Лорд и своевольная модистка

Маркус отпустил ее и, подойдя к окну, закрыл его. Под ногами захрустели осколки: кто-то выбил кусок стекла рядом с задвижкой. Вскоре он убедился в том, что стекло выдавили снаружи. Под окном росла глициния — видимо, по ней и взобрался злоумышленник.

— Да, действительно, — произнес он, злясь на себя за свои подозрения. Обернувшись, он увидел, как Нелл медленно оседает на пол и прижимает руку к голове. Ее пальцы окрасились темным…

— О господи! Нелл! — Он подхватил ее под мышки и прижал к себе. — Куда вас ранили? Покажите!

— В голову, сюда, — прошептала она.

Маркус прижал ее к плечу и провел пальцами по густым волосам. Она дернулась, когда он нащупал рану; его рука тоже окрасилась кровью. Он немного успокоился, поняв, что рана не глубокая.

Маркус подхватил ее на руки. С головой шутки плохи; ее нужно осмотреть при более ярком свете. Он понес Нелл в соседнюю спальню — свою — и разбудил камердинера, дремавшего в кресле. Оллсоп тут же вскочил:

— Что случилось, милорд? Послать за доктором?

— Мисс Латам ударилась головой; не знаю, насколько серьезна рана. Принесите сюда лампу и побольше свечей, я осмотрю ее.

Нелл безвольно лежала у него на руках — он не понял, в сознании она или нет. Когда он осторожно откинул прядь волос, увидел справа, за ухом, шишку и ссадину.

— Очень хорошо; пореза нет, зашивать не придется. Оллсоп, принесите теплую воду, тряпки, целебный бальзам. Нелл! — Нелл открыла глаза; он осторожно уложил ее на свою кровать. — Посмотрите на меня! Я должен проверить ваши зрачки! — Она послушно посмотрела на него. Ее реакция показалась ему нормальной. — Сколько пальцев я показываю?

— Три. — Он снова уложил ее на подушку, но она не сводила с него глаз. — Это был Салтертон… я узнала его. Лорд Нарборо…

— Перед сном отец принял снотворное и ничего не слышал, — ответил Маркус, когда камердинер принес воду. — Оллсоп, кто-то пытался вломиться в спальню его светлости. К счастью, мисс Латам проходила мимо, услышала, что разбилось окно, и спугнула злоумышленника, но он ударил ее по голове. Скорее всего, он бежал, но на всякий случай останьтесь сегодня в гардеробной у лорда Нарборо — там есть кровать. И прихватите с собой пистолет.

— Слушаю, милорд. — Камердинер невозмутимо поклонился и вышел.

Маркус повернулся к Нелл. Надо постараться обработать рану, не причинив ей боли.

— Хотите, я пошлю за доктором?

— Нет… — Она покачала головой и снова закрыла глаза. — Не надо… суетиться. — Она криво улыбнулась: — Не люблю врачей!

Маркус сочувственно поморщился. Нелл поступила храбро, но никто не имеет права причинять ей боль! При мысли о том, что врач станет ощупывать ее нежную кожу и, возможно, должен будет сбрить волосы в области раны, у него внутри все сжалось.

— Не думал, что вы чего-то боитесь, Нелл. — Он старался говорить как можно бодрее. — Сейчас я промою вам рану, а утром посмотрим… — Вдруг он сообразил, что их положение несколько неприлично. — Если хотите, я разбужу мисс Прайс или маму.

— Не надо… Они будут волноваться за лорда Нарборо, — прошептала она, широко распахивая глаза. — Ночью все кажется страшнее, чем днем… Никого не будите. Я вам верю.

Он помрачнел. Она ему верит… а он? Чем он оправдал ее доверие?

— Да вы совсем замерзли! — воскликнул он, заметив, как она дрожит в своем тонком капоте. — Ну-ка, наденьте мой халат… Оллсоп подогрел его у огня.

Он помог ей раздеться, и сердце у него сжалось, когда он увидел ее старый, вытертый, латаный-перелатаный капот. Он представил, как Нелл сидит в своей темной комнатке в мансарде и зашивает его, стараясь, чтобы стежки были незаметны.

Черт побери, и как он мог подумать, что она — чья-то любовница?! Все ее вещи свидетельствуют о том, что она упорно и неустанно борется с нищетой. Ему все равно, что о нем подумают; как только они вернутся в Лондон, он непременно купит ей что-нибудь теплое и красивое, в самом дорогом магазине на Бонд-стрит!

Нелл не шевелилась; голова так болела, что она забыла о том, что лежит на кровати Маркуса в его толстом шелковом халате, к тому же осталась в его комнате наедине с ним. Он взял нож, чтобы отрезать материю на бинты.

— У него был нож…

— Да, не сомневаюсь. — Маркус осторожно заправил ей за ухо прядь волос.

— Думаете, он собирался убить лорда Нарборо?

— На полу рядом с вами я нашел еще одну шелковую веревку. Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, он хочет напугать, а не убить. А нож взял на всякий случай. Лежите тихо! — Маркус начал промывать рану, и Нелл прикусила губу. — Я делаю вам больно?

— Щиплет, — призналась она.

Он промывал ей рану нежно, как будто она была младенцем. Нелл невольно залюбовалась им. Маркус скинул сюртук и остался в одной рубашке. Он закатал рукава, и она увидела его сильные руки.

Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему. Она подняла руку и уронила ее. Я не должна этого делать!

— Я не впускала его, Маркус. Понимаю, то, что я оказалась в комнате графа, выглядит подозрительно…

— Кстати, а почему вы там оказались?

Если она во всем признается сейчас, после ночного нападения, поверит ли он, что она невиновна? Когда она сказала, что не девственница, он сразу же решил, что она — любовница Салтертона. Застав ее в спальне отца, он тут же обвинил ее в пособничестве. Что он подумает, когда узнает, кто ее отец? И все же так больно лгать ему!

— Мне не спалось. Лорд Нарборо поведал мне историю дома; многое показалось мне очень романтичным. И я… решила погулять по Длинной галерее. Проходя мимо двери лорда Нарборо, я услышала в тишине звон бьющегося стекла и испугалась, не случилось ли чего. Я открыла дверь, и тот человек набросился на меня. Было темно, — добавила она. — Свечу задуло ветром, но я узнала его. Салтертон необыкновенно грациозен; он двигается, как танцор.

— Он будет ползать, как кошка с перебитым позвоночником, когда я доберусь до него, — произнес Маркус будничным тоном, но у нее по спине пробежал холодок. Маркус смазал ей рану бальзамом. — Осталось забинтовать. Все не так плохо, как я подумал вначале, когда увидел кровь. Теперь вы похожи на пиратку… Вы вели себя очень храбро, Нелл!

Она невольно вспомнила о том, что и сам Маркус ранен. Она ни разу не слышала от него жалоб, а ведь его плечо наверняка болит сильнее, чем ее голова. Она посмотрела на него и не заметила под рубашкой следов перевязки. Трудно было отвести взгляд от его широких плеч, от мощной груди…