Ловцы книг

А ещё, – это Самуил не сказал, а очень внятно подумал в надежде, что Юрате его услышит, – я же никогда не праздновал Рождество в ТХ-19. Только в книжках о нём читал. Хороший праздник. Про радость, утешение и надежду; неважно, что она не сбылась. И вдруг такая возможность! Есть к кому ввалиться на ночь глядя с подарками. Что ж я, совсем дурак – её упускать?

– Мы с Данкой затеяли рождественский пунш, – сказала Юрате, не отрывая глаз от кастрюли. – С сидром, клюквой и белым ромом. По рецепту из интернета, прикинь. Доварю и сразу обрадуюсь. И тебе, и сигарам с вопросами. А сейчас не могу. За ним глаз да глаз. Не дай бог закипит.

Потом Самуил раздавал подарки. Он долго и тщательно их выбирал. Непростая задача – и удивить, и порадовать, и не выдать себя. Только с Юрате легко, ей сигары из Тёнси, она сама их просила, и вообще всё знает о наших делах. Но остальные, при всём уважении, вряд ли готовы вот так сразу в честь праздника ужиться с идеей о множественности миров. А даже если готовы, всё равно сообщать информацию о Содружестве Девяноста Иллюзий жителям цивилизаций типа ТХ, ЫШ, ММ, РЬ (и ещё восемнадцать, если не ошибаюсь, групп, согласно классификации Большого Издательского совета) строго запрещено. Среди Ловцов, конечно, вряд ли отыщется такой, кто ни разу в жизни не нарушил ни единого правила техники безопасности. Но на то и правила, чтобы нарушать их только в случае крайней необходимости, а не по пустякам.

Самуила выручил фермерский рынок. Там домашнее вино на разлив в бутылках без этикеток, сыр завёрнут в бумагу, инициалы мастера, буквы нездешнего алфавита на самодельной посуде вполне сойдут за красивый фирменный знак, а конфеты можно аккуратно переложить в коробки без надписей. И шарф, который он выбрал для Даны, выглядит как вполне обычный, просто очень красивый и тёплый шарф, а что полосы – зелёная, жёлтая, синяя – в честь радуг над Козни, совершенно не обязательно объяснять.

Подарков он нарочно набрал с запасом – чёрт их знает, как они празднуют, вдруг в «Крепости» сегодня толпа. Но Рождество в Литве – домашний праздник, когда за столом собирается вся семья. Поэтому кроме Юрате, Артура и Даны здесь были только старик Три Шакала, Труп, который не смог уехать в Германию, и Наира, не попавшая к родителям в Ереван. Им и достались подарки. Каждому – много. Счастья, по выражению Даны, полные штаны. А самым счастливым был сам Самуил, которому в силу особенностей судьбы и профессии редко удаётся играть любимые роли феи-крёстной и всеобщего старшего брата. Будь его воля, он бы сюда (и не только) ежедневно подарки мешками носил.

– Ну ты Санта, конечно, – резюмировала Юрате, наконец доварившая пунш. – И волхв что надо. И будем считать, добрый знак.

– По-моему, – сказала Дана, кутаясь в новенький шарф, – за твоё внезапное появление надо нарисовать благодарственное ретабло. Святому Николаю, собственно. Явно же по его ведомству происшествие. Он тебя, сто пудов, и прислал!

– Я могу! – обрадовался Артур. – Меня, было дело, водили на арт-терапию. Когда родители так испугались, что со мной всё внезапно стало в порядке, что решили срочно лечить. Было здорово. То есть, мне нравилось, а терапевтам – не очень. Я такую жуть рисовал, что мне чуть не влепили новый диагноз. Но для ретабло, по-моему, самое то. В Мексике мог бы сделать карьеру! У нас есть бумага или картон?

Разрезали пустую коробку, порывшись в сумках, ящиках и карманах, нашли три чёрных ручки, две синих, зелёный карандаш, красный фломастер и жёлтый прозрачный маркер. Артур рисовал, все, столпившись вокруг, давали советы, Наира требовала изобразить её в бальном платье, а не в домашних спортивных штанах, конъюнктурщик куница Артемий сидел на плече Самуила, сообразив, кто тут сегодня самый любимый и главный гость. Вразнобой диктовали художнику: «Дана, Артур, Юрате, Три Шакала, Наира, Труп, куница Артемий и котик Раусфомштранд благодарят святого Николая Чудотворца за визит марсианина с Юпитера Самуила, который пришёл к нам с подарками в канун Рождества». Три Шакала, добрый католик, говорил: «Это вы хорошо придумали! Вот теперь у меня праздничное настроение, как будто в костёл сходил». Труп требовал вставить перед именем Наиры эпитет «прекрасная», Наира кричала: «Не надо, пусть это будет секрет!» В итоге решили назвать «прекрасными» всех. «Прекрасная Дана», «прекрасный Артур», и так далее. «Прекрасного Чудотворца прекрасно благодарят». Так хохотали, что Самуил почувствовал себя пьяным прежде, чем попробовал пунш.

