Лось 3

— Пока-пока, Мишечка! — памятуя о неудачных объятьях, очень осторожно клюнула меня в щеку сестренка.

— Максик, а какие котлеты ты любишь?.. — закрывшаяся дверь отрезала меня от занимательного шоу «Макс+Вика».

Насчет гарема Макс прикалывался — Света в компании с Натой заглянула всего дважды — в самое первое пробуждение, которое то ли привиделось, то ли нет, и еще один раз позже, создав сильную неловкость своим присутствием. После княжны навещали меня, чередуясь: утром — Светлана, вечером — Натали. И по отдельности с ними было намного проще: с Наткой мы почти не разговаривали — она топила меня в нежности и заботе, щебетала о простых бытовых вопросах, насколько простыми и бытовыми они могут быть у члена императорской фамилии. А Светик по утрам поднимала настроение легким флиртом и травлей анекдотов из отцовской службы или жизни генералитета. И хотя я прекрасно понимал, что весельчак, балагур и душа компании Аркадий Сергеевич из рассказанных хохм — это тот самый взяточник и продажная душа генерал Скоблев, на чьем счету, если верить Младшему, как минимум десяток, если не больше, специально запоротых окон, но не смеяться вместе со Светой не мог. А невесомые поцелуи на прощанье будоражили кровь ничуть не меньше, чем долгие Натальины, хотя я честно себя обманывал: это же по-дружески…

И я даже не знаю — кого из них ждал больше…

Бабник. Скотина. Факт.

— А тебе Света нравится? — спросила меня как-то Натали, вызвав легкую вину и зубовный скрежет: снова-здорова!

— Нет! — рявкнул во всю мощь заживающей гортани.

— Совсем-совсем?!

Закатил глаза и отвернулся. Какого хрена мы снова возвращаемся к этой теме?!

Да, нравится!!! Но я тут не причем, вот! Как бы мне ни хотелось, а я все еще оставался верен Натали (и это не потому, что ничего пока не мог… или потому?..)

— Миша, прости! Это не то, что ты думаешь! — заоправдывалась княжна, заставив меня усмехнуться — уже третий человек произносит сегодня при мне эту фразу! Откуда вам знать, что я думаю?

— Прости, мой хороший! — прижала девушка мою ладонь к щеке, — Просто… Ладно, это оставим на потом! Что говорит Дарья Александровна? Когда тебе можно будет вставать?..

Самостоятельно встать на целых двадцать секунд я смог только еще через неделю, на что Макс откликнулся восторженным поднятием большого пальца и прощанием — его отпуск закончился.

Младший дважды приходил со следователем и выпотрошил меня до донышка — безопасники, подгоняемые гневом Сомова вертелись как ужи на сковородке.

Один раз почтила визитом Забелина, задав те же самые вопросы.

Я сам их себе постоянно задавал. И думал, думал, думал!!!

Думал, морщась от действий Максовой кузины.

Думал, плача от рук массажисток, разминающих непослушные мышцы.

Думал, просыпаясь от болей ночами и упираясь взглядом в неизменное потолочное «жопа», подсвеченное светом ночника.

Кто-то захотел разрушить всё, чего я добился.

Кто-то решил, что мне не стоит жить.

Раньше опасность воспринималась общей и, прямо скажем, не слишком реальной.

Теперь это личное. Очень личное.

Периоды бодрствования медленно выравнивались с временем сна, стремясь к нормальному значению, основные раны зажили. Сначала вынули катетеры, затем трубки дренажей, доведя меня почти до оргазма этим простым действием, еще чуть позже сняли швы. И однажды от вида в вырезе белого халата груди Дарьи, склонившейся над моей шеей, проснулась подзабытая часть тела, смутив меня своим поведением.

— Теперь я точно за тебя спокойна! — прокомментировала целительница моё состояние, — Никаких силовых нагрузок тебе еще долго нельзя, полгода после выписки даже не думай приближаться к своим машинам! Окон сейчас немного — руководи из кабинета! До зимы каждый месяц — ко мне на обследование.

