Лоренцо Великолепный

Когда Пьеро ушел, в комнату впустили домочадцев и друзей. К одру Лоренцо приблизился Полициано. Лоренцо крепко сжал его руки. Полициано отвернулся, чтобы скрыть слезы. Лоренцо с тревогой спросил, почему нет Пико. Тотчас отправили нарочного во Флоренцию, и 7 апреля тот явился в Кареджи, но не один, а с Савонаролой, приором Сан-Марко. Пико, как встарь, поговорил с Лоренцо о литературе и философии. Лоренцо сожалел, что не может достать для библиотеки все книги, интересующие его друга.

После этого в спальню умирающего вошел мрачный Савонарола. Полициано был при этом и слышал, как монах наставлял Лоренцо хранить веру, раскаяться в грехах и без страха предстать перед ликом смерти. Затем Савонарола прочел отходную и, по просьбе Лоренцо, благословил его. Скорее всего, именно такой была последняя встреча этих людей-антиподов. Но позднее Савонарола совсем иначе описывал эту сцену: во время исповеди Лоренцо будто бы покаялся в трех главных грехах — разграблении Вольтерры, растрате кассы, из которой выдавались деньги на приданое, и жестоких карах после заговора Пацци. Савонарола согласился отпустить ему грехи при трех условиях: исповедать совершенную веру в Бога, вернуть все неправедно нажитое и дать свободу Флоренции. С первыми двумя условиями Лоренцо согласился, но когда монах выдвинул третье, он отвернулся от приора, и тот ушел, так и не отпустив ему грехи.

Неправдоподобность этой сцены очевидна. Самый авторитетный историк, изучавший деятельность Савонаролы, Роберто Ридольфи доказал, что это — позднейшая выдумка сторонников брата Джироламо. Близкая смерть того, кто без всяких титулов правил Флоренцией, тревожила не только его родных и друзей, скажем, Марсилио Фичино, но и простой народ. Все были предельно напряжены. За три дня до смерти Лоренцо в церкви Санта-Мария Новелла одна женщина вдруг вскричала: «Видите, видите: бешеный бык с огненными рогами сейчас разрушит этот храм!»

Многие странные события принимали за предвестие смерти великого Медичи. Например, два льва, жившие в клетке, принялись грызться, и один загрыз другого. 7 апреля на город обрушилась буря и молния ударила в фонарь соборного купола. На дворце Медичи пострадал герб. Савонарола той ночью не спал — он готовил проповедь. В самый разгул стихии ему внезапно явилось в небе видение: рука, потрясающая мечом, а вокруг руки огненная надпись: «Ecce gladius Domini super terram cito et velociter», то есть: «Ce меч Господень на землю скорый и не медлящий». Утром доминиканец возвестит флорентийцам, потрясенным ужасной ночью, что час Господень пробил.

Тихая кончина

И действительно, Лоренцо только что скончался, но отнюдь не в смятенном страхе, а в мире и спокойствии духа. Его приближенные Паоло Черретани, Бартоломмео Деи и Полициано оставили об этом свидетельства.

Лоренцо попросил почитать ему фрагмент из Евангелия о Страстях Господних. Когда началось чтение, он утратил дар речи, но шевелил губами, следя за чтецом. Потом не мог уже и этого, только еле качнув головой и шевельнув пальцами, показал, что слушает Евангелие. По окончании чтения к губам Лоренцо поднесли серебряное распятие, и он поцеловал его. С этим Лоренцо и испустил дух. Брат-камальдолинец, при том присутствовавший, убедился, что он мертв, поднеся к губам покойного свои очки: они не запотели.

Лоренцо прожил всего сорок два года и четыре месяца. Все присутствовавшие на вилле погрузились в глубокую скорбь. Больше всех терзался врач и друг Лоренцо Пьеро Леони. Он тщетно перепробовал все средства, вплоть до микстуры из драгоценного порошка растертых жемчужин, и теперь винил себя в смерти Лоренцо, ведь Леони свято верил в астрологию, а звезды ясно говорили, что сейчас Лоренцо умереть не должен. В ужасе доктор бежал из Кареджи на виллу Сан-Джервазио к своим друзьям Мартелли. На другой день он утонул в колодце. Враги Медичи утверждали, что это Пьеро велел бросить его в колодец за то, что тот плохо лечил его отца. Однако вероятнее всего это было самоубийство. Так или иначе, Леони на себе испытал правдивость собственного гороскопа, который говорил, что он погибнет в воде.

