Лотерея для неудачников

– Может, объяснишь, что стряслось? – спросила Валечка, ковыряя пальцем мягкую ткань ободка. – Мы со Славиком вообще-то…

– Ну вот, снова-здорово! – возмутилась Ленка. – Да переживет он без тебя один день! Погоди-ка секундочку…

Пока Ленка шушукалась с кем-то на другом конце провода, Валечкин мобильник затрещал «Славикову» мелодию.

– Я сейчас, Ленчик, – буркнула Валечка в надежде, что подруга ее услышала, и схватила трубку мобильного.

– Привет, зая! – донесся до нее чересчур взволнованный голос Славика. Обычно Валечка слышала этот тон, когда Славик собирался опоздать или вообще отменить встречу.

– Привет, – уныло отозвалась она.

– Слушай, зай, ты очень рассердишься, если мы кино перенесем?

– На сколько?

– На завтра, зай. Раньше никак не могу. На работе – запара черная. Не вырваться.

«А я переживала, что откажу Ленке», – вздохнула про себя Валечка.

– Конечно не рассержусь. У тебя проблемы?

– Есть, но решабельные. При встрече, зай. По телефону неудобно. И долго. А мне бежать пора. Ну что, пока, зай?

– Пока, – бросила Валечка и схватила трубку городского телефона, из которой уже доносился настойчивый Ленкин голос.

– Ну ты куда пропала?

– Да Славик звонил. Сказал, киношка отменяется. Так что придется сидеть дома, раз такие коврижки…

– Да ладно те, чего раскисла, как Собчак после сауны? Не сегодня, значит, завтра сходите… Валюш, ты уж меня выручи, лады?

– Лады, – обреченно кивнула Валечка. – А кто звонить будет?

– Естественно, мужчина. Зовут Сергеем. Скажешь ему, что я сегодня занята. Траблы на работе, бабушка заболела, ну, в общем, что-нибудь придумай, ок? Мобильный я дома забыла, а тебя вот попросила передать, что никак у нас с ним сегодня не склеится. Лады?

– Лады. Ленчик…

– Чего?

– А ты сегодня вернешься?

– Не знаю, а что?

– Если поедешь сюда, купи мне пиццу…

– Обойдешься. Полнота, Валечка…

– Да знаю я – лучший друг одиночества.

– Вот-вот. Так что сиди, родная, на диете. Ну все, пока, я бегу.

– Пока…

Оставшиеся полдня Валечка просидела в ожидании злополучного звонка, тупо глядя в телик и лузгая семечки. «Самый гадский фильм», на который собирался вести ее Славик, в общем-то не так уж ее интересовал. Обидело другое: остаться в выходные в гордом одиночестве. А что, если и завтра Славик работает? Тогда сидеть ей дома до начала следующей рабочей недели. Вот досада!

В половине шестого позвонил загадочный Сергей. Он деловито попросил Лену Калинину и не менее деловито осведомился, когда она вернется. Валечка пропела все как по нотам, хотя и поморщилась – не любила врать, но сейчас ложь была ради Ленкиного блага. В общем и целом Сергей ее ответами удовлетворился, но все же, как показалось Валечке, в его тоне проскочили нотки недоверия. Валечка надеялась, что ей это только показалось, и еще подумала, что Ленке, наверное, не стоит об этом говорить. Зачем волновать подругу своими необоснованными подозрениями?

В шесть часов Валечка почувствовала неумолимый голод – семечки не очень-то его утолили – и решила, наплевав на Ленкины предостережения, дойти до ближайшего магазина и купить пиццу. Одиночество, не одиночество – какая разница? Вчера она весь день просидела на черных сухариках и чае без сахара. И что? Сидит дома одна в субботний вечер…