Князь Сомов, погрязший в делах Специального полка, регулярно справлялся о моем здоровье — давно не оставившему службу дедуле было тяжело тащить новую нагрузку. Капитан Иголкин… ну, я прекрасно представлял, сколько можно ожидать помощи от Иглы. Основной воз тянули лейтенанты Гайнова и Юрьев, уже изнемогая от свалившихся на их голову дел. Забелина помогла с людьми, но присланные ею кадры могли оттянуть на себя часть административных забот, и то отнюдь не все. За одну только техчасть волноваться не приходилось — пока в КБ есть Воронин и Кудымов, девятки будут отрабатывать на все сто.

И, как бы мне ни хотелось провести время реабилитации с Натали, ранним солнечным августовским утром, опираясь одной рукой на тяжелую трость, а другой — на локоть княжны, я покинул госпиталь, отправляясь на аэродром к высланному самолету.

— Значит, только через месяц? — в который раз переспросила девушка, прижимаясь ко мне в машине.

— Если не придется приехать сюда по службе, то да. Зато потом — на целую неделю! Два дня в госпитале и пять — в твоем распоряжении.

— Скорей бы! — вздохнула подруга.

— Выйдешь за меня замуж? — спросил я, разворачивая ее к себе, — Не сейчас, а когда я хотя бы чуть-чуть оклемаюсь? Через полгода, после Рождества?

— Знаешь, я так и набралась смелости тебе рассказать кое-что…

— У тебя кто-то был, пока мы расставались? Плевать!!!

— Нет! — перебила она меня, положив пальцы на губы, аккуратно поцеловал пойманную ладонь, — Не то! Совсем не то! Я не хотела заводить этот разговор в больнице, где постоянно столько ушей, не хочу сейчас… — она взглядом указала на затылок водительницы, от которой уже пёрло любопытством, — Давай вернемся к этому разговору в следующий раз, ладно? Он очень смущающий для меня…

Поднимаясь по шаткому трапу, оглянулся сквозь рослых сопровождающих на кортеж у полосы. Даже через десяток метров до меня доносилась родная волна любви, идущая из второй машины. Что примечательно, к ней примешивалась подобная же волна из третьей, приправленная нотками ревности. И оттуда же тянуло раздражением и задумчивым расчетом.

Глава 4

— Что это? — спросил я у Гаи, глядя на сунутый мне под нос листок.

— Моё прошение на увольнение. Без твоей визы генерал его даже рассматривать не станет.

— И почему?

Встать из-за стола — такое простое действие, но теперь оно выливалось в несколько под-действий: толкнуться ногами и проехаться на стуле двадцать сантиметров до стены, при этом постараться не попасть сточенными ножками в щели между паркетинами, неловко схватить трость, уронить ее, скрипя, кряхтя и матерясь (в присутствии Инны — только про себя), дотянуться и поднять, водрузить тело в вертикальное положение… целый эпик-квест!

— Так почему? — снова задал вопрос, обойдя стол и встав рядом с Зайкой.

— Тушку списывают вчистую… а я… я слишком устала…

Гая несколько раз шмыгнула носом и бросилась мне на грудь — плакать. Заливая слезами китель, она бессвязно вываливала на меня свои переживания, а я тихо радовался, что стол удачно подвернулся под зад — иначе бы накачанное девичье тело снесло бы меня нахрен. Трость с гулким стуком выпала из рук и закатилась под сейф. Проводил ее грустным взглядом — как теперь доставать? Впрочем, у меня теперь целых две постоянные помощницы-адъютантски-телохранительницы, могу им приказать, заодно полюбуюсь — зад у Тони вполне ничего себе так. Всё равно большего с ними позволить себе нельзя, хотя девицы очень даже намекали. Но я же не совсем долбоёб, чтобы связываться с протеже Русланы Евгеньевны!