Следующей ночью тело Лоренцо отвезти во Флоренцию. Похороны состоялись наутро в базилике Сан-Лоренцо. Собралось множество скорбящих; городские бедняки по обычаю несли восковые факелы. Синьория и советы попросили Пьеро занять место его отца. На третий день после смерти Лоренцо был издан декрет, изъявлявший общественную бла­годарность покойному. В нем говорилось, что Лоренцо подчинил свои интересы интересам Флоренции, он делал все возможное для блага и независимости государства, обеспечил порядок хорошими законами, до победного конца довел войну, вернул утраченные крепости и завоевал города. Следуя примеру древних, он вверил самого себя врагу ради безопасности граждан и свободы страны. Вообще он делал все, чтобы возвеличить свою родину и расширить ее территорию.

О смерти Лоренцо скорбели при всех дворах Италии, особенно в Риме и в Неаполе. Папа Иннокентий VIII был тяжело болен (Савонарола уже предсказал его кончину). Глубоко потрясенный смертью того, кто вместе с ним создал и упрочил союз Рима и Флоренции, он воскликнул: «Погиб мир в Италии!» Ту же мысль высказал и старый неаполитанский король Фердинанд: «Для себя самого он прожил достаточно, но для блага Италии слишком мало. Дай Бог, чтобы никто не воспользовался его смертью и не стал строить козни, на которые не дерзал при его жизни». Это был намек на Лодовико Моро, мечтавшего убрать с миланского трона своего племянника, молодого герцога, супруга Изабеллы Арагонской — внучки Фердинанда. Моро интриговал и в Париже, побуждая Карла VIII востребовать корону Неаполя — часть наследства Анжуйского дома. Будь Лоренцо жив, флорентийская дипломатия помешала бы этому, но что будет после его смерти?

Лоренцо показал всем пример политики, основанной на равновесии и гармонии государств, который вполне мог быть очень скоро забыт. Но оставался образец его собственной жизни, которую Лоренцо удалось не подчинить политическому честолюбию, мелочной суете денежных дел, непосильных подчас условий светской жизни.

Он шел по стопам великих флорентийцев: Данте, Петрарки, Боккаччо. Как и они, он пел и плакал на жизненном поприще. Но кроме того, он, подобно своему деду Козимо, искал смысл человеческой комедии в поучениях платоновской философии. Он поднялся на тот уровень, где разум открывает единство всех вер и религий в их общей цели — стяжании высшего блага, а благо это в том, чтобы душа в мире созерцала божественный первоисточник всех вещей.

Истина, Добро, Любовь к жизни могут, полагал Лоренцо, соединить всех людей помимо догм и слишком тесных рамок вероисповеданий. Христос и Платон, сивиллы и пророки, мифы и примеры святых, зрелище природы и красота юности — все это символы, все это вехи на пути к высшему знанию. Как истинный человек Возрождения, Лоренцо страстно и рьяно следовал этим путем.

Эпилог

Восстановление республики. Триумф и крах Савонаролы. Дань уважения потомков

17 ноября 1494 года к Флоренции подходила огромная кавалькада. Это была армия Карла VIII Французского. Двадцатичетырехлетний король, призванный Лодовико Моро, надеявшегося с его помощью уничтожить Арагонскую династию в Неаполе, шел на завоевание Неаполитанского королевства, наследственные права на которое получил от Анжуйского дома.

На пути он наткнулся на сильные крепости в Тоскане: Сарцану и Рипафратту. Флоренция, союзница Неаполя, вполне могла остановить нашествие. Чрезмерная осторожность (иные говорили трусость) Пьеро Медичи повернула дело иначе. Сын Лоренцо Великолепного явился к французскому королю. Чтобы сильная неприятельская армия не разграбила Тоскану, он предпочел не сопротивляться, а капитулировать. 30 октября Пьеро передал королю в залог своего нейтралитета пограничные крепости и опорные пункты Флоренции на море: Пизу и Ливорно. Но он дорого заплатил за эту инициативу, на которую никем не был официально уполномочен. Когда он вернулся, синьория постановила изгнать его вместе с братьями за государственную измену. Народ бросился грабить богатства Медичи. Кардиналу Джованни с огромным трудом удалось спасти часть сокровищ, спрятав их в монастыре Сан-Марко.

В этом внезапном перевороте, случившемся через два с половиной года после смерти Лоренцо Великолепного, народ увидел перст Божий. Брат Савонарола возглавил делегацию к чужеземному королю в Пизу. Он признал в нем меч Божий, царя-помазанника, освободителя от тирании и разврата. Не страх воинов отдал Флоренцию Карлу VIII, a факт его появления, подтверждавший пророчества доминиканца.

От этой посланной Богом иноземной силы город, изгнавший Медичи едва завидев ее, ожидал возрождения своего свободного прошлого.