Лоренца дочь Великолепного

– Сейчас Вы ничего не докажете моему другу.

В отчаянии дочь Великолепного закрыла лицо руками:

– Вы ничего не знаете! Я люблю его!

– Я почти с самого начала догадывался об этом.

Девушка недоверчиво посмотрела на капитана.

– Видите ли, мадемуазель… де Нери, поразмыслив на досуге после последней нашей встречи, я пришёл к выводу, что Вы отвергли меня не потому, что я Вам не нравлюсь, а потому, что Вы влюблены в другого. Сперва я подумал, что мой соперник – брат Вашей подруги. Но после того, как Вы явились ко мне в гостиницу и попросили взять Вас с собой во Флоренцию, мне всё стало ясно.

– Но Вы согласились исполнить мою просьбу.

– Скажем так: я преследовал личные цели, – признался барон. – Однако теперь убедился, что совершил ошибку: из-за Вас я не выполнил поручение короля.

– Что же касается Сольё, – добавил он, – то, насколько мне известно, ему больше нравятся блондинки.

– Что же мне делать? – этот вопрос девушка задала скорее себе самой, чем Монбару.

Однако тот ответил ей:

– Одно из двух: либо Вы едете с нами, либо остаётесь здесь. Возможно, Медичи и примут Вас в семью.

Вернувшись в гостиницу, Лоренца отказалась от ужина. Часа два она пролежала в постели, не в силах заснуть. В отличие от неё, вдова, не знавшая об инциденте в гроте, спала сном младенца. Воспользовавшись этим, девушка набросила на плечи накидку и вышла на лоджию, желая подышать свежим воздухом. Внезапно в боковой пристройке, где располагались комнаты Сольё и Монбара, скрипнула дверь и оттуда выскользнула Наннина. Проводив её взглядом, Лоренца вспомнила слова Монбара о том, что Амори предпочитает блондинок. Сначала она хотела было вернуться в комнату, но ревность взяла верх над её гордостью. Не осознавая, что делает, девушка спустилась вниз и нерешительно постучалась в дверь комнаты Сольё.

– Кто там? – почти сразу спросил молодой человек.

Услышав его голос, Лоренца совсем пала духом: выходит, Амори не спал. Однако отступать назад было уже поздно.

– Это я…

– Что случилось? – вероятно, узнав её по голосу, Сольё, открыл дверь.

– Мне необходимо поговорить с Вами.

Сын донны Марии вышел во двор:

– Говорите, я Вас слушаю.

– Простите, что разбудила Вас.

– Ничего, я читал.

Холодный тон молодого человека ещё больше смутил девушку, но молчать дальше было бессмысленно.

– Я хочу объяснить Вам, почему мне пришлось скрыть от Вас правду о моём рождении.

В ответ Амори пожал плечами:

– Сеньор де Монбар мне уже всё рассказал.

– Могу я узнать, что именно?

– По его словам, Вы не доверяли мне потому, что мы знакомы с Вами недавно. А моему другу Вы открылись затем, чтобы он взял Вас во Флоренцию. Не так ли?

– Да, вернее, нет. Правда то, что касается барона. Но разве могла я не доверять сыну моей дорогой крёстной?

– Тогда почему Вы молчали?

– Я боялась, что Вы станете презирать меня.

– Но ведь Вы не виноваты в том, что Ваши родители не были обвенчаны, – тон молодого человека немного смягчился. – Тем более, что в Италии не делают большой разницы между законными и незаконными детьми.

– Меня интересует только Ваше мнение! Прошу Вас, поклянитесь, что, узнав имя моего настоящего отца, Вы не изменили своего отношения ко мне!

Видя, что Сольё отвёл глаза, девушка решилась на крайний шаг:

– Поймите, что своим молчанием Вы разрываете мне сердце! Ведь я люблю Вас!

– Вы сказали, что… – после паузы смущённым голосом произнёс Амори и остановился, не закончив фразы.

– Да! Я поехала во Флоренцию только из-за Вас, а не потому, что хотела добиться признания своих прав наследниками моего отца!

