семин возглавил сборную. Видимо, Филатов занял бескомпромиссную позицию, и Виталий Леонтьевич решил пожертвовать совмещением. Но в итоге меня, по сути, поставили перед фактом, что я иду в сборную и ухожу -пусть и временно– из «Локомотива». Мой контракт с клубом продолжал действовать. Я, конечно, был несколько удивлен таким поворотом событий, однако все было освещено в СМИ так, что отказаться работать в сборной я уже не мог.

Этот рассказ Семина расставляет многие точки над «i». И заставляет сделать вывод: единственным человеком, который во всей этой ситуации не играл ни в какие игры и ни разу не поменял своей позиции, был Филатов.

Что же касается Фадеева, то вот мнение Валерия Бари-нова:

– Тут надо копнуть вглубь. Фадеев ведь еще в 90-е годы руководил МПС довольно серьезный срок – между Кона-ревым и Аксененко. И Семина очень любил.

А потом МПС превратился в ОАО «РЖД». На Аксененко завели уголовное дело и сняли его с должности. Нужно было срочно найти человека на его место – и туда отправили старика Фадеева, который уже был на пенсии. В этот период он был абсолютно зависим и делал все, что ему говорили сверху. А сверху надавили и сказали, что Семин должен быть в сборной и нигде больше. И Фадеев его «сдал». Я его не осуждаю. Он достаточно порядочный человек, но возраст– страшная штука.

Юра действительно хотел возглавить сборную. Но и давление на него было оказано немалое. Все решалось на очень высоком уровне. У Семина была беседа и с Дмитрием Медведевым, который был тогда главой президентской администрации. А Палыч – из поколения людей немолодых, которые привыкли не то чтобы подчиняться, но просто с уважением относиться к просьбам начальства…

И, наконец, еще одна позиция – Давида Шагиняна. Тоже кое-какие детали проясняющая:

– Насколько мне известно, Юрий Палыч сам хотел тренировать сборную, ни о каком давлении я не знаю. Возможно, сказалось тут вот что. Они с Газзаевым хоть и дружат, но тренерское противостояние у них длится много лет. Валерий Георгиевич был во главе сборной, пусть у него и не получилось, – и Семин, видимо, чувствовал, что ему нельзя отставать. Ничего плохого в такой профессиональной ревности не вижу, это свойство любого амбициозного тренера.

Другое дело, что Семин настаивал на совмещении. За полгода до того, при Газзаеве, у того оке Палыча была четкая позиция, что никакого совмещения быть не может, а тут все перевернулось. Филатова же совмещение не устраивало: он понимал, что в тяжелой для сборной ситуации все внимание Семина будет отдано национальной команде.

Во всей этой непростой ситуации очевидно одно. Семину очень хотелось понять, что это такое – работать со сборной страны. Многие титулованные тренеры до него на этом обожглись, но в человеческой природе заложен известный принцип: лучше сделать и ошибиться, чем не сделать. До того он уже дважды был в национальной команде ассистентом главного тренера – при Павле Сады-рине и Борисе Игнатьеве, и даже ездил в этой роли на чемпионат мира-94. Но соблазн попробовать что-то сделать самому был неудержим. Глубинная причина этого, на мой взгляд, очевидна.

Юрий Павлович воспитывался во времена Советского Союза и не мог не впитать в себя тогдашнюю систему ценностей. Выбора – человек для страны или страна для человека – тогда не существовало. Служение родине было чем-то таким, что не могло обсуждаться и тем более ставиться под сомнение. В 2005 году у Семина как раз и сработали те инстинкты, заложенные в СССР-Валерий Баринов вспоминал:

– Конечно, Юре было интересно попробовать себя в сборной. На тот момент он стал действительно лучшим тренером России, его любили люди. Помню, когда он уже возглавил сборную, мы с ним одновременно оказались в Питере. Я приехал на фестиваль «Виват, кино России!», он – на матч «Зенит» – «Локомотив». Пришли вместе на стадион, команды разминались, арена была уже наполовину заполнена. И Семин говорит: «Пошли к полю, с ребятами поздороваемся». Спускаемся– и тут весь стадион встал и начал скандировать: «Палыч! Семин!» Я впервые ощутил, что это такое – оказаться внутри чаши стадиона в атмосфере человеческой любви и веры. Это особое, ни с чем не сравнимое состояние. В тот момент я понял, почему он захотел работать со сборной.

Хотя, если честно, я его отговаривал. Или, по крайней мере, убеждал, чтобы он соглашался только на совмещение. Говорил ему: «Ты ввязываешься в заведомо провальную историю. Сборная уже все проиграла, и шансов что-либо исправить -=мизер». Юра был уверен, что идет туда временно. Кстати, он очень многое пробил у Абрамовича и для игроков, и для врачей, массажистов, обслуживающего персонала. Нельзя, говорил, чтобы люди получали такие гроши…

Сам Семин, как мы помним из его слов, единственной своей ошибкой в истории с уходом в сборную считает нежелание поговорить тет-а-тет с Филатовым. Что повлияло и на их дальнейшие отношения.

Долгого, откровенного разговора один на один – быть может, за бутылкой доброго шотландского виски – им и не хватило, чтобы устранить давно уже копившиеся противоречия. Многие проблемы в нашей жизни возникают как раз из-за этого – недостатка общения. Люди, когда-то очень близкие, живут в своем замкнутом мире, который все больше отдаляется от мира его былого друга. Они чувствуют это, но гордость не позволяет каждому сделать первый шаг. А если кто-то и хочет – окружение, не заинтересованное в возрождении прежней дружбы, использует любые средства, чтобы отговорить.

– Им надо было сесть, наорать друг на друга, наругаться, высказать все, что на душе накипело. И все было бы хорошо. Но они копили друг на друга обиду, постепенно отдалялись – и вот к чему это привело, –полагает Людмила Филатова.

Так и не сделали тогда ни Филатов, ни Семин тот первый шаг навстречу. Не сделали – к нашей общей беде. Потому что эта их тогдашняя гордыня привела к тому, что того«Локомотива» – явления, которое было создано их собственными руками, – больше нет.

Один очень близкий к той драме человек поведал мне, что, когда Семин принял окончательное решение в пользу сборной, Филатов улучил момент и сказал ему: «Возвращения не будет».

Во время нашего разговора Валерий Николаевич подтвердил, что все для себя решил именно в тот момент. Но подробнее распространяться на эту тему не стал: видно было, что она бередит ему душу. А я, понимая это, не стал настаивать.

Президент «Локомотива», по моей информации, был крайне обижен, что Семин решил действовать через его голову: договориться с Мутко, через него – с вышестоящими инстанциями, которые надавят на Фадеева и на него, Филатова, чтобы разрешили совмещение. И встал в позу, не сделав попытки лично побеседовать с Семиным. По словам людей, близких к Филатову, президента клуба задела еще и фраза, якобы брошенная в запале Семиным: «Да что вы без меня будете делать? Люди не будут на стадион ходить!»

Семин, как и всякий успешный российский тренер, хотел работать со сборной, но и из «Локо» уходить не желал. И недоумевал: почему другим разрешают совмещать, а ему – нет? Зная о жесткой позиции Филатова (помните его еще ноябрьское интервью?), он решил добиться этого не с помощью прямого разговора с ним, а другими, обходными, путями.

У каждого в этой ситуации была своя правда. И каждый в итоге оказался виноват.

Это – жизнь.

Вскоре разошлись и пути Семина с Эштрековым. В нашей беседе на эту тему Юрий Павлович был немногословен: