Лорд 2

— Ну, дык, — хмыкнул он, — взорвать ихние самолёты заранее. Делов-то! Нет бомберов — нет налётов.

Я повернулся к нему и некоторое время всматривался в него.

— Э-э, Киррлис? — насторожился он.

— Нормально всё, — успокоил я его. — Думаю, почему мне эта мысль в голову не пришла. На какое-то время уничтожение ближайшей авиации у немцев решит нашу проблему. А потом что-нибудь ещё придумаю.

— Рад помочь.

— Найди среди солдат во втором лагере того, кто может обращаться с взрывчаткой. Пусть он сделает нам бомбы. Если таких там нет, то направь Павла в Лепель к Кулебякину за таким специалистом. Уверен, что в лагере точно такой есть и даже не один. А Тишин их довезёт.

— Сделаю, — кивнул он.

Пусть решение, как снизить опасность налёта я нашёл и вскоре им займусь, от идеи оборонительных сооружений я не стал отказываться. Ещё две башни вскоре займут своё место, которое я уже в мыслях отвёл для них. А пока необходимо пополнить количество рабочих рук.

«Двух деревьев с феями должно хватить на первое время», — решил я про себя.

Глава 11

Благодаря влитой мане, оборонительная башня «созрела» уже скоро. Была она слегка похожа на Казематы оборотней, но выше метров на пять и без подземных этажей. На верхней открытой площадке расположилась чудная конструкция. Со стороны казалось, что безумный мастер решил соединить в одно целое компас, многозарядный арбалет, ткацкий станок, впихнул в устройство систему блоков с противовесами, пружины, хрустальные линзы размером от двух моих ладоней до диаметра куриного желтка и драконы только знают, что ещё. На самом верхнем этаже под стрелковой площадкой расположились четыре небольших каморки для расчёта. Ещё этажом ниже находился арсенал и склад со всякой всячиной. И откуда только вся эта ерунда взялась? Зачем мне нужны пустые бочки и бочонки, ящики, какие-то подставки вроде копий для дежурной смены караула? В зад драконам эту ерунду, я лучше здесь оборудую кухню для расчёта

На втором этаже я нашёл мастерскую по изготовлению дротиков и механизмов для замены вышедших из строя. Устройство было чем-то похожим на полуголема крайне непривычного, который знал всего несколько команд. Зато это позволяло получать продукцию высшего качества, быстро и в срок. Знай закладывай ресурсы в короба и отдавай приказы магическому… хм… ну, наверное, созданию. Что ж, если вынести вердикт, то башня своих денег стоит. Остаётся проверить её боевые качества. Но для этого придётся ещё подготовить расчёт из четырёх бойцов. С этим вопросом опять пришлось разбираться Прохору.

— Старейшина, требуется найти четыре человека, которые согласятся служить мне, как все прочие из наших. Только мне нужны не будущие оборотни, а, как бы сказать-то, — поморщился я, ища подходящее сравнение. — В общем, сидеть им вечно на башне и следить за небом. В прямых боях им не участвовать, только бить с земли по самолётам.

— Зенитчики, что ль?

— Точно, — я хлопнул ладонями, — они самые.

— Двоих я тебе хоть через полчаса приведу. Они и зенитчики, и желающие повоевать под твоим началом. А прочих поискать нужно будет.

— Ищи, Прохор, они очень нужны.

Через час передо мной стояли четверо мужчин возрастом от тридцати пяти до сорока пяти лет. Их лица, взгляды, фигуры без слов рассказывали о том, что им пришлось недавно пережить. При всём при этом это были скорее психологические моменты, так как мужчин успели и откормить, и подлечить.

— Меня зовут Киррлис, я командир и хозяин этого лагеря, а также старший над людьми, которые здесь живут. Ещё я маг или шаман, если так проще для вашего понимания…

Наверное, такого подробного представления не требовалось. Я видел их ауры, и там присутствовала твёрдая уверенность в принятом решении. Вся четвёрка хотела дать мне личную клятву. Понимали ли они всю её важность? Вот тут не совсем уверен. Зато заметил закономерность: прошедшие через перерождение верили мне и служили не за страх, а за совесть. Так что те, кто поклялся мне и прошёл через Очаг, позже никогда не скажут, мол, я-то думал, что всё не так будет. Единственное, что может ухудшить их настроение, так это тоска по родным, опасение за их судьбу. И, кстати, не без оснований, так как молодое правительство СССР после революции вовсю занималось репрессиями, введя принцип «один за всех». То есть, часто наказывало всю семью за вину их главы. Сколько в этом правды я не берусь судить, например, из всех, кто сейчас со мной, только Тишин пострадал от такого. Да и то там его близкий родич воевал против власти, а это во все времена и во всех мирах этой самой властью наказывалось жестоко. Остальных или не коснулось вовсе, или тронуло самым краем, что и за репрессии можно не считать. Ещё хочу добавить, что в этом вопросе я полностью ЗА. Новому правительству требовалось быстро встать на ноги, сохранить страну и начать возвращать его былое влияние на международной арене. И как тут обойтись полумерами, когда каждый десятый (да хотя бы и сотый) выступает против нововведений, даже если это идёт на пользу, как стране, так и этому человеку лично. Увы, но ещё никто не придумал мягкий способ (и вряд ли придумают вообще), как заставить народ не мешать правительству поднимать экономику и прочие направления в стране после государственного шока вроде госпереворота. Конечно, так рассуждать со стороны легко. Но даже Тишин признался, что «карательная терапия», проводимая коммунистами, пошла стране на пользу, так как в некоторых областях СССР сделал огромный скачок вперёд по сравнению с царской Россией.