– Я благодарен Вам за Ваши слова, но могу только сказать, что отношусь к Вам, как к сестре, – наконец, вымолвил молодой человек.

– Значит, Вы не любите меня! – истина вдруг предстала перед Лоренцей во всей своей жестокой очевидности.

Красноречивое молчание Сольё словно подхлестнуло её и девушка бросилась прочь.

Глава 4

Западня

«Если хотите узнать имя Вашей матери, то приходите сегодня, как только позвонят к «Анжелюс», к церкви Санта Кроче. Только ни слова французам, иначе я не выйду. Это письмо сожгите».

Пробежав ещё раз глазами написанный по-французски текст, Лоренца задумалась. Записку ей принесла утром Наннина, с таинственным видом сообщив, что её попросил передать Лоренце какой-то человек на рынке. Взяв послание, дочь Великолепного поспешила отослать Наннину, хотя той явно хотелось узнать его содержание. Однако после вчерашнего девушке было неприятно видеть племянницу Бутти. Последняя же заподозрила, что записку прислал какой-то влюблённый в «француженку» (как она называла про себя Лоренцу) мужчина. В отличие от флорентийки, у Лоренцы не было никаких предположений насчёт автора записки. Впрочем, девушка уже была благодарна ему за то, что тот отвлёк её мысли от Амори. При воспоминании о вчерашнем объяснении с ним Лоренцу всякий раз окатывала волна стыда. Как ей только взбрело в голову пойти ночью к молодому человеку? Разве так её воспитывали приёмные родители? Хорошо хоть, что они никогда не узнают о том, как низко пала их дочь. А её подруга? Что сказала бы она? Возможно, Жанна стала бы презирать её?

Вскоре мысли девушки снова вернулись к записке. Может быть, стоило всё же кому-нибудь её показать? Например, Монбару? Или Сольё? Нет, только не ему!

Внезапно в дверь постучали. Это оказался хозяин гостиницы, который сообщил, что донну Аврелию спрашивает Мирандола.

– Я привёл фра Джироламо: он согласился исповедать донну Лоренцу! – сообщил граф вдове.

Доминиканец дожидался их в маленьком садике при гостинице. При ближайшем рассмотрении монах произвёл на Лоренцу ещё более отталкивающее впечатление, чем в первый раз. Низколобый, с уродливо выгнутым носом и выдвинутым вперёд подбородком, он смахивал на одну из тех ужасных химер, что красовались на водостоках собора Парижской Богоматери. Представив ему Лоренцу, граф деликатно отошёл в сторону вместе с донной Аврелией. А Савонарола, усевшись прямо на траву и понюхав цветущую на клумбе дамасскую розу, поинтересовался:

– Кто был твоим духовником раньше?

– Каноник церкви Сен-Жерве в Париже, падре, – скрывая отвращение, ответила Лоренца.

– Ты – француженка? – удивился монах.

– Только наполовину: мой отец был родом из Флоренции.

– Был?

– Он недавно умер.

Встав на колени, девушка прочитала «Benedicite», молитву перед исповедью, и начала каяться:

– После смерти моих приёмных родителей, падре, я сбежала от моего опекуна.

– Непослушание – тяжкий грех, дочь моя. Но если ты дашь обещание вернуться к своему опекуну и попросить у него прощение, я отпущу тебе его. Дальше!

– Дело в том, падре, что я приехала сюда, во Флоренцию, с одним молодым человеком…

– Всё ясно, – прервал Лоренцу исповедник. – Вы с ним согрешили, не так ли?

– Нет, падре.

– Ты говоришь правду, дочь моя?

– Клянусь моей душой, падре.

– В таком случае, грех не столь уж и велик. Но, опять же, всё зависит от твоего опекуна, который один только вправе, кроме Бога, распоряжаться твоей судьбой. Дальше.

Савонарола явно торопился с отпущением грехов, вероятно, приняв Лоренцу за одну из тех своих почитательниц, которые были готовы на всё, лишь бы добиться исповеди у знаменитого проповедника.