Лос Анжелес Таймс
Шрифт:
— Какого именно банка?
— Нам это пока неизвестно, но планируем выяснить. Просто я не считал, что нам стоит с этим торопиться.
— Продолжай.
— Каллабрезе подчеркнул, что хочет вложить деньги в «улицу».
— Боже, Карсон, может быть, имелась в виду Уолл-Стрит. В таком случае, в этом нет ничего особенного.
— Шеф, вам следовало бы прослушать записи, чтобы вникнуть в нюансы, но не думаю, чтобы он имел в виду Уолл Стрит. Он сказал, что ожидает роста капитала из расчета три процента в неделю, и менеджер Кенсингстонского банка согласился, что это вполне возможно.
Шеф
— Пока нет, шеф, но даже если бы нам это удалось, я бы не хотел связываться с таким монстром, как Кенсингтон банк. Полагаю, что банк важен для нас тем, что мог бы вывести на след крупной дичи.
— В этом есть смысл, — кивнул шеф. — И сколько времени понадобится, чтобы получить санкцию прокурора на прослушивание?
— Недели три, — ответил Карсон.
— А у нас есть сговорчивый судья?
— Купер. Он — то, что надо.
— Жди две недели, а после добивайся продления санкции еще на полгода. Я лично подпишу запрос.
— Да, сэр, — радостно сказал Карсон. Это было именно то, чего он добивался. Меньше всего он хотел, чтобы истек срок разрешения на прослушивание. Он вовсе не желал выглядеть глупо.
— А что произошло во время второго визита Каллабрезе? — поинтересовался шеф.
— Он принес с собой еще сто тысяч наличными.
— Ну, очень похоже, что он — мафиози. Никто не таскает с собой такую массу наличных.
— Когда он пришел в первый раз, то упомянул нью-йоркские связи, хотя и не называл имен. Могу поклясться, что он связан с мафией.
— С таким именем, как Каллабрезе, никаких сомнений. Ты не прощупал его через нашу систему?
— Я это сделал, и он там есть, правда, с совсем небольшими грешками. С него сняли отпечатки одиннадцать лет назад, когда он еще был подростком. И с тех пор ничего. Правда, один лосанжелеский детектив недавно делал на него запрос. У меня был с ним разговор. Оказалось, что отпечатки пальцев Каллабрезе были обнаружены в украденной мафиозной «шестеркой» машине, совершившей наезд в целях убийства. Но на поверку оказалось, что на этого Каллабрезе нет никаких бумаг.
— Тогда он — точно мафиози, — заметил все более возбужденный шеф. — Ты не заказал его фото?
— В том то и дело, что в его деле нет ни одной фотографии. Это явное упущение тамошнего полицейского отделения. Но я поставил на его деле флажок, и если он попадется, то об этом станет известно.
— Внеси Каллабрезе в список лиц, подлежащих наблюдению. Я желаю, чтобы за ним следили и как за клиентом банка, и как и за личностью, связанной с отмыванием денег, полученных от торговли наркотиками.
— Есть, сэр.
— Шеф встал с места. — Спасибо, джентльмены. Встретимся в то же время на будущей неделе.
Карсон вернулся к своему рабочему месту в отличном расположении духа. Единственное, что портило настроение, это то, что вряд ли в ближайшее время Каллабрезе проявит себя, но это имя поможет ему при общении с начальством.
Спасибо тебе, Винсент Каллабрезе, кем бы ты ни был, подумал он.
ГЛАВА 33
Детектива Рикардо Ривера разбудил телефонный звонок. Он перевернулся на другой бок и взглянул на стоящие
на тумбочке часы. Было шесть тридцать утра. До одиннадцати ему не надо было никуда спешить. Вот, черт!— Алло?
— Алло, Рикки.
Этого следовало ожидать. — Синди, — закричал он в трубку. — Какого дьявола ты трезвонишь в пол седьмого утра?
— Полагаю, что ты догадываешься сам, — сказала она.
— Черт подери, я собирался встать не раньше одиннадцати. Я мог бы, по крайней мере, поспать еще целых три часа. Ей следовало знать за столько лет совместной жизни, что если его разбудят, то после он уже не заснет.
— Прости, я только желала быть уверенной, что застану тебя на месте.
— Как там Джорджи? — спросил Ривера, в душе ненавидя имя, которое она дала их сыну в честь своего папаши.
— Вчера он играл в футбол и умудрился сломать палец.
— Ты уверена, что он его сломал?
— Уверена, совершенно уверена. В травмопункте ему наложили гипсовую повязку. И он должен носить ее шесть недель.
— Знак отваги, — сказал Ривера, улыбнувшись про себя. Когда-то он сам ходил с гипсовой повязкой на руке, и в глазах девчонок это давало ему сто очков вперед.
— Мне надо выписать чек на оплату больничного счета, — сказала она.
Он сжался, как пружина. — И сколько?
— Триста двадцать долларов.
— Боже! Можно подумать, он сломал позвоночник!
— Они должны были сделать рентген и все необходимое. И это не так уж много, исходя из того, сколько сейчас стоит медицинское обслуживание.
— У тебя на банковском счету лежат деньги?
— Вот потому-то я и звоню. Мне надо положить деньги на счет, чтобы выписать им чек.
— Все равно он сегодня не пройдет через банк, — сказал Рик. Зарплата ляжет на его счет только через два дня.
— Рик, я так не могу. Мне нельзя рисковать кредитной историей теперь, когда я осталась одна. Тем более, что по постановлению ты должен оплачивать медицинские расходы.
— Ладно, по пути на работу я заскочу в банк.
— Спасибо тебе. Да, и вот еще что, Рикки…
— Да, твой чек придет вовремя, можешь не волноваться.
— Правда, Рикки?
— Правда.
— Я так говорю, потому что ты подвел меня уже три раза, и, знаешь, это сильно осложняет мою жизнь.
— Все получишь вовремя.
— Мой адвокат говорит, что если ты задержишь алименты, то в эти выходные не получишь свидания с Джорджи.
— Стало быть, ты шантажируешь меня ребенком?
— Нет, если чек придет вовремя.
— Обещаю, что не подведу.
— И обещаешь сегодня утром положить деньги на счет?
— Да, обещаю.
— Спасибо, Рикки. Увидимся в выходные.
Ривера вскочил с кровати и порылся в ящике стола, в котором хранил чековую книжку. У него там оставалось триста тридцать два доллара. После того, как он выпишет чек, на счету у него останется всего двенадцать баксов. Он сунул руку в карман брюк. Еще двенадцать долларов. Это были деньги на еду, и их едва хватало до получки. Он сел, выхватил пачку счетов из верхнего ящика письменного стола и стал считать на калькуляторе. Оказалось, что погасив все долги, включая алименты, у него после получки останется меньше сотни, с которой надо дожить до следующей зарплаты.