Лорд и королева

— Так не пойдет, королева Анна, — процедил он сквозь зубы. — Король женился на тебе ради сыновей… а ты преподнесла ему девчонку!

— Бедная женщина! — пробормотала Джейн. — Бедная женщина! — И подумала про себя: «Ах, милая, ты грешна и порочна, но мне не хотелось бы, чтобы ты страдала, как страдает бедная Екатерина».

Страдала? Как может она страдать? Она молода, она самая прекрасная из женщин, ей не стоит впадать в отчаяние оттого, что ее первенец — девочка. Король влюблен в нее без памяти, ради нее он порвал с Римом. Кто такая Джейн Дадли, чтобы жалеть саму королеву Анну Болейн!

Она шепнула Роберту:

— Это потому, моя любовь, что мы обе матери. Но у нее дочь, а она мечтала о сыне. А у меня есть ты — самый красивый ребенок на свете!

Она поцеловала его, он увернулся. Ему было около года, но он принимал поцелуи, только когда находился в подобающем настроении.

— Но какое Роберту Дадли дело до новоиспеченной принцессы Елизаветы? — протянула Джейн.

В последующие три года Джейн часто размышляла о маленькой принцессе. Ей сразу было оказано столько почестей! Король носился с ней повсюду и демонстрировал придворным дамам, настаивая на том, чтобы они восхищались его дочерью, его крошкой Елизаветой.

Но король все еще желал сыновей, и казалось, королева Анна не могла удовлетворить его желание, как и предыдущая королева.

Ходило множество слухов о ссорах короля с королевой, но Анна не проявляла, как ее предшественница, должного смирения, а была вспыльчива и заносчива.

— Королева напрашивается на неприятности, — говорил Джон.

Поговаривали и об интересе, который проявлял король к леди Джейн Сеймур, тихой бледнолицей девушке. Совесть короля, словно чудовище, опоенное сладким ядом Анны Болейн, пыталась освободиться от ее чар. «Была ли Анна твоей законной женой?» — спрашивал он теперь сам себя. Разве она не была обручена с другим прежде, чем отпраздновала эту церемонию с королем? Была ли она ему верной женой, как он полагал раньше?

И если не будет больше королевы Анны Болейн, то должна быть королева Джейн Сеймур.

Но мысли Джейн больше занимала маленькая принцесса — пока еще почитаемая и возносимая до небес. Что с ней станется? Люди, близкие к королю, гадали, не объявят ли ее незаконнорожденной, подобно ее сводной сестре Марии.

— Бедная маленькая принцесса! — говорила Джейн.

Но еще больше ее мысли занимала собственная семья.

Она родила шестого сына. Его назвали Гилфордом в честь ее отца. Гилфорд Дадли. Это польстило сэру Ричарду.

А королева Анна в один прекрасный день сложила свою голову в Тауэре, и король с неприличной поспешностью возвел на трон Джейн Сеймур.

Услышав новость, Джейн расплакалась. Роберт и Гилфорд в течение нескольких мгновений смотрели на нее, и потом четырехлетний Роберт спросил:

— Мама, почему ты плачешь? — По сравнению с другими он был не по годам развитым ребенком. Он прислушивался к сплетням, и его глаза сверкали, как у отца. — Потому что королеве Анне отрубили голову?

Она немного помолчала, потом сказала:

— Нет, я лью слезы не по королеве, ведь ее боль уже позади. А по одной крошке, ее дочери, маленькой принцессе Елизавете, которой всего лишь три годика, и у нее теперь нет матери, которая бы ее любила.

Роберт не воспринимал мир иначе, как в связи с ним, Робертом, и слова матери он понял по-своему.

Он сказал:

— Я старше принцессы. Ей всего лишь три, а мне уже четыре.

— Да, мой милый. И у тебя есть мать.

Роберт засмеялся. Он был значительной персоной. Он был самой значительной персоной в мире. Он понял это по глазам матери и маленького Гилфорда, которые глядели на него с непередаваемым восхищением.

Для семейства Дадли вновь наступила пора процветания. Судьба не обделила Джейн детьми: она родила Джону целых тринадцать: восьмерых сыновей и пятерых дочерей, некоторые из них умерли, когда Лондон охватила эпидемия чумы, но самый дорогой с каждым днем становился все более смелым и красивым.

И вот он, крепкий молодой человек, ходит с важным видом по садам Тауэра и командует стражниками и охранниками. Они посмеиваются над его чванливыми манерами:

— Да уж, — говорят они, — он далеко пойдет, этот Роберт Дадли!

А тем временем Джон продолжал свое удивительное восхождение. Он уже проделал длинный путь от того мальчика — которому было тогда столько же, сколько сейчас Роберту, — и который стоял на Тауэр-Хилл и слушал, как чернь глумится над его отцом.

Сэр Джон Дадли стал красивым, умным и острым на язык придворным, он блестяще проявил себя на рыцарских турнирах и в тех видах спорта и игрищах, в которых когда-то преуспел и сам Генрих.

— Мне по душе этот Джон Дадли, — говорил король, — а я всегда имею обыкновение награждать того, кто доставляет мне удовольствие.

И другие тоже получали от короля награды. Его пятая жена сложила свою голову в Тауэре и была похоронена в церкви Святого Петра рядом со второй королевой, испытавшей ту же участь. К этому времени Генрих назначил сэра Джона адмиралом флота и почтил соответствующим этому рангу титулом лорда Лисли. Джон Дадли доказал, что он верный слуга.

Они на самом деле поднимались вверх по лестнице. Лорд Лисли мог по праву гордиться тем, что он сделал для своих сыновей и дочерей. Он часто беседовал с ними, и всегда заводил речь об амбициях.

— Посмотрите, как человек может возвыситься! Ваш дедушка, сын фермера, был простым судейским, но стал правой рукой короля. Мальчиком я видел, как моему отцу отрубили голову в Тауэре, и понимал, что остался сиротой без гроша в кармане. Но теперь, дети мои, перед вами лорд Лисли, адмирал флота, а за мои заслуги в Булонской битве меня должны произвести в кавалеры ордена Подвязки.

Роберта неотступно преследовали речи отца. Когда они с Гилфордом прогуливались по садам Тауэра или отцовского поместья в Челси, он хвастался:

— Наш отец возвысился, и мы будем возноситься все выше… и выше…

При дворе для всех членов семьи Дадли нашлись места, вот и Роберта однажды отвели в королевские детские покои, где он встретился с бледным принцем, тихим и деликатным мальчиком, преисполненным почерпнутой из книжек мудростью. С принцем были две старшие девочки Грей — леди Джейн и леди Екатерина. Девочки казались уравновешенными и очень привлекательными, и принц был к ним очень привязан. Сопровождавший Роберта Гилфорд никак не мог решить: кто же из них все-таки привлекательнее — Джейн или Екатерина. Гилфорд был слишком мал, чтобы по достоинству оценить честь играть с такими благородными персонами.