Лошадиный остров

— А я и не думаю возвращаться обратно! Это вы, наверное, хотите от меня избавиться. Я только так болтаю. Душа у меня молодая, как у вас. Вот только ноги дряхлые.

И она храбро двинулась дальше.

Завидев нас, Люк сейчас же запрыгал по камням навстречу. Когда мы дошли до спуска, он уже был наверху и сказал, обращаясь к бабушке:

— Простите меня, миссис Конрой, мадам, но я сейчас сделаю одну штуку.

Без дальнейших церемоний он подхватил бабушку на руки и понес ее вниз с такой легкостью, как корзину морских водорослей. Бабушка только вскрикнула и больше не произнесла ни звука. Мы с Пэтом шли по обе стороны — у нас от страха душа в пятки ушла: вдруг Люк уронит бабушку. Бабушка — это видно — очень легкая, но ее пышные юбки мешают Люку смотреть под ноги. Мы боялись, что он может попасть ногой в расщелину и упасть наземь вместе со своей ношей. Что мы скажем отцу Пэта, если не вернем домой его мать в целости и сохранности? Но, видно, больше всех мы боялись бабушки Пэта: ведь мы и помыслить не смели отправиться в плавание без нее.

Скоро мы поняли, что за Люка можно не опасаться. У него было поразительное чутье: его нога всякий раз попадала именно туда, куда надо. И он даже не запыхался.

— Мне частенько приходится выходить в море ночью, — объяснил он, — потому я так легко хожу по камням вслепую. Вам не страшно, миссис Конрой? — закончил он с беспокойством.

— Нет, — твердо сказала бабушка, — ни капельки не страшно.

У самой воды Люк осторожно опустил бабушку на землю. Она одернула фартук, пригладила седые волосы и поплотнее закуталась в шаль. Потом поглядела на обрыв, по которому мы только что спустились, и любезным голосом проговорила:

— От души вас благодарю, Люк, за помощь. Можно подумать, что вы только то и делаете всю жизнь, что носите женщин по скалам.

Вдруг она вскрикнула и показала пальцем на большой камень:

— Пэтчин, глянь, кто хочет пожелать нам попутного ветра! Ну-ка, мисс Доил, выходите из-за скалы и попрощайтесь с нами, как подобает благовоспитанной женщине!

Мы все повернулись, куда показывала бабушка, и мне стоило большого труда сдержать смех. Из-за большого камня явилась собственной персоной мисс Доил. Вид у нее был, как всегда, гордый и неприступный, только сейчас она прихрамывала на одну ногу: ведь идти ей пришлось через весь остров. А сколько нам было известно, ни она, ни ее сестра никуда не ходили пешком. Один или два раза они осчастливили наш дом своим королевским присутствием, бывали изредка и у других жителей острова, но всегда для визитов пользовались двуколкой. Сейчас она являла собой довольно жалкое зрелище: волосы висели сосульками, платье порвалось, у одной туфли оторвался каблук. Я был сильно зол на нее за то, что она нагнала на меня такого страху.

— Что вы здесь делаете? — закричал я. — Зачем следите за нами? Возвращайтесь домой и попробуйте только заикнитесь кому-нибудь о том, что вы здесь видели! Вам тогда не поздоровится!

— Ты очень грубый мальчик, — заметила мисс Доил. — Я все про тебя расскажу твоему отцу.

— Ступайте-ка домой, мадам, — сказал ей Люк. — Не задерживайте нас.

— Кто этот человек? — требовательным тоном спросила мисс Доил у Пэта. — И по какому праву он похищает миссис Конрой?

— Это твою бабушку, наверное, когда-то похитили, а меня похитить нельзя,-отрезала бабушка. — Я просто хочу прокатиться под парусом. Ступай-ка домой поскорее, будь паинькой. А то тебя ночь на дороге застанет.

Но мисс Доил не двигалась с места. Тогда Люк сказал:

— Ну, вот что, ребятишки. Нам нельзя попусту терять время, пора отчаливать.

Люк прыгнул в лодку, мы подхватили бабушку и подали ее ему. Мисс Доил все стояла и не спускала с нас глаз. Пока мы возились с парусом, она подошла ближе и буквально сунула в парусник нос. Ну как от нее отделаться? Разве только камнем швырнуть! Но мы не могли этого сделать, все-таки она женщина, объяснили мы бабушке, подсказавшей нам, как избавиться от надоеды.