Что ещё? Кхм, правительство союзников (я так надеюсь, что мы с СССР станем союзниками) обязательно попробует поиграть родственниками моих подчинённых себе на пользу. Я бы также поступил. В этом вопросе мне остаётся надеяться на их благоразумие и что заниматься им будут разумные люди, не ставящие личные принципы и прихоти выше государственных. В этом случае мы сумеем найти общий язык. Ну, а нет… пока рано думать что и как, но кое-какие шаги я сделаю, чтобы заявить о себе и о своей жёсткой политике.

Выслушав меня, самый старший из кандидатов в стрелки поинтересовался местом, где им придётся вскоре нести службу, и оружием. А потом, когда я их привёл на башенную площадку с маго-техническим стационарным стреломётом, я услышал дружное:

— Это что?!

— Ваше оружие.

— И из этого нужно стрелять по самолётам? — недоверчиво произнёс мужчина. — Какие у этого тэтэха. В смысле…

— Я понял. На высоте до пятисот шагов дротик способен насквозь пробить человека в стальном нагруднике в два с половиной миллиметра толщиной. По прямой — до тысячи. Установка способна выпустить десять стрел за два вдоха. Заряжается пачками по пять стрел, таких пачек в механизм можно вставить несколько. Стрелы также можно оснащать боевыми чарами — огненными, электрическими, морозными.

Красноармейцы выслушали меня, заскребли в затылках, потом отошли на самый край площадки, и боязливо поглядывая вниз, принялись шептаться. Наконец, всё тот же мужчина обернулся ко мне и сказал:

— Мы согласны, командир.

Клятву дали все четверо и сделали это искренне, от души. Благодаря этому последующее перерождение связало нас узами вассал-господин. Как и все мои новые подданные, вышедшие из Очага, эта четвёрка обзавелась сильными эльфийскими чертами: утончённое лицо, заострённые кончики ушей, у всех четверых глаза приобрели ярко-зелёный цвет, посветлела кожа, телосложение стало худощавым. Очаг одел их в кожаные штаны, кожаные сапоги с металлическими набойками, толстую рубашку с длинными рукавами и стоящим воротником, кожаную куртку и кожаную шапочку, очень похожую на те, которые носят советские танкисты. Ещё были перчатки с крагами и широкий ремень с большой бронзовой бляхой.

Переродившись в стрелков, мужчины уже совсем другим взглядом оценили своё оружие. В этот раз в их взглядах читалось не недоумение и лёгкое пренебрежение, а любовь и желание как можно быстрее проверить установку в деле. И как специально небо было чистое, ни одного немецкого наблюдателя не гудело над нашими головами. Пришлось феям оттаскивать кусок крыла немецкого бомбардировщика на максимально возможное расстояние от башни и привязывать его к сосне.

— Шестьсот сорок пять метров, — сообщил старший расчёта боевой башни, оценив дистанцию до импровизированной мишени. Ему даже не нужно было пользоваться системой хрустальных линз, собранных в сложное устройство, чтобы определить расстояние. — Раз плюнуть.

Он сам устроился на сиденье стрелка, подождал, когда два члена экипажа вставят связки железных дротиков в предназначенные им места, после чего взялся за рычаги и колёсики. Удивительно, но при таком количестве подвижных металлических деталей, да ещё и не скрытых кожухами, шума от них во время движения было очень мало. Даже лязг во время выстрелов был негромкий, скорее мелодичный, а не неприятный. Всего стрелок выпустил пять дротиков.

— В яблочко! — радостно выкрикнул четвёртый боец расчёта — наблюдатель, стоящий на краю площадки с большой подзорной трубой. Эта с виду примитивная вещь оказалась очень сложным и мощным артефактом. Местные бинокли и рядом не стояли по качеству изображения, возможности приближения, наблюдению в яркий день и сумерки, в плохую погоду и так далее.