Лощина

Наклонившись вперед, чтобы зажечь сигарету от зажигалки сэра Генри, Пуаро увидел небольшую стопку спичечных коробков… шесть штук, сложенных на маленьком столике одного из диванов.

Эта деталь поразила его своей необычностью.

Глава 12

– Половина третьего, – сказала леди Энкейтлл.

Она сидела в гостиной вместе с Мидж и Эдвардом. Дверь в кабинет сэра Генри была закрыта; оттуда доносились тихие голоса. Кроме сэра Генри, там были Эркюль Пуаро и инспектор Грэйндж.

Леди Энкейтлл вздохнула.

– Знаешь, Мидж, я чувствую: что-то надо предпринять с ленчем. Конечно, кажется очень бессердечным сесть за стол, как будто ничего не случилось. Но, в конце концов, мосье Пуаро был приглашен на ленч, и он, наверное, голоден. К тому же он не может быть в такой степени, как мы, огорчен тем, что бедный Джон Кристоу убит. И хотя мне есть не хочется, но Генри и Эдвард, должно быть, невероятно голодны, после того как все утро стреляли в лесу…

– Дорогая Люси, обо мне не беспокойся, – сказал Эдвард.

– Ты, Эдвард, всегда очень деликатен! И потом Дэвид… Я заметила, как он много ел вчера за обедом. Должно быть, люди, занятые интеллектуальным трудом, всегда нуждаются в большом количестве пищи. Между прочим, где Дэвид?

– Он поднялся в свою комнату, когда узнал, что случилось, – ответила Мидж.

– Ну что ж, довольно тактично с его стороны. Думаю, он почувствовал себя неловко. Конечно, что ни говори, а убийство создает определенные трудности – угнетающе действует на прислугу и нарушает установленный порядок… На ленч сегодня должны быть утки. К счастью, их можно есть и холодными. А как быть с Гердой? Подать что-нибудь ей в комнату? Может, немного крепкого бульона?

«В самом деле, Люси просто бесчеловечна!» – подумала Мидж. И тут же усомнилась в своей правоте. Может, Люси, наоборот, слишком человечна и потому так шокирует окружающих? Разве не правда, что трагедии сопровождаются заурядными, тривиальными проблемами? Это правда, простая и неприкрашенная! Люси просто высказала то, в чем большинство людей не признаются. На самом деле все помнят о прислуге, беспокоятся об обеде и даже испытывают голод. Мидж и сама в эту минуту чувствовала себя голодной! «Хочется есть, – думала она, – и в то же время тошнит при мысли о еде. Странное сочетание!» Ну и, конечно, все испытывают неловкость, не зная, как теперь относиться к этой тихой, заурядной женщине, которую все еще вчера называли «бедняжкой Гердой» и которая, очевидно, скоро предстанет перед судом по обвинению в убийстве мужа.

«До сих пор я считала, что такое случается только с другими людьми, – думала Мидж. – Это не может быть с нами! – Через комнату она посмотрела на Эдварда. – Не должно случиться с такими уравновешенными людьми, как Эдвард».

Глядя на Эдварда, Мидж немного успокоилась: он так рассудителен, добр и сдержан.

Вошел Гаджен и, конфиденциально склонившись, произнес приглушенным (соответственно обстоятельствам) голосом:

– Сандвичи и кофе сервированы в столовой, миледи.

– О, благодарю вас, Гаджен! Гаджен неподражаем! – сказала леди Энкейтлл, как только дворецкий удалился. – Что бы я без него делала! Он всегда знает, как надо поступить! Действительно, большие сытные сандвичи не хуже, чем полноценный ленч… К тому же в них нет ничего бессердечного, вы понимаете, что я имею в виду…

– О, Люси, не надо!..

Мидж вдруг почувствовала, как горячие слезы побежали по щекам. Леди Энкейтлл с удивлением прошептала:

– Бедняжка! Все это слишком потрясло тебя.

Эдвард подошел к дивану и, усевшись рядом с Мидж, обнял ее за плечи.

– Успокойтесь, малышка Мидж!

Уткнувшись ему в плечо, Мидж плакала, испытывая облегчение. Ей почему-то вспомнилось, как добр был к ней Эдвард, когда в Эйнсвике у нее умер кролик.

– Это шок, – мягко сказал Эдвард. – Люси, можно я налью ей коньяку?

– На буфете в столовой. Не думаю…

В комнату вошла Генриетта, и Люси сразу замолкла, Мидж выпрямилась, а Эдвард весь напрягся и сидел неподвижно.

«Что чувствует сейчас Генриетта?» – думала Мидж. Ей почему-то не хотелось смотреть на кузину… К тому же та держалась странно.

Генриетта выглядела, пожалуй, воинственно. Она вошла с высоко поднятой головой, на щеках румянец, движения быстрые.

– О, это ты, Генриетта! – воскликнула леди Энкейтлл. – А я уж думала… Полицейский с Генри и мосье Пуаро. Что ты дала Герде? Коньяк? Или чай и аспирин?

– Я дала ей немного коньяку… и грелку.

– Правильно, – одобрила леди Энкейтлл. – Этому учат на занятиях по оказанию первой помощи… Я имею в виду, при шоке – грелка и коньяк. Теперь, правда, против стимуляторов, но, я думаю, это просто мода. В Эйнсвике, когда я была еще ребенком, мы всегда давали коньяк при шоке. Хотя на самом деле, я думаю, у Герды не совсем шоковое состояние. В общем, я не представляю, что чувствуют, убив мужа… Это невозможно себе представить, но все-таки это не шок. Я хочу сказать, в этом случае нет фактора неожиданности.

Холодный как лед голос Генриетты нарушил мирную атмосферу гостиной:

– Почему вы все уверены, что Джона убила Герда?

В наступившей тишине Мидж ощутила перемену в настроении присутствующих… Смущение, натянутость и, наконец, напряженность…

– Это казалось очевидным, – произнесла через некоторое время леди Энкейтлл. Голос ее был совершенно ровным. – А что ты предполагаешь?

– Разве не могло быть так, что Герда, придя к бассейну, увидела там Джона… лежащим на земле и только подняла револьвер, как мы все подошли.

Снова воцарилось молчание. Затем леди Энкейтлл спросила:

– Это Герда так говорит?

– Да.

Ответ Генриетты не был простым подтверждением, в нем чувствовалась сила, и прозвучал он неожиданно, как револьверный выстрел.

Брови леди Энкейтлл высоко поднялись, затем она сказала с явной непоследовательностью:

– Сандвичи и кофе сервированы в столовой.

Она слегка запнулась, когда в гостиную вошла Герда Кристоу.

– Я… я чувствую, что не могу больше лежать, – быстро, извиняющимся тоном произнесла Герда. – Так… так тревожно!

– Вы должны сесть! – воскликнула леди Энкейтлл. – Вы должны немедленно сесть!

Согнав Мидж с дивана, она усадила Герду, подложив ей под спину подушку. «Бедняжка!» Слова и действия леди Энкейтлл выражали заботу и в то же время казались совершенно бессмысленными.

Эдвард подошел к окну и стал смотреть в сад.

– Я… я только сейчас начинаю понимать, – сказала Герда, отбросив со лба прядь неопрятных волос. Она говорила нервно и обескураженно. – Понимаете, я не могла поверить… Я все еще не могу поверить, что Джон… мертв! – Она начала дрожать. – Кто мог его убить? Кто же мог… его убить?