— Мне стыдно за тебя! — сказала ей бабушка, презрительно фыркнув.

Мисс Доил стояла так близко, что у меня мелькнула мысль: уж не хочет ли она в последний момент прыгнуть к нам? Я не мог понять, что она затевает и почему ее так волнует наша поездка. Мы отчалили — она, однако, не шевельнулась. Когда мы отошли от берега на ярд, мисс Доил повернулась и стала карабкаться вверх по скалам. Добравшись до кромки обрыва, она остановилась, выпрямилась и встала как вкопанная, провожая нас взглядом, покуда мы не отплыли ярдов на триста. Потом заковыляла вдоль берега и вскоре затерялась среди скал.

Глава 13 МЫ СНОВА НА ОСТРОВЕ

— Кто эта бедная сумасшедшая? — спросил Люк. — У нее такой вид, точно она всю жизнь просидела за медной решеткой на почте.

Мы ответили, что мисс Доил и ее сестра и в самом деле служат у нас в Гаравине на почте.

— Я так и думал, — сказал Люк, глубокомысленно кивнув головой. — Почта всегда плохо действует на людей.

— Ваша правда, — отозвалась миссис Конрой. — Но только она не сумасшедшая. Она скверная. На ней черти ездят, я сама видела.

Мы не имели ни малейшего понятия, с чего это мисс Доил вздумалось за нами шпионить. Люк сказал:

— Жаль, что я не мог сбить ее со следа. Отсюда можно плыть только в двух направлениях: на северо-запад к Лошадиному острову и на юго-восток в Гаравин. Но туда нельзя, там нас могут заметить, чтоб ей пусто было.

Хотя мы старались больше не думать о мисс Доил, у всех у нас появилось какое-то неприятное предчувствие. Пока берег был виден, мы с Пэтом не отрывали от него глаз: вдруг в последнюю минуту появится армия инишронцев? Но там было все спокойно, даже ни одна птица не вспорхнула. Мы вздохнули с облегчением и посмотрели на бабушку. Она сидела на корме, закутавшись в шаль, подушкой ей служил старый парус. Вид у нее был предовольный.

— Давайте больше не будем говорить о мисс Доил. Не стоит портить себе настроение в такой прекрасный день, — сказала она. — Все равно с ней уже ничего не поделаешь. Вот доживете до моих лет, может, поймете тогда одну мудрость: глупо убиваться из-за того, что непоправимо.

И бабушка стала показывать нам разные приметы на коннемарском побережье, которые она помнила с юности: маленькие островки, рифы. Она называла их; одни названия нам были знакомы, другие уже давно забылись.

Мы увидели Лошадиный остров, еще находясь под защитой высоких скал Инишрона. Бабушка как-то вся напряглась и выпрямилась.

Лицо у нее выражало вместе и досаду и любовь. И я сразу вспомнил отца: он всегда с таким видом говорил о нашей черной корове. Ну и норовистая была скотина! Выгонишь ее пастись, а она удерет невесть куда; отец, бывало, весь остров обойдет, пока ее отыщет. Но кончал он всегда одним: лучше его буренки нет на всем свете; хоть серебром обсыпь, хоть золотом, он с ней ни за что не расстанется. Старая миссис Конрой немало настрадалась на острове, но сердце ее до сих пор принадлежало этому клочку земли. Сомнения в том не было. Пэт хотел было что-то спросить, но промолчал, пошел на корму и поправил у бабушки за спиной парус. Остаток пути бабушка дремала, и мы вели себя тихо, боялись ее разбудить.

В открытом море ветер развел крупную зыбь. И хотя присутствие Люка подбадривало нас, плавание было не очень приятное. Парусник казался слишком мал — океан огромен. Сильный ровный ветер свистел в снастях. Иногда казалось, что он отрывает лодку от воды и снова швыряет на пляшущие волны. Две или три чайки летели за нами, не отставая.

Постепенно синее пятно острова начало зеленеть. Солнце, спрятавшись за него, садилось. По небу, сколько хватало глаз, была размазана легкая розовая дымка. Море немного успокоилось. Первым нарушил молчание Люк: