Лорелея
Шрифт:
– Я слышу один голос, и мне этого хватает. Он преследует меня уже несколько недель. Почему, Мария?
– Мне хочется, чтобы ты был рядом со мной.
– А мне хочется побыть одному хотя бы некоторое время. Я могу идти?
– Да, почему ты спрашиваешь?
– Я хотел бы надеяться, что никто не будет преследовать меня ни в темных подворотнях района Батиньоль, ни в моих снах, нигде.
– Никто не будет, - произнесла она и отвернулась.
Дверь кафе закрылась за Артуром с протяжным скрипом, и он, наконец оказавшись на улице, вздохнул
– Лорелея, скажи мне, кто ты?..
Артур смотрел через грязноватое стекло гостиничного окна на пустую улицу, на окна домов напротив, в которых давно уже погас свет, на весь Париж, который простирался перед ним. И который был ему теперь совершенно не нужен.
Ему мерещился полупрозрачный силуэт в белом платье, то появляющийся, то исчезающий и иногда лицо призрака появлялось на стекле, как в зеркале, и мягкий голос шептал совсем близко:
– Милый, не бойся меня, прошу, не бойся...
– Лорелея, куда ты меня манишь, почему?
– Ты сам идешь за мной, милый. Пусти меня, дай мне увидеть тебя вновь.
– Ах да, вампиры не могут проникнуть в дом без приглашения, разве нет? Кажется, мне что-то говорили об этом, - он нерешительно взялся за шпингалет окна, покрутил его из стороны в сторону, но все же не открыл.
– Ну что ж, раз они так говорили, значит, это правда.
– И я в безопасности в этой гостинице...
– Именно-именно.
– А ты можешь сидеть там хоть до рассвета, и ждать...
– Да, правда, тут не очень удобно.
– И холодно, наверное?
– Прохладно.
– Но стоит мне лишь открыть окно, как ты на меня набросишься и убьешь. А куда денешь труп? А следы крови?
– Об этом я не подумала. Значит, план придется отменить? Нет, слушай, я не шучу, тут очень неудобно!
Артур не смог сдержать улыбки. В конце концов, он сам звал ее, вот она и пришла.
Нужно быть осторожнее в своих словах. И мыслях. И желаниях.
Открыв окно, он увидел вампиршу, сидящую на узеньком карнизе окна. Три этажа вниз, кажется, мало смущали ее. Подобрав полы юбки, она аккуратно перекинула ноги через оконным проем и легонько спрыгнула на пол, оказавшись прямо перед Артуром.
Мицци впервые стояла так близко к нему. Нет, не впервые - быстро поправил он себя. Он уже помнил это мгновение - желание прижать девушку к себе, прикоснуться к нежной коже, а потом - в одно мгновение изменившийся взгляд и блеснувшие острые зубы. Она пугала его и одновременно притягивала.
Девушка небрежно поправила локоны, разметавшиеся от ветра, и улыбнулась.
Артур поймал ее взгляд - сначала рассеянный, потом сосредоточенный, он постепенно менялся, фокусируясь где-то чуть ниже и правее подбородка... Черт. Он сделал быстрый шаг назад, вампирша так же поспешно отвернулась, рассматривая узор на обоях. Орнамент из мелких зеленовато-желтых
цветочков, кажется, всецело занял ее внимание.– Уютно.
– Спасибо. Прекрасно выглядишь
– Да, - смутилась она.
– Это все новая брошка. Спасибо. А... я не помешала?
– Да нет, что ты, как раз вовремя. Не стесняйся, садись, - он обвел взглядом скромно обставленную комнату и пожал плечами.
– Где-нибудь. Ты по какому-то делу, или так, просто?..
Девушка уселась на маленький диванчик у окна, подобрав под себя ноги, Артур сел рядом. К этой идиллической картине не хватало разве что горячего ароматного чая в красивых фарфоровых чашках, но его юноша даже предлагать не стал. Во-первых, откуда в три часа ночи у него в номере мог взяться чайный сервиз? А, во-вторых, он знал предпочтения своей гости.
Он уже давно перестал понимать, что происходит. Все равно назавтра это будет казаться сном... если он доживет до завтра.
– Артур, скажи, для чего ты приехал в Париж?
– спросила она, хитро поглядывая на него.
– Я думаю, ты оказался в 'Планте' не случайно, так? Ты художник?
– Нет, не совсем. Ну, я имею к этому некоторое отношение... В общем, я изучаю искусство.
Он успел пожалеть, что так и не научился рисовать за все это время. Хотя, вспоминая нарисованную у тетушки Энн корову, Артур с горечью осознал, что этим талантом он был обделен всегда.
– Знаешь, я тоже когда-то его изучала, - Мицци кокетливо улыбнулась и доверительно наклонилась к нему, юноша в свою очередь с трудом заставил себя отвести взгляд от ее слишком откровенного декольте.
– Один из тех художников, что собираются там вот уже много лет, Р., ты наверняка про него слышал, он даже нарисовал мой портрет, представляешь? В этой новой манере, ну, когда все так нечетко. Я сижу вот так, гордо смотрю прямо, и совсем-совсем не улыбаюсь. Ах, бедный Р., он так страдал, что я не могу позировать при дневном свете, говорил, что ему не нравится это освещение... Такой смешной! Знаешь, знаешь, это мой первый портрет!
– За столько-то лет?
Артур усмехнулся, глядя на нее. Она радовалась, словно маленький ребенок, получивший конфетку в яркой обертке. Все-таки вампирша была чертовски мила, хоть ее человечность и казалась слишком показной, слишком наигранной, слишком... слишком.
Но, во всяком случае, она старалась.
– А сколько тебе лет, Мария?
– Сто двадцать... Шесть? Не может быть, я забыла! Это так странно, я как будто и не заметила, как они прошли, - растерянно проговорила она.
– Все слилось в одно.
– Ну еще бы, за столько лет! Неужели не скучно жить так долго? Я не представляю, чем можно себя занять все эти годы. Хотя мой дедушка Бартоломью, светлая ему память, дожил до девяноста лет, развлекая себя тем, что выводил из себя весь наш Сент-Клерс-гарден. О, это ему удавалось превосходно, к концу жизни он стал настоящим виртуозом своего дела!..
Мицци опять посмотрела на него с легким лукавством во взгляде и неожиданно подмигнула.
– Не скрывай, тебя ведь интересует все про вампиров, правда? Эти твои вопросы - они не случайны. Знаешь, я раньше тоже было очень любопытна...