Лощина
Шрифт:
Они действительно нашли несколько запоздалых стручков зеленого гороха. Генриетта ела их сырыми. Герде они не очень нравились, но она рада была уйти от Люси Энкейтлл, которая вызывала в ней еще большую тревогу, чем обычно.
Сейчас Герда говорила свободно, почти оживленно. Все, что спрашивала Генриетта, было понятно, и Герда легко находила ответ. Через десять минут она почувствовала себя значительно лучше и подумала, что, может быть, все будет не так уж страшно.
– Зина начала посещать уроки танцев, – рассказывала Герда, – ей только что пошили новое платье.
Герда подробно и долго описывала фасон. А еще ей удалось найти новый магазин, где продаются заготовки из
«В сущности, сделать Герду счастливой очень легко, – подумала Генриетта. – Она вся совершенно преображается! Нужно только, чтобы ей разрешили свернуться клубочком и сладко мурлыкать!»
Довольные, они болтали, сидя на углу тепличной рамы для огурцов, лучи заходящего солнца создавали полную иллюзию солнечного дня.
Затем наступила пауза, и оживление исчезло с лица Герды. Плечи поникли – олицетворение страдания. Она вздрогнула, услышав голос Генриетты:
– Зачем вы приехали, когда все здесь вам так ненавистно?
– О нет! Что вы! Почему вы так думаете?.. – быстро заговорила Герда. – Так чудесно уехать из Лондона, а леди Энкейтлл так добра, – добавила она, немного помолчав.
– Люси? Она совсем не добрая.
Герда казалась слегка шокированной.
– О, леди Энкейтлл действительно добра. Она всегда очень добра ко мне.
– У Люси прекрасные манеры, и она может быть любезной, но она довольно жестока. Я думаю, потому, что она так не похожа на других. Она не знает, что думают и чувствуют обыкновенные люди. А вы, Герда, вы ненавидите эти визиты! Вы знаете, что я говорю правду. Зачем приезжать, если вам не хочется?
– Видите ли, Джону нравится…
– О, Джону нравится! Почему вы тогда не отпустите его одного?
– Он так не захочет. Он не может радоваться всему этому без меня. Джон так добр. Он считает, что мне очень полезно выезжать за город.
– За городом, конечно, хорошо, – продолжала Генриетта, – но зачем тащить вас к Энкейтллам?
– Я… мне не хотелось бы, чтобы вы считали меня неблагодарной!
– Дорогая Герда! Ну с какой стати вы должны любить нас?! Я всегда считала Энкейтллов отвратительным семейством. Мы все любим собираться и говорить на необычном собственном языке. Я не удивлюсь, если кому-нибудь со стороны хочется порой просто убить нас! Я думаю, пора пить чай, – добавила она, помолчав. – Давайте вернемся.
Генриетта наблюдала за лицом Герды, когда та, поднявшись, направилась к дому. «Интересно, – думала Генриетта, помимо воли привычно наблюдая происходящее как бы со стороны. – Интересно увидеть, как на самом деле выглядели христианские мученицы, перед тем как шагнуть на арену… [25] »
25
В первые века нашей эры христиане подвергались жестоким преследованиям со стороны римских императоров, по приказу которых их заживо сжигали, распинали на крестах, травили на потеху толпе дикими зверями.
Выходя из огорода, обнесенного стеной, они услышали выстрелы, и Генриетта сказала:
– Похоже на то, что истребление Энкейтллов уже началось!
Оказалось, сэр Генри и Эдвард, беседуя об огнестрельном оружии, начали иллюстрировать дискуссию стрельбой из револьверов. Огнестрельное оружие – хобби сэра Генри, и у него собралась неплохая коллекция. Он принес несколько револьверов и мишени, и они с Эдвардом стали соревноваться в стрельбе.
– Хелло, Генриетта! Хочешь попробовать, сможешь ли ты убить грабителя?
Генриетта
взяла револьвер.– Правильно… Так! Теперь целься!
Бах!
– Промазала! – сказал сэр Генри. – Теперь вы, Герда!
– О, я думаю, что я…
– Смелей, миссис Кристоу! Это очень просто!
Зажмурив глаза и вздрогнув, Герда выстрелила. Пуля пролетела еще дальше от мишени, чем у Генриетты.
– О-о, я тоже хочу! – сказала, подходя, Мидж. – Это труднее, чем кажется, – заметила она после нескольких выстрелов. – Но забавно!
Из дома вышла Люси. За ней следовал высокий, мрачного вида молодой человек с сильно выдающимся кадыком на худой шее.
– Это Дэвид! – сказала леди Энкейтлл.
Затем, взяв револьвер у Мидж, перезарядила его и, пока муж здоровался с Дэвидом, не говоря ни слова, всадила три пули близко от центра мишени.
– Отлично, Люси! – воскликнула Мидж. – Я не знала, что стрельба из револьвера входит в число твоих талантов!
– Люси всегда убивает своего противника, – серьезно заметил сэр Генри.
Помолчав, он задумчиво сказал:
– Однажды это оказалось очень кстати. Помнишь, дорогая, тех головорезов, которые напали на нас на азиатском берегу Босфора [26] ? Двое навалились на меня, и мы катались по земле. Они хотели меня задушить.
26
Босфор – узкий пролив между Мраморным и Черным морем.
– А что сделала Люси?
– Она дважды выстрелила в эту свалку. Я даже не знал, что у нее был пистолет. Одному прострелила ногу, другому плечо. Я был на волосок от гибели. Понять не могу, как она не попала в меня?!
Леди Энкейтлл мило улыбнулась мужу.
– Думаю, иногда приходится рисковать, дорогой, – сказала она мягко. – В таких случаях нужно действовать быстро, не раздумывая.
– Отличная мысль, дорогая! – воскликнул сэр Генри. – Хотя меня слегка огорчил тот факт, что риску подвергался я сам!
Глава 8
После чая Джон пригласил Генриетту погулять, а леди Энкейтлл заявила, что обязательно должна показать Герде свой рокарий, хотя, конечно, сезон не очень подходящий.
«Прогулка с Джоном, – думала Генриетта, – совсем не похожа на прогулку с Эдвардом. С Эдвардом можно потихонечку брести. Он не любит себя утомлять». А за Джоном она поспевала с трудом. Когда они добрались до Шавл-Дауна, Генриетта взмолилась, задыхаясь:
– Джон, ведь это не марафон [27] !
27
Марафон – спортивный бег на дистанцию 42 км 195 м (по названию древнегреческого поселения в Аттике к северо-востоку от Афин, где в 490 году до н. э. греки в сражении победили персов; воин, посланный с вестью о победе в Афины, добежав без остановки до города и передав сообщение, упал замертво).
– Я тебя совсем загонял! – Он замедлил шаг и улыбнулся.
– Да нет, я… просто зачем это нужно? Мы ведь не поезд догоняем. Откуда такая неистовая энергия? Ты что, пытаешься убежать от самого себя?
Джон резко остановился.
– Почему ты так говоришь?
– Я не имела в виду ничего определенного. – Генриетта с удивлением смотрела на него.
Джон снова двинулся вперед, но шел теперь медленнее.
– По правде говоря, – сказал он, – я устал… очень устал…
Генриетта уловила в его голосе нотку апатии.