Лотерея блатных
Шрифт:
Вижу, она берет кусок картона, складывает его вчетверо и кладет в конверт.
– Вот, – шепчет она. – Но тот был немного тяжелее... Я сую между слоями картона мою связку ключей,
– Такой?
– Совершенно точно...
– Так, теперь еще одна деталь, о которой я забыл вас спросить: как был написан адрес?
Ее взгляд на секунду затуманивается.
– От руки, – вспоминает она. – Заглавными буквами. Я пишу на листке имя и фамилию погибшей, добавляю:
«До востребования, почтовое отделение, ул. Ла Тремойль, Париж».
– Вы можете переписать
– Конечно...
Она высовывает язык, который мог бы служить не только для наклейки марок, и пишет три строчки, о которых я ее попросил.
Когда она закончила, я сую конверт в карман.
– Спасибо.
Пинюш в надвинутой на глаза шляпе изображает перед публикой великого сыщика. Прямо адмирал на капитанском мостике эсминца. Так и слышишь его голос: «Открыть огонь!» или «Право руля».
Я быстро выхожу и направляюсь к своей машине.
Глава 6
Приближается полдень, и в почтовом отделении на улице Ла Боэси целая толпа народу. Окошко «До востребования» осаждают особо рьяно. Там полно молоденьких работниц с озабоченными минами, несколько неверных жен и сумасшедших юнцов. Все обуреваемые жаждой получить корреспонденцию. Эти жалкие образчики рода людского нуждаются в еженедельных пылких клятвах. Это помогает им жить. Так они меньше чувствуют одиночество. А где-то есть еще одна угорелая кошка (или кот), посылающая им привет! О них где-то думают... Они не одиноки. В общем, дурь собачья!
Вечная комедия, в которой каждый нуждается, чтобы верить в себя! Стадо мыслящих свиней с огнем, горящим в заднице. Они внушают мне жалость... Готов купить пузырек красных чернил, чтобы подписаться под этими словами вместо крови, а то она слишком светлая! Впрочем, у большинства мужиков в жилах как раз и текут красные чернила!
Я бегу подальше от этого хвоста жалких недоумков к окошку «Оплата писем». Если бы сотрудница из «Оплаты» могла мне помочь, я был бы у нее в неоплатном долгу. Что вы сказали? Неудачный каламбур? Спасибо, я и сам заметил. Видимо, профессиональная деформация.
Малютка просто очаровательна. У нее голубые глаза, миленькая мордашка и восхитительный рот, украшенный заячьей губой.
Я без слов протягиваю ей мой конверт. Она его берет, взвешивает на руке и кладет на весы.
– Письмо или образец?
– Письмо!
Она сверяется с табличкой весов и цен. А пока я открою вам окошко моих мыслей. Я пришел сюда из-за детали, которая наверняка ускользнула от вашего внимания по причине слабоватого развития ваших мозговых клеточек: письмо с бомбой было надлежащим образом оплачено. Вывод: отправитель его взвешивал... Поняли? Ну и хорошо.
– Семьдесят пять франков, – сообщает малютка. Она начинает отделять от блока марки, но я ее останавливаю:
– Подождите...
Она поднимает на меня свои глаза небесного цвета, такие прекрасные, что один из них внимательно следит за другим благодаря конвертирующему страбизму.
– Да?
Я предъявляю ей мое удостоверение. Она берет его, подносит к носу
и читает: «Полиция».– Мадемуазель, вы работали вчера на этом месте?
– Да, а что?
– Внимательно посмотрите на конверт, на который собирались наклеить марки. Он вам ничего не напоминает?
Мой вопрос сбивает ее с толку. Она внимательно смотрит на мен, потом на письмо.
– Что?.. – в испуге бормочет она.
– Послушайте, мне известно, что через ваши руки ежедневно проходят сотни писем и бандеролей... Однако, возможно, вы запоминаете некоторые, чей вид, вес или форма показались вам... необычными?
На сей раз просекла. Она берет мой конверт, крутит в своих хорошеньких ручках, усеянных волосатыми бородавками, потом читает надпись и грациозным движением шеи с эллептическим зобом поворачивает ко мне сияющее лицо:
– Ну да, я его помню: фамилия перед именем... Так редко делают, когда пишут даме...
– Вы помните человека, который принес это письмо?
– Да, прекрасно помню. Это была дама... И ржет, аж сгибается пополам!
– Почему вы смеетесь?
– Я не смею вам сказать...
Если бы я мог себе позволить, то заставил бы ее сожрать все марки вместе с весами.
– Послушайте, лапочка, я уже взрослый мальчик, и моя мама мне все рассказала, так что рожайте!
– Эта самая особа...
– Ну?!
Это что, лизальщица зада марок хочет довести меня до инфаркта? Давно я не испытывал такого напряжения, клянусь!
– Я ее знаю.
Мое изумление так велико, что вы бы успели сварить яйцо всмятку прежде, чем я прихожу в себя.
– Вы ее знаете?
– Да. То есть чисто визуально... Она работает на тротуаре в районе церкви Сент-Мадлен.
И личико юной красавицы заливается краской вокруг огромного родимого пятна бордового цвета, украшающего ее правую щеку.
Я говорю себе, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тут какое-то совпадение.
– Вы уверены в том, что говорите?
– Да. Я даже припоминаю одну деталь... Не знаю, заинтересует ли она вас...
– Я вам это скажу, когда узнаю, что это за деталь.
– Женщина, о которой я вам говорю, попросила меня не очень сильно шлепать штемпелем по конверту, потому что в нем лежало что-то хрупкое!
Вот теперь, ребята, я получил веское подтверждение
Правдивости ее слов!
– Вы говорите, что эта достойная особа работает на тротуаре в районе Мадлен?
– Да, на улице Сэз... Я вижу ее там каждый день в полдень, потому что обедаю с моим женихом в баре по соседству.
– Вы можете позвать директора? Она его зовет своим козлиным голосом с приятными блеющими интонациями, перекрывая шум. Тот является. Холодный, корректный.
– В чем дело?
Она показывает на меня:
– Этот месье из полиции; он хочет с вами поговорить. Я достаю удостоверение. Его надо всегда держать под рукой, если хочешь поразить своих сограждан.
– Мне на полчаса нужна ваша служащая, чтобы получить от нее крайне важные свидетельские показания. Вы можете ее заменить на это время?