Поскольку в «Крепости» не нашлось ни липучек, ни кнопок, готовое ретабло прибили к стене здоровенным гвоздём. И наконец подняли бокалы. В смысле, разномастные кружки с пуншем. За тебя! – говорили все Самуилу. – За Рождество! За жизнь! И за нас.

– Пунш зашибись получился, – сказал Самуил, поставив пустую кружку на стол. – И всё остальное. Такое счастье! По уму, это я должен был ретабло нарисовать. Спасибо, что когда я пришёл в «Крепость», мне тут все обрадовались и угостили рождественским пуншем. И согласились подарки взять.

– Я всегда считала, – улыбнулась Юрате, – что на самом деле ретабло должны выглядеть как-нибудь так: «Святая Дева Гваделупская благодарит дона Хуана за то, что не пропил посланный ему мешок песо, а построил дом и завёл поросят». «Святой Иуда Фаддей благодарит синьору Лолиту за то, что выполняла все предписания врачей и полностью восстановилась после той операции, во время которой он её спас». «Я был святым Себастьяном, однажды мне стала молиться Кончита из Мехико, просила послать ей взаимную любовь, я послал, и вот уже сорок лет Кончита живёт со своим возлюбленным в полном согласии, спасибо, что мой труд не пропал зря»… Вот вы смеётесь! Ну да, я сама смеюсь. Но по сути, это же очень серьёзно. Нет большего счастья, чем убедиться, что твоя работа была не напрасна. Что твои подарки попали в хорошие руки. Что твои усилия – не тщета.

* * *

Разошлись сильно за полночь; впрочем, на часы не смотрели, просто в какой-то момент все стали дружно зевать. Но расставаться всё равно не хотелось, поэтому всей компанией пошли провожать домой Трёх Шакалов, в смысле, Арунаса, благо он живёт совсем рядом, в доме у подножья холма. Потом Дану с Артуром, который нёс за пазухой обоих зверей. Потом вызывали такси для Наиры, потом утешали Трупа, который хотел с ней поехать и проводить до подъезда, а там как пойдёт, но в последний момент не решился, и вот так всегда! – говорил он, чуть не плача. – Почему у меня не получается? Я же с другими девчонками храбрый, иногда даже слишком наглый чувак!

Наконец Самуил с Юрате остались вдвоём, и она сказала:

– Хотела бы я проводить тебя до самого дома! Но не выйдет. По иным реальностям мне гулять больше некем. Поэтому ладно, пошли провожать меня.

– А ты на самом деле где-то живёшь? Просто в нормальном доме, как люди? В обычной квартире? – спросил Самуил: – Глупый вопрос, понимаю. Но я не мог не спросить.

– Глупый, – согласилась Юрате. – Но в точку. В городских реестрах мой дом не значится. И доставку туда не закажешь: адрес, вроде, нормальный, но курьеры его не находят. Я попробовала пару раз. А с виду вполне обычный кирпичный дом. Не какой-нибудь призрачный. Не исчезает, когда пропоёт петух. И не мечется с места на место. Даже на фотографиях получается. Пока я есть, дом тоже есть, это факт.

– Как-то так я примерно и думал, – вздохнул Самуил. – Хотя представить, как это работает, всё равно не могу.

– Так воля же, – пожала плечами Юрате. – Созидательная. То есть, в наивысшей октаве. Та сила, благодаря которой когда-то возникла ваша реальность. И не только она… Знаешь, что плохо?

– А у нас что-то плохо? – удивился Самуил.

– Мой дом слишком близко отсюда, – рассмеялась она. – Поговорить не успеем. Но эта беда легко поправима. Пойдём самой дальней дорогой. Добро, если доберёмся к утру!

Шли по городу; Самуилу с каждым шагом становилось теплей. Он на ходу расстегнулся, размотал шарф и сунул его в рюкзак. Спросил:

– Мы снова туда попали?

– Куда?

– Где пиццерия «Голод и тётка». Ты говорила, там почему-то всегда теплей.

– Нет, к сожалению, не попали, – улыбнулась Юрате. – Тебе стало тепло, потому что разгорелся твой внутренний огонь. Рядом со мной он обычно хорошо разгорается. К сожалению, не у всех. Но это дело такое, просто дать никогда не достаточно. Должно быть стремление взять. Встречное усилие. Благодарность. И готовность этот дар удержать.