На ходу застегнув короткое черное пальтишко, Валечка зашла в лифт. В кармане что-то шуршало. Может быть, деньги? Валечка вытащила из кармана скомканную бумажку ярко-оранжевого цвета. Ах, это… Она вспомнила странную лотерею, чудного старичка и улыбнулась. Ей так и не удалось о нем рассказать ни Ленке, ни Славику, ни Людке Овсеевой. Эти трое постоянно затыкали ее на полуслове, а потом Валечка и сама забыла об этой нелепой ситуации. Интересно все-таки, кому нужна такая лотерея? И сколько старичок на ней заработал? Все-таки пять рублей – совсем маленькие деньги. Какой смысл весь день бродить по ВДНХ и торговать копеечным товаром? Который еще не факт, что кто-нибудь купит… А интересно, стишки он сам придумывал? Валечка сунула билетик в карман и решила проверить память, прочитав «свой» стишок наизусть. Ничего не получилось. Вспоминались только отдельные рифмующиеся слова: «правда», «шарада», «чему», «почему» или не «чему» вовсе, а что-то другое… Впрочем, какая разница? Нет смысла и вспоминать…

Дома Валечка подогрела пиццу и с наслаждением вонзила зубы в мягкое тесто. Съев пиццу, всю, без остатка, она испытала привычное чувство вины. «Ну вот, опять сорвалась, обязательно наберу, и Славик сто пудов это заметит», – с неудовольствием подумала Валечка. В ванной, разглядывая свой округлившийся живот, она снова пообещала себе день сухариков с чаем.

– Какая же ты слабовольная! – укоряла она свое отражение. – Ну как так можно?!

– Очень даже можно, – ответило отражение, которого хлебом не корми, дай только поспорить. – И почему, интересно, нельзя? Потому что твоя подружка так сказала? Слушай ее больше. Она тебе еще не то посоветует. Отправишься на тот свет со своими диетами, если будешь ее слушать. Есть надо в меру.

– По-твоему, большая пицца – это в меру? – ехидно поинтересовалась Валечка.

– Нет, – криво усмехнулось отражение. – Но если бы ты вчера не сидела на своих сухариках, сегодня бы мне не захотелось большую пиццу.

– Да ну тебя, – раздраженно бросила Валечка и вышла из ванной.

В воскресенье вернулась Ленка, обалденно красивая, несмотря на следы бурно проведенной ночи и слегка растрепанные волосы. На ней было какое-то изумительно декольтированное алое платье, в руках – роскошный букет белоснежных роз – эх, как бы сейчас пригодилась любимая Валечкина ваза! – а на губах блуждала улыбка счастливейшей из женщин.

Новый роман, неплохо зная подругу, заключила Валечка. И не ошиблась.

– Серега звонил? – прямо с порога спросила Ленка.

– Ага.

– Сказала, как надо?

– Ну да.

– А он как?

– Вроде поверил. А ты откуда, Ленчик?

– Да погоди ты, раздеться дай… И чаю сделай – замерзла как собака.

– Угу.

Протирая сонные глаза, Валечка поплелась на кухню. Ленка быстро приняла душ и присоединилась к подруге. Во всем ее облике чувствовалась какая-то необузданная радость, но вместе с тем Ленка словно винила себя за эту радость. Это было видно по ее глазам, перебегающим с одного предмета на другой. Наверное, из-за Сергея, решила Валечка и не стала донимать подругу расспросами. Сама расскажет, если захочет…

Поставив цветы в трехлитровую банку с выцветшей этикеткой, на которой все еще виднелась блеклая надпись «Томаты от деда Егора», Валечка вскипятила воду и заварила чай. Ленка выпила чаю и ожила, пришла в свое обычное состояние повышенной болтливости.

– Спасибо, Валюш… Чай меня прямо к жизни вернул. Вымоталась, как Собчак после тусы. Красивые цветочки? – кивнула Ленка на букет.

– Совершенно замечательные… – пробормотала Валечка, с трудом сдерживая зевоту. Своим звонком Ленка подняла ее в нехарактерное для выходной побудки время: семь утра. Подруга – уже не впервые – оставила дома ключи, поэтому пришлось звонить в дверь, которую Валечка открыла, позабыв про вдолбленный с детства вопрос «кто там?».

– Я тут познакомилась с одним… Такой милый мальчик, ну просто прелесть. Знаешь, я с ним как будто второй раз родилась. Вот смотрю на него и вспоминаю свои шестнадцать – первые букеты, робкие поцелуи, ну и всю прочую хреновую романтику.

– Почему хреновую? – поинтересовалась Валечка.

– Да потому что кайфа полно, да и то, правда, по первому времени, а денег ни фига…

– А деньги тут при чем? Ты же о романтике.

– А при том, Валечка. Все при том, что никакая романтика без денег не протянет.