Лорелея

– Люк, да ты с ума сошел, куда он пойдет!
– проворчал первый, однако отступил от кушетки, на которой лежал Артур.

– Зачем он нам здесь? У нас и так работы невпроворот, - тот, кого называли Люк, уселся на стул в углу и задымил папиросой.

– Наверное, я должен идти, - неуверенно произнес Артур.

Он вновь попытался встать - на это раз ему никто не мешал, - но понял, что эта попытка обречена на провал: голова кружилась как после очень, очень веселой пирушки. Однако весельем в этом помещении не пахло - скорее папиросным дымом, старой мебелью и отчего-то чесноком. И душно здесь было, как в аду.

– Значит так, приятель, - обратился к нему наиболее разговорчивый из этих двоих.
– Я врач, и покуда я говорю, что ты будешь лежать - значит, ты будешь лежать. И лучше поменьше шевелись, а то твоя рана век не заживет.

Артур дотронулся до повязки на шее.

– А... Джентльмены!
– видя, что Люк так и сидит в своем углу, изучая потолок, а доктор, собрав свои склянки, направляется прочь, Артур попытался вновь привлечь их внимание к своей скромной персоне.

– Ну что тебе еще?

– Не хотел бы вас отвлекать...

– Нет, ты посмотри, он еще над нами издевается!
– Люк выпустил облако дыма.
– Зря мы его спасали, пусть бы девка доделала свое дело, тут бы мы ее и взяли. Свалился же на нашу голову!

– Куда? Простите, сэр, но мой французский не настолько хорош, видите ли, я англичанин.

– А, ну это многое объясняет, - усмехнулся Люк.

– Но все же, джентльмены, объясните для меня, что происходить!

Они переглянулись.

– Слушай, Фабьян, не вколол бы ты ему ту дрянь, от которой сутки спишь, как убитый? Он действует мне на нервы!

Доктор посмотрел на него, как на капризного ребенка, и покачал головой:

– А малый прав. Мы должны ему все рассказать. Он по нашу сторону баррикад, как говорится.

– Почему бы не отправить его восвояси, пусть валит в свой чертов Лондон!

– Ты и сам знаешь, почему. Она не отступит. А нам нужна помощь.

– Ну так - что здесь происходить?!
– Артур вновь попытался вскочить с кушетки, на этот раз ему удалось сесть - то есть с помощью доктора принять относительно вертикальное положение.

– В общем, юноша, - как там тебя?

– Артур. Артур Стивенс.

– А это неважно. В общем, хочу тебе сказать, ты попал в серьезную передрягу, - добродушно улыбнулся Фабьян, словно говорил о чем-то совсем несущественном.
– Эта твоя 'Лорелея' - та, кого мы преследуем уже несколько лет. Мицци, то есть Мария, Фогель - так ее зовут. Звали, давным-давно.

– И чего вы от нее хотите?

– Убить, - просто сказал Люк.

Он достал из кармана пистолет и разрядил карабин - маленькие пульки заблестели на его ладони.

– Нам это почти удалось сегодня, во всяком случае, мы ее ранили - а такую рану она залечивать будет долго.

– Вы хочешь ее убить, что она вам делала?
– переспросил Артур, посчитав, что не понял глагол. Ужасный язык - этот французский!

– 'Хотите', - отстраненно поправил его Люк.
– И да: мы хотим ее убить.

– Мой друг выразился не совсем верно, - вмешался Фабьян.
– Мы не желаем ее убить. Фактически, она уже мертва, мы лишь хотим помочь ей упокоиться. Согласись, трупу подобает лежать в земле, а не ходить по городу, не так ли?

– Ну, она выглядела вполне жизненной... живой.

Он видел трупы - они смирно лежали в гробу с самым почтенным видом, а затем, так и не проронив ни слова, отправлялись под землю. И еще они никогда не ходили.

– О, они это умеют! Им иногда удается выглядеть даже более живыми, чем нам. Не обольщайся, внешность обманчива. Она вампир, слыхал про таких?

Артура бросило в жар. Он, конечно, читал об этих существах - например, 'Вампир Варни' или книгу Полидори, - но выдумка всегда оставалась выдумкой, она жила на страницах романа, пугая оттуда бумажными ужасами, не способными существовать в мире реальном. И неожиданно он понял, что балансировал на краю бездны. Шаг - и его бы не стало.

– Она тебя уже давно присмотрела, ходила за тобой, следила с неделю, не меньше. Приглянулся ты ей, парень. Мы-то думали, получится ее пораньше пристрелить, но нет, проворная бестия!
– сказал Фабьян.

– Ее так просто не убить. Вампир дорожит своим существованием порой больше, чем человек - жизнью. Они дьявольски изворотливы и сильны, - кажется, это была самая длинная фраза за сегодняшнюю ночь, произнесенная Люком.

Он не смотрел на Артура, говорил словно сам с собой, уставившись невидящим взглядом в одну точку.

– Восстав из мертвых, эти существа теряют самое главное, что было у них при жизни - свою драгоценную душу. Теперь у них лишь одна цель - пить кровь живых людей, чтобы продлить свое существование. Каждую ночь они восстают из гроба, чтобы найти себе жертву, а с рассветом возвращаются в свои укрытия. Она выбрала тебя.

– Почему?
– слабым голосом спросил Артур. Он все еще не очень понимал, что происходит.

– Кто ее знает, - пожал плечами Люк, так и не посмотрев на юношу.
– Может, понравился, а может, просто под руку попался. Изысканным вкусом эта упырица никогда не отличалась. Она давно охотится в районе Батиньоль, облюбовала это местечко, вот ты ей и встретился на пути.

– Давно?
– непонимающе переспросил Артур.
– Так почему же вы не убивали ее до?

Тут Люк, не выдержав, посмотрел на него. До сих пор Артур не встречал такого взгляда - злого, гневного, и при этом полного тоски и обреченности. Люк раздраженно затушил папиросу о деревянную столешницу, вызвав гневной возглас Фабьяна, и тяжело вздохнул, будто обдумывая что-то, но сказал просто:

– Если бы у нас была возможность, мы бы убили ее.

– Уже поздно, завтра тяжелый день, - примиряюще произнес Фабьян, поднимаясь из кресла.
– Пусть парень останется здесь, не в отель же ему возвращаться. Ему нужно наблюдение врача.

– Скажи лучше - охрана.

Артур услышал, как дверь помещения со скрипом закрылась.

'Необходимо понять, где я нахожусь. И что произошло. И кто эти люди'. Но сделать это он не успел. Он уснул.

27 апреля

При дневном свете комната выглядела иначе - в ней не было никакой таинственности, пелена загадочности спала с первыми лучами солнца. Однако едкий чесночный запах остался, а вот воздуха в помещении не прибавилось. Видимо, здесь считали, что это не самая необходимая вещь: маленькое окошко было плотно закрыто. В остальном комната походила на обычный рабочий кабинет, а пыльные книжные полки и заваленный бумагами стол не говорили о его хозяине, как о поборнике чистоты и